Михаил Вайскопф. Писатель Сталин
Помню, когда я был в Тиране в Музее слежки (т.н. «Дом Листьев), в каком-то углу я видел грудой сложенные сочинения Энвера Ходжи, албанского Сталина. Пожелтевшие, потрепанные книги, превращенные в музейные экспонаты, которые никому не захочется читать. (Но, может, еще есть идиоты?)
А вот со Сталиным - другая история. Не знаю, кто читает сталинские сочинения, по крайней мере, я не помню, чтобы на них кто-то ссылался. Иногда цитируют сталинские издевательские парадоксы: "Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее". Но вот Вайскопф решил их не просто прочитать, но предоставить подробный лингвистический анализ сталинских текстов. Зачем? Автор утверждает, что язык был для Сталина «непосредственным инструментом восхождения к власти», и что он «отредактировал Советский Союз».
Я с этим не согласен. Были люди, лучше Сталина владевшие словом. Например, Троцкий. Однако он не смог забраться на вершину пирамиды, хотя приблизился к ней довольно близко. Сталин - смог. И дело не в языке. А в интриганстве. И сам автор признает это: «Если бы он стал священником, то начал бы интриговать против лиц Св. Троицы, мысленно стравливая их между собой».
Правильное отношение к текстам Сталина -как в Албании - сложить в кучу, в каком-нибудь музее. Постоянное обращение к этой фигуре и изучение его творческого наследия продлевает Сталину жизнь post mortem. А лучше было бы, чтобы он, как вурдалак, просто лежал в своей могиле.
Я осознал это, дочитав книгу Вайскопфа примерно до середины, и повинуясь привычке все доводить до конца, решил все же дочитать ее, понимая бессмысленность чтения.
Кроме раздела «Братья и сестры Сталина», который действительно имеет смысл почитать. Вайскопф убедительно показывает, что знаменитая формулировка Сталина «братья и сестры» относится вовсе не к простым советским гражданам, которых он внезапно сделал своими братьями и сестрами, а к людям, оставшимся на оккупированных территориях. В этой формулировке всегда «таился привкус некоторой неполноценности и ненадежности». Отсюда, кстати, и «братская помощь». «Это был охотничий зов Каина», - резюмирует Вайскопф.
Вайскопф приходит к правильному выводу, который не понравится поборникам народной святости, уверовавшим, что страдавший народ - это одно, а Сталин - это нечто другое, чуждое святому народу. Вот этот вывод: «В каком-то смысле сталинизм был и предельной самореализацией, и предельным саморазрушением народных начал».
А теперь о стилистических особенностях сталинских текстов:
«Несмотря на скудность и тавтологичность, слог Сталина наделен великолепной маневренностью и гибкостью, многократно повышающей значение каждого слова».
«От православной семинарии Сталин унаследовал жесткий догматизм, борьбу с ересями, литургическую лексику («очищение от грехов», «исповедь перед партией»), богословскую ясность и точность изложения, проповедническую тягу к доверительно-разъяснительной устной речи (которую он подчас имитирует в своих статьях и письмах: «Слышите?»; «Послушайте!»), ступенчатую систему аргументации (часто с перечислениями: «во-первых, во-вторых...») и пристрастие к вопросам и ответам, подсказанные катехизисом».
«Манере сочетать несочетаемое у Сталина сопутствует противоположная склонность - к монотонному накоплению однородных смысловых элементов. В литературе о Сталине всегда указывается на утомительную тавтологичность его стиля. Прием этот, призванный обеспечить некий гипнотический эффект, давался ему легко уже вследствие ограниченности его словарного фонда, но со временем получил целенаправленное развитие».
«Утрированно марксистское, массовидное «мы» Сталин употребляет при любой оказии».
«Проигрывая в бутафорском блеске Троцкому и прочим любителям интеллектуальной бижутерии, Сталин выигрывал зато в чисто теологической ясности, связности и мнимой логичности своих доводов, стимулировавших в русской партийной массе подсознательные ассоциации с памятной ей литургикой и уроками Закона Божия».
Забавные цитаты самого Сталина:
Революция <...> всегда одним концом удовлетворяет трудящиеся массы, другим концом бьет тайных и явных врагов этих масс.
Мы не откажемся выбить у вороны орех, чтобы этим орехом разбить ей голову.
Восходящая линия нарастающих провалов.
Черные и белые, русские и нерусские, люди всех цветов и народностей стоят в одной упряжке и тянут вместе дело управления нашей страной.
Капитализм, развивавшийся в порядке загнивания.
Чтобы руководить, надо предвидеть.
Я бы предпочел... манеру Чехова, у которого нет выдающихся героев, а есть “серые” люди, но отражающие основной поток жизни.
За здоровье Ленина и ленинизма! (Тост, произнесенный в 1938г.)
Разве есть у кого-либо сомнение, что Ильич в сравнении со своими учениками выглядит Голиафом? (Вайскопф напоминает о семинаристском прошлом Сталина, а также о том, что у него был ранний, устный псевдоним Давид; следовательно, Сталин (Давид) - победитель Ленина (Голиафа).
Личности в истории появляются и уходят, а народ остается, и он никогда не ошибается.
А вот со Сталиным - другая история. Не знаю, кто читает сталинские сочинения, по крайней мере, я не помню, чтобы на них кто-то ссылался. Иногда цитируют сталинские издевательские парадоксы: "Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее". Но вот Вайскопф решил их не просто прочитать, но предоставить подробный лингвистический анализ сталинских текстов. Зачем? Автор утверждает, что язык был для Сталина «непосредственным инструментом восхождения к власти», и что он «отредактировал Советский Союз».
Я с этим не согласен. Были люди, лучше Сталина владевшие словом. Например, Троцкий. Однако он не смог забраться на вершину пирамиды, хотя приблизился к ней довольно близко. Сталин - смог. И дело не в языке. А в интриганстве. И сам автор признает это: «Если бы он стал священником, то начал бы интриговать против лиц Св. Троицы, мысленно стравливая их между собой».
Правильное отношение к текстам Сталина -как в Албании - сложить в кучу, в каком-нибудь музее. Постоянное обращение к этой фигуре и изучение его творческого наследия продлевает Сталину жизнь post mortem. А лучше было бы, чтобы он, как вурдалак, просто лежал в своей могиле.
Я осознал это, дочитав книгу Вайскопфа примерно до середины, и повинуясь привычке все доводить до конца, решил все же дочитать ее, понимая бессмысленность чтения.
Кроме раздела «Братья и сестры Сталина», который действительно имеет смысл почитать. Вайскопф убедительно показывает, что знаменитая формулировка Сталина «братья и сестры» относится вовсе не к простым советским гражданам, которых он внезапно сделал своими братьями и сестрами, а к людям, оставшимся на оккупированных территориях. В этой формулировке всегда «таился привкус некоторой неполноценности и ненадежности». Отсюда, кстати, и «братская помощь». «Это был охотничий зов Каина», - резюмирует Вайскопф.
Вайскопф приходит к правильному выводу, который не понравится поборникам народной святости, уверовавшим, что страдавший народ - это одно, а Сталин - это нечто другое, чуждое святому народу. Вот этот вывод: «В каком-то смысле сталинизм был и предельной самореализацией, и предельным саморазрушением народных начал».
А теперь о стилистических особенностях сталинских текстов:
«Несмотря на скудность и тавтологичность, слог Сталина наделен великолепной маневренностью и гибкостью, многократно повышающей значение каждого слова».
«От православной семинарии Сталин унаследовал жесткий догматизм, борьбу с ересями, литургическую лексику («очищение от грехов», «исповедь перед партией»), богословскую ясность и точность изложения, проповедническую тягу к доверительно-разъяснительной устной речи (которую он подчас имитирует в своих статьях и письмах: «Слышите?»; «Послушайте!»), ступенчатую систему аргументации (часто с перечислениями: «во-первых, во-вторых...») и пристрастие к вопросам и ответам, подсказанные катехизисом».
«Манере сочетать несочетаемое у Сталина сопутствует противоположная склонность - к монотонному накоплению однородных смысловых элементов. В литературе о Сталине всегда указывается на утомительную тавтологичность его стиля. Прием этот, призванный обеспечить некий гипнотический эффект, давался ему легко уже вследствие ограниченности его словарного фонда, но со временем получил целенаправленное развитие».
«Утрированно марксистское, массовидное «мы» Сталин употребляет при любой оказии».
«Проигрывая в бутафорском блеске Троцкому и прочим любителям интеллектуальной бижутерии, Сталин выигрывал зато в чисто теологической ясности, связности и мнимой логичности своих доводов, стимулировавших в русской партийной массе подсознательные ассоциации с памятной ей литургикой и уроками Закона Божия».
Забавные цитаты самого Сталина:
Революция <...> всегда одним концом удовлетворяет трудящиеся массы, другим концом бьет тайных и явных врагов этих масс.
Мы не откажемся выбить у вороны орех, чтобы этим орехом разбить ей голову.
Восходящая линия нарастающих провалов.
Черные и белые, русские и нерусские, люди всех цветов и народностей стоят в одной упряжке и тянут вместе дело управления нашей страной.
Капитализм, развивавшийся в порядке загнивания.
Чтобы руководить, надо предвидеть.
Я бы предпочел... манеру Чехова, у которого нет выдающихся героев, а есть “серые” люди, но отражающие основной поток жизни.
За здоровье Ленина и ленинизма! (Тост, произнесенный в 1938г.)
Разве есть у кого-либо сомнение, что Ильич в сравнении со своими учениками выглядит Голиафом? (Вайскопф напоминает о семинаристском прошлом Сталина, а также о том, что у него был ранний, устный псевдоним Давид; следовательно, Сталин (Давид) - победитель Ленина (Голиафа).
Личности в истории появляются и уходят, а народ остается, и он никогда не ошибается.