Петро Григоренко. В подполье можно встретить только крыс
Удивительный человек Петро Григорьевич Григоренко, генерал-майор Красной армии. В СССР его записали в сумасшедшие и 5 лет продержали в психушке, параллельно лишив пенсии. Но если он действительно был сумасшедшим, т.е. больным, то зачем понадобилось лишать его пенсии? Причем первые два месяца его держали в камере с бредовым больным, совершившим тяжелое убийство, потом перевели в одиночку.
Но больным был не Григоренко, а общество. Какая-то врачиха говорила ему: «Ну вы же генерал, у вас есть закрытые магазины и т.п., зачем вам это нужно?», т.е. занимать активную гражданскую позиции с риском попасть в психушку или быть убитым. Я вполне допускаю, что для неё-то он действительно был сумасшедшим, потому что отказаться от генеральской пенсии и закрытых магазинов, по мнению тупых, ограниченных советских людей мог только сумасшедший.
Читая книгу, понимаешь, что в России «погода меняется, а климат не меняется». За полвека ничего не изменилось «и вы мундиры голубые, и ты им преданный народ». Это для тех, кто хочет строить «прекрасную Россию будущего» там, где ее невозможно построить.
В какой-то момент Григоренко создал подпольную организацию, но потомпризнавал, что ошибся: «И в душу мою закрадывается сомнение: "А стоило ли лезть в подполье? Единомышленников там не найдешь. В ПОДПОЛЬЕ ТОЛЬКО КРЫС МОЖНО ВСТРЕТИТЬ, а единомышленников надо искать в народе». И тут возникает коварный вопрос: а много он нашел их в народе? Ответ: никого. Его единомышленники - это небольшая группа интеллигентов и касты неприкасаемых советского общества: крымские татары, за чьи права он очень мужественно боролся, месхи, евреи-отказники, баптисты и т.д.
Это упрек не в адрес Григоренко, а в адрес общества. В какой-то момент Григоренко это понял, и после того, как в Симферополе был жестоко разогнан митинг крымских татар (их на морозе поливали водой из машин-поливалок), у него вырвалось: «Не забуду и не прощу - не только властям, отдавшим такое распоряжение, но и тем простым "советским людям", что согласились выполнять это дикое распоряжение».
Григоренко пишет: «Советские газеты, говоря о диссидентах, называют их "жалкой кучкой никого не представляющих отщепенцев". Но в этом не слабость, а сила диссидентства. Они и не берутся никого представлять. Они представляют себя. Каждый из них личность. И объединяются они только для защиты своего права быть личностью. За это они борются даже в лагере, в тюрьме».
Советские психушки - это было еще то место. Понятно, что туда часто попадали абсолютно здоровые люди, далеко не всегда диссиденты, иногда обычные люди, и подвергались там самым крайним издевательствам. Но были и случаи мести: «Один из "больных", неоднократно подвергавшийся избиениям санитаров, возвращаясь с работы (сколачивал ящики), унес молоток. Придя на отделение, нашел санитара, который постоянно избивал его, и нанес ему, со всего размаху, удар молотком по голове. От врачей я узнал впоследствии, что санитар остался жив, но вышел из больницы полным идиотом».
Книга огромна. Ключевые моменты:
Описание Голодомора в Украине, когда Григоренко удалось спасти свою семью: «А увидел я совершенно пустынные улицы села (Борисовка, Запорожская обл.) Несколько человек попавшихся навстречу, равнодушно прошли мимо, даже не ответив на приветствие (случай совершенно невероятный для прежнего украинского села). Отец был дома. Он с большим трудом мог встать на ноги. У него явно начинался безбелковый (голодный) отек. Из съедобного в доме оставалась одна небольшая тыква. Это в середине декабря 1931 года.»
Григоренко как военный инженер руководил взрывом собора в Витебске и взрывами еще нескольких церквей в разных городах. «Храм просто осел, издав протяжный стон, и превратился в груду кирпичей». За это он корил себя всю оставшуюся жизнь.
У Буденного в армии была кличка «Икона с усами», у Тимошенко - «Дубовый маршал». Ворошилов хвастался, что он на самом деле украинец, и настоящая фамилия у него - Ворошило, а «в» прибавили русские.
Рассказ с чужих слов о казни генерала Власова: «открытого суда не получилось, - завершил свой рассказ мой собеседник. Я слышал, что их долго пытали и полумертвых повесили. Как повесили, то я даже тебе об этом не скажу…»
Поход Григоренко на прием к генпрокурору Вышинскому, которому он рассказал о пытках в Запорожском НКВД. Григоренко повезло, потому что он попал к Вышинскому как раз в тот период, когда сняли Ежова, и прокуратура боролась со «злоупотреблениями» и «перегибами». Иначе Григоренко пришлось бы испытать эти пытки на себе.
Первая жена Григоренко узнала, что тот переписывается со своим братом с помощью шифра. И побежала… доносить на мужа в НКВД:
- Ну и куда же ты с этим письмом бежала? - У меня мелькает догадка и я чувствую, как холодок пробегает по спине.
Она выдавливает из себя:
- В НКВД, на Лубянку.
Я так и сел. Перед глазами картина. Она появляется на Лубянке: "Муж получил шифрованное письмо. Вот оно". (Обыкновенный совок).
Предстоящая война (1941г.) планировалась как агрессивная и наступательная: «мы считали себя солдатами грядущей войны, а существующую пока что мирную обстановку периодом подготовки к ней. Все возрастающая пропаганда войны под маской обороны (путем нападения) и начавшееся в начале 30-х годов интенсивное развертывание все новых формирований, возбуждали в нас чувство близости войны, ожидания того, что партия скоро позовет нас "в последний и решительный бой". О том, что идет интенсивное развертывание, я был осведомлен. Да это и ни для кого не было секретом».
Григоренко одно время служил вместе с Брежневым: «Искусственность выражений лица и голоса производили на людей впечатление недостаточной серьезности этого человека. Все, кто поближе его знали, воспринимали его, как весьма недалекого простачка. За глаза в армии его называли - Леня, Ленечка, наш "политводитель".
Григоренко пишет, что во время войны ему стало известно о подпольной офицерской организации: «Существует организация, называющая себя "Союз истинных ленинцев" (СИЛ'а). Организована она по принципу цепочки. Каждый член "СИЛ'ы" знает только того, кто вовлек его в организацию и тех, кого он сам вовлек. Вы можете вовлечь, скажем десяток человек, но каждый из них будет знать только одного Вас. Друг друга они знать не будут. Нельзя также знать через звено. Если получится так, что тебя, члена СИЛ'ы начнет вовлекать в организацию другой неизвестный тебе член, надо согласиться, не выдавая своего членства». Это что, подстава НКВД? Не похоже, потому что подставная организация должна стремиться к максимально открытому членству. А тут при раскрытии одного звена вся цепочка сохраняется.
Но больным был не Григоренко, а общество. Какая-то врачиха говорила ему: «Ну вы же генерал, у вас есть закрытые магазины и т.п., зачем вам это нужно?», т.е. занимать активную гражданскую позиции с риском попасть в психушку или быть убитым. Я вполне допускаю, что для неё-то он действительно был сумасшедшим, потому что отказаться от генеральской пенсии и закрытых магазинов, по мнению тупых, ограниченных советских людей мог только сумасшедший.
Читая книгу, понимаешь, что в России «погода меняется, а климат не меняется». За полвека ничего не изменилось «и вы мундиры голубые, и ты им преданный народ». Это для тех, кто хочет строить «прекрасную Россию будущего» там, где ее невозможно построить.
В какой-то момент Григоренко создал подпольную организацию, но потомпризнавал, что ошибся: «И в душу мою закрадывается сомнение: "А стоило ли лезть в подполье? Единомышленников там не найдешь. В ПОДПОЛЬЕ ТОЛЬКО КРЫС МОЖНО ВСТРЕТИТЬ, а единомышленников надо искать в народе». И тут возникает коварный вопрос: а много он нашел их в народе? Ответ: никого. Его единомышленники - это небольшая группа интеллигентов и касты неприкасаемых советского общества: крымские татары, за чьи права он очень мужественно боролся, месхи, евреи-отказники, баптисты и т.д.
Это упрек не в адрес Григоренко, а в адрес общества. В какой-то момент Григоренко это понял, и после того, как в Симферополе был жестоко разогнан митинг крымских татар (их на морозе поливали водой из машин-поливалок), у него вырвалось: «Не забуду и не прощу - не только властям, отдавшим такое распоряжение, но и тем простым "советским людям", что согласились выполнять это дикое распоряжение».
Григоренко пишет: «Советские газеты, говоря о диссидентах, называют их "жалкой кучкой никого не представляющих отщепенцев". Но в этом не слабость, а сила диссидентства. Они и не берутся никого представлять. Они представляют себя. Каждый из них личность. И объединяются они только для защиты своего права быть личностью. За это они борются даже в лагере, в тюрьме».
Советские психушки - это было еще то место. Понятно, что туда часто попадали абсолютно здоровые люди, далеко не всегда диссиденты, иногда обычные люди, и подвергались там самым крайним издевательствам. Но были и случаи мести: «Один из "больных", неоднократно подвергавшийся избиениям санитаров, возвращаясь с работы (сколачивал ящики), унес молоток. Придя на отделение, нашел санитара, который постоянно избивал его, и нанес ему, со всего размаху, удар молотком по голове. От врачей я узнал впоследствии, что санитар остался жив, но вышел из больницы полным идиотом».
Книга огромна. Ключевые моменты:
Описание Голодомора в Украине, когда Григоренко удалось спасти свою семью: «А увидел я совершенно пустынные улицы села (Борисовка, Запорожская обл.) Несколько человек попавшихся навстречу, равнодушно прошли мимо, даже не ответив на приветствие (случай совершенно невероятный для прежнего украинского села). Отец был дома. Он с большим трудом мог встать на ноги. У него явно начинался безбелковый (голодный) отек. Из съедобного в доме оставалась одна небольшая тыква. Это в середине декабря 1931 года.»
Григоренко как военный инженер руководил взрывом собора в Витебске и взрывами еще нескольких церквей в разных городах. «Храм просто осел, издав протяжный стон, и превратился в груду кирпичей». За это он корил себя всю оставшуюся жизнь.
У Буденного в армии была кличка «Икона с усами», у Тимошенко - «Дубовый маршал». Ворошилов хвастался, что он на самом деле украинец, и настоящая фамилия у него - Ворошило, а «в» прибавили русские.
Рассказ с чужих слов о казни генерала Власова: «открытого суда не получилось, - завершил свой рассказ мой собеседник. Я слышал, что их долго пытали и полумертвых повесили. Как повесили, то я даже тебе об этом не скажу…»
Поход Григоренко на прием к генпрокурору Вышинскому, которому он рассказал о пытках в Запорожском НКВД. Григоренко повезло, потому что он попал к Вышинскому как раз в тот период, когда сняли Ежова, и прокуратура боролась со «злоупотреблениями» и «перегибами». Иначе Григоренко пришлось бы испытать эти пытки на себе.
Первая жена Григоренко узнала, что тот переписывается со своим братом с помощью шифра. И побежала… доносить на мужа в НКВД:
- Ну и куда же ты с этим письмом бежала? - У меня мелькает догадка и я чувствую, как холодок пробегает по спине.
Она выдавливает из себя:
- В НКВД, на Лубянку.
Я так и сел. Перед глазами картина. Она появляется на Лубянке: "Муж получил шифрованное письмо. Вот оно". (Обыкновенный совок).
Предстоящая война (1941г.) планировалась как агрессивная и наступательная: «мы считали себя солдатами грядущей войны, а существующую пока что мирную обстановку периодом подготовки к ней. Все возрастающая пропаганда войны под маской обороны (путем нападения) и начавшееся в начале 30-х годов интенсивное развертывание все новых формирований, возбуждали в нас чувство близости войны, ожидания того, что партия скоро позовет нас "в последний и решительный бой". О том, что идет интенсивное развертывание, я был осведомлен. Да это и ни для кого не было секретом».
Григоренко одно время служил вместе с Брежневым: «Искусственность выражений лица и голоса производили на людей впечатление недостаточной серьезности этого человека. Все, кто поближе его знали, воспринимали его, как весьма недалекого простачка. За глаза в армии его называли - Леня, Ленечка, наш "политводитель".
Григоренко пишет, что во время войны ему стало известно о подпольной офицерской организации: «Существует организация, называющая себя "Союз истинных ленинцев" (СИЛ'а). Организована она по принципу цепочки. Каждый член "СИЛ'ы" знает только того, кто вовлек его в организацию и тех, кого он сам вовлек. Вы можете вовлечь, скажем десяток человек, но каждый из них будет знать только одного Вас. Друг друга они знать не будут. Нельзя также знать через звено. Если получится так, что тебя, члена СИЛ'ы начнет вовлекать в организацию другой неизвестный тебе член, надо согласиться, не выдавая своего членства». Это что, подстава НКВД? Не похоже, потому что подставная организация должна стремиться к максимально открытому членству. А тут при раскрытии одного звена вся цепочка сохраняется.