(no subject)
да, у всего этого есть в конце смысл и озарение (озарение очень тупого человека), но мне нравится цепочка событий ведущая к ним. в день независимости мы спонтанно потащились за андросовой на барбекю на какой-то крыше. крыша оказалась паралельным миром, где, как, например, в тель авиве или во сне, никто ни разу не менял сантехнику за последние 90 лет, все целуются при знакомстве, в 7 вечера нет ни одного трезвого человека и все рады друг другу, как в вудстоке.
дом на перекрестке ивар и франклин в стиле классического голливудского псевдогламура, в20х годах был гостиницей, потом его купили студии и стали селить там приезжих звезд. когда гламур поблек, его перепродали и сегодня это просто съемные квартиры, плотно заселенные однородной публикой креативного класса: режиссеры, продюсеры, сценаристы и другие обладатели небрежных бород, маек, с проженными сигаретой ранами и макбуков. двери везде открыты, с этажа на этаж в подозрительно лязгающем лифте с гробовой дверью, шастают толпы укуреных, кто в пизду, кто не в пизду, молодых людей. все обмениваются кивками, иногда краткой биографией (мой дядя часто ездит в москву, да ему нравится. он астрофизик. наша фамилия тшайкофски) и ласковыми комплиментами. с крыши виден весь город до океана, холмы по правую руку и внезапные для центра два кособоких и темных деревянных дома, которые с улицы не существуют. в кадках стоят какие-то хипстерские на вид, органические помидоры и другие коммунальные агрикультуры. люди, чьи окна в человеческий рост выходят сюда, не стесняясь испoльзуют их как дверь, чтобы присоединиться к жаждущим мяса и салютов. с мясом, впрочем, ничего не выходит, пропан кончился, идти всем лень, салюты видны панорамно, бесконечными далекими вспышками, трава крепчает, ночь нежна.
джони чайковский, точнее джонатан (в этом имени вся моя генетически-культурная сущность - русские корни, израильские корни, аккуратный американский фантик), даром что похож на молодого нортона, оказывается актером и в пятницу мы идем смотреть кино под названием concussion с его участием. кино неожиданно про лесбиянок (прекрасная джейн из дедвуда играет главную роль скучающей в счастливом лесбийском браке с двумя детьми домохозяйки, от гнета недоеба подавшаяся в лесбийскую проститутку и обретшая себя заново таким извилистым путем) и я, пробравшись на свое место с опозданием, в темноте и неведении, по окончании сеанса застаю себя в море, океане женских пар и причесок с андеркатами.
за фильмом следует q&a с актерами и главную героиню предсказуемо спрашивают как она готовилась к Сценам (я бы лучше спросила как она похудела на миллион киллограмм, до плоского, как мертвое море, живота и ног-палочек, это же удивительно), а она и говорит: я, говорит, старалась у каждой телки нащупать ее голод. потому что голод у всех разный. нащупать его и покормить.
и тут я прямо чувствую себя как человек который 30 лет учил иностранный язык и впервые понял целое предложение. как можно быть такой тупой, я не знаю, но шок и внезапность, у всех разный голод! то что работает со мной - не работает с другими. не всем нужна открытая нараспашку душа, не все соблазняются этим бесстрашным мясом, не все жаждут чтоб в них запустили руку и расставили органы, детские травмы и вчерашний обед по своим местам. не все готовы млеть от собственной поддатливости и падать спиной в первые попавшиеся руки. блять, все эти люди которые смотрели на меня с лицом разочарованного коня, они просто хотели совсем другого.
дом на перекрестке ивар и франклин в стиле классического голливудского псевдогламура, в20х годах был гостиницей, потом его купили студии и стали селить там приезжих звезд. когда гламур поблек, его перепродали и сегодня это просто съемные квартиры, плотно заселенные однородной публикой креативного класса: режиссеры, продюсеры, сценаристы и другие обладатели небрежных бород, маек, с проженными сигаретой ранами и макбуков. двери везде открыты, с этажа на этаж в подозрительно лязгающем лифте с гробовой дверью, шастают толпы укуреных, кто в пизду, кто не в пизду, молодых людей. все обмениваются кивками, иногда краткой биографией (мой дядя часто ездит в москву, да ему нравится. он астрофизик. наша фамилия тшайкофски) и ласковыми комплиментами. с крыши виден весь город до океана, холмы по правую руку и внезапные для центра два кособоких и темных деревянных дома, которые с улицы не существуют. в кадках стоят какие-то хипстерские на вид, органические помидоры и другие коммунальные агрикультуры. люди, чьи окна в человеческий рост выходят сюда, не стесняясь испoльзуют их как дверь, чтобы присоединиться к жаждущим мяса и салютов. с мясом, впрочем, ничего не выходит, пропан кончился, идти всем лень, салюты видны панорамно, бесконечными далекими вспышками, трава крепчает, ночь нежна.
джони чайковский, точнее джонатан (в этом имени вся моя генетически-культурная сущность - русские корни, израильские корни, аккуратный американский фантик), даром что похож на молодого нортона, оказывается актером и в пятницу мы идем смотреть кино под названием concussion с его участием. кино неожиданно про лесбиянок (прекрасная джейн из дедвуда играет главную роль скучающей в счастливом лесбийском браке с двумя детьми домохозяйки, от гнета недоеба подавшаяся в лесбийскую проститутку и обретшая себя заново таким извилистым путем) и я, пробравшись на свое место с опозданием, в темноте и неведении, по окончании сеанса застаю себя в море, океане женских пар и причесок с андеркатами.
за фильмом следует q&a с актерами и главную героиню предсказуемо спрашивают как она готовилась к Сценам (я бы лучше спросила как она похудела на миллион киллограмм, до плоского, как мертвое море, живота и ног-палочек, это же удивительно), а она и говорит: я, говорит, старалась у каждой телки нащупать ее голод. потому что голод у всех разный. нащупать его и покормить.
и тут я прямо чувствую себя как человек который 30 лет учил иностранный язык и впервые понял целое предложение. как можно быть такой тупой, я не знаю, но шок и внезапность, у всех разный голод! то что работает со мной - не работает с другими. не всем нужна открытая нараспашку душа, не все соблазняются этим бесстрашным мясом, не все жаждут чтоб в них запустили руку и расставили органы, детские травмы и вчерашний обед по своим местам. не все готовы млеть от собственной поддатливости и падать спиной в первые попавшиеся руки. блять, все эти люди которые смотрели на меня с лицом разочарованного коня, они просто хотели совсем другого.