Борис Бажанов. Воспоминания бывшего секретаря Сталина
Наполеону или Марату приписывают слова, что «революция - это 10 тыс. вакансий». При царе разве смог бы сын врача из Подольской губернии стать секретарем какого-нибудь Госсовета да еще в 23 года? Борис Бажанов смог в 23 года (родился в 1900г.) стать помощником Сталина по делам Политбюро и секретарем Политбюро.
Любопытно, что ровесником Бажанова, тоже родившимся в 1900г., был знаменитый Яков Блюмкин, расстрелянный в 1929г., спустя год после того, как Бажанов бежал на Запад. Судьбы Бажанова и Блюмкина были переплетены.
Георгий Маленков (род. 1901) был ровесником Бажанова, и тоже смог сделать блестящую карьеру в советской системе (Бажанов, правда, уверяет, что благодаря необыкновенному уму жены). Однако Бажанов 1 января 1928 года бежал на Запад, а Маленков выслужился до Председателя Совмина. Бажанов поступил правильно. Выжить в мясорубку 30-х годов у него не было шансов. Вступив в конфликт с ГПУ, он почувствовал, что ему не жить - и бежал. И спокойно умер в Париже в 1982г.
Еще одним ровесником Бажанова был менее известный Лазарь Шацкин - человек, придумавший комсомол, сын богатых буржуазных родителей, расстрелян в 1937г.
Бажанов мотивировал свое бегство на Запад тем, что стал антикоммунистом. Но, судя по его воспоминаниям, все в советском ареопаге были антикоммунистами. Ленин осознавал, что коммунистическая теория потерпела крах. Он говорил своим секретаршам: «Конечно, мы провалились. Мы думали осуществить новое коммунистическое общество по щучьему велению. Между тем, это вопрос десятилетий и поколений. Чтобы партия не потеряла душу, веру и волю к борьбе, мы должны изображать перед ней возврат к меновой экономике, к капитализму как некоторое временное отступление».
Часть прошлых революционеров влилась в новую бюрократию и всем была довольна, но еще одна часть, примкнувшая к Троцкому, была разочарована: «их надежды на то, что революция делается для какого-то общего блага, совершенно не оправдались, и что происходит образование какого-то нового бюрократического класса, который присваивает себе все выгоды от революции, сводя рабочих и крестьян, для которых будто бы делалась революция, на положение бесправных и нищих рабов. Так сказать «за что боролись?».
Борис Георгиевич Бажанов
Почему именно Сталин стал первым? А не Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин и т.д.? Потому что Сталин занимался только и исключительно борьбой за власть. На остальное у него просто не было времени. Когда Бажанов попал в секретариат Сталина, ему тут же объяснили, что Сталин никакими делами не занимается и никаких бумаг не читает. Но чем же он тогда занимается?
Однажды Бажанов застукал Сталина подслушивающим телефонные разговоры членов правительства: «Мне нужно всего несколько секунд, чтобы, это заметить и сообразить, что у Сталина в его письменном столе есть какая-то центральная станция, при помощи которой он может включиться и подслушать любой разговор, конечно, «вертушек». Члены правительства, говорящие по «вертушкам», все твёрдо уверены, что их подслушать нельзя - телефон автоматический. Говорят они поэтому совершенно откровенно, и так можно узнать все их секреты».
Бажанов пишет, что нашел «алмазный фонд Политбюро», хранившийся в ящике письменного стола вдовы Якова Свердлова, Клавдии Новгородцевой. На случай, если бы советский проект провалился и членам Политбюро пришлось бы снова эмигрировать, крупные бриллианты им бы очень пригодились.
Механизм принятия решений и осуществления власти описывается Бажановым очень четко: «До 1927 1928 годов Политбюро и его члены ещё имели достаточно веса, чтобы Секретариат это не пробовал делать, вступая в ненужный конфликт, а с 1929 года Политбюро было настолько в подчинении у Сталина, что ему не было никакой надобности пробовать править иначе, чем через Политбюро. А ещё через несколько лет и Политбюро, и Секретариат превратились в простых исполнителей его приказов, и у власти был не тот, кто занимал крупнейший пост в иерархии, а тот, кто стоял ближе к Сталину: его секретарь весил больше в аппарате, чем председатель Совета Министров или любой член Политбюро».
Бажанов был автором «Особой папки»: «Несколько слов об «особой папке». В моём кабинете находился несгораемый сейф, единственный ключ от, которого был у меня. В сейфе хранились особо секретные постановления Политбюро, которые должны были быть известны только членам Политбюро. Члены ЦК, которые хотели бы с ними ознакомиться, должны были просить на это разрешения Политбюро, и только с этого разрешения я мог показать им соответствующее постановление. Надо сказать, что за всё время моей работы в Политбюро такого случая не было».
Описание бегства на Запад через Персию и Индию - это великолепная авантюристическая сага. Разумеется, несколько раз на Бажанова покушались и чуть не убили.
Бажанов с удовольствием описывает, как во время войны с Финляндией пытался организовать Русскую народную армию из пленных добровольцев и смог рекрутировать 450 человек.
Когда началась война Германии с СССР, его вывезли в Берлин, где с ним вели переговоры Розенберг и его заместитель Лейббрандт. И между ними происходит весьма поучительный диалог: «Я уточняю: «Собираетесь ли вы вести войну против коммунизма или против русского народа?» Розенберг просит указать, где разница. Я говорю: разница та, что если вы будете вести войну против коммунизма, то есть, чтобы освободить от коммунизма русский народ, то он будет на вашей стороне, и вы войну выиграете; если же вы будете вести войну против России, а не против коммунизма, русский народ будет против вас, и вы войну проиграете».
Самые острые моменты:
«Знаете, товарищи, - говорит Сталин, - что я думаю по этому поводу: я считаю, что совершенно неважно, кто и как будет в партии голосовать; но вот что чрезвычайно важно, это - кто и как будет считать голоса».
Через полтора года, когда Сталин отстранил Зиновьева и Каменева от власти, Зиновьев, напоминая это заседание Пленума и как ему и Каменеву удалось спасти Сталина от падения в политическое небытие, с горечью сказал: «Знает ли товарищ Сталин, что такое благодарность?» Товарищ Сталин вынул трубку изо рта и ответил: «Ну, как же, знаю, очень хорошо знаю, это такая собачья болезнь».
Я был уже в то время скрытым антикоммунистом. Глядя на списки высшего командного состава, которые провёл Фрунзе, я ставил себе вопрос: «Если бы я был на его месте, такой как я есть, антикоммунист, какие кадры привёл бы я в военную верхушку?» И я должен был себе ответить: «именно эти». Это были кадры, вполне подходившие для Государственного переворота в случае войны. Конечно, внешне это выглядело и так, что это были очень хорошие военные.
Станислав Косиор, твёрдо хранивший свою наивную веру в коммунизм (когда был арестован чекистами, несмотря ни на какие пытки, не хотел возводить на себя ложные обвинений; чекисты привели его шестнадцатилетнюю дочь и изнасиловали у него на глазах; дочь покончила с собой; Косиор сломался и подписал всё, что от него требовали).
(когда на Политбюро) говорилось «образованный марксист», надо было понимать: «болван и пустомеля». Бывало и яснее. Народный комиссар финансов Сокольников, проводящий дежурную реформу, представляет на утверждение Политбюро назначение членом коллегии Наркомфина и начальником валютного управления профессора Юровского. Юровский - не коммунист, Политбюро его не знает. Кто-то из членов Политбюро спрашивает: «Надеюсь, он не марксист?» - «Что вы, что вы, - торопится ответить Сокольников, - валютное управление, там надо не языком болтать, а уметь дело делать». Политбюро утверждает Юровского без возражений.
Любопытно, что ровесником Бажанова, тоже родившимся в 1900г., был знаменитый Яков Блюмкин, расстрелянный в 1929г., спустя год после того, как Бажанов бежал на Запад. Судьбы Бажанова и Блюмкина были переплетены.
Георгий Маленков (род. 1901) был ровесником Бажанова, и тоже смог сделать блестящую карьеру в советской системе (Бажанов, правда, уверяет, что благодаря необыкновенному уму жены). Однако Бажанов 1 января 1928 года бежал на Запад, а Маленков выслужился до Председателя Совмина. Бажанов поступил правильно. Выжить в мясорубку 30-х годов у него не было шансов. Вступив в конфликт с ГПУ, он почувствовал, что ему не жить - и бежал. И спокойно умер в Париже в 1982г.
Еще одним ровесником Бажанова был менее известный Лазарь Шацкин - человек, придумавший комсомол, сын богатых буржуазных родителей, расстрелян в 1937г.
Бажанов мотивировал свое бегство на Запад тем, что стал антикоммунистом. Но, судя по его воспоминаниям, все в советском ареопаге были антикоммунистами. Ленин осознавал, что коммунистическая теория потерпела крах. Он говорил своим секретаршам: «Конечно, мы провалились. Мы думали осуществить новое коммунистическое общество по щучьему велению. Между тем, это вопрос десятилетий и поколений. Чтобы партия не потеряла душу, веру и волю к борьбе, мы должны изображать перед ней возврат к меновой экономике, к капитализму как некоторое временное отступление».
Часть прошлых революционеров влилась в новую бюрократию и всем была довольна, но еще одна часть, примкнувшая к Троцкому, была разочарована: «их надежды на то, что революция делается для какого-то общего блага, совершенно не оправдались, и что происходит образование какого-то нового бюрократического класса, который присваивает себе все выгоды от революции, сводя рабочих и крестьян, для которых будто бы делалась революция, на положение бесправных и нищих рабов. Так сказать «за что боролись?».
Борис Георгиевич Бажанов
Почему именно Сталин стал первым? А не Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин и т.д.? Потому что Сталин занимался только и исключительно борьбой за власть. На остальное у него просто не было времени. Когда Бажанов попал в секретариат Сталина, ему тут же объяснили, что Сталин никакими делами не занимается и никаких бумаг не читает. Но чем же он тогда занимается?
Однажды Бажанов застукал Сталина подслушивающим телефонные разговоры членов правительства: «Мне нужно всего несколько секунд, чтобы, это заметить и сообразить, что у Сталина в его письменном столе есть какая-то центральная станция, при помощи которой он может включиться и подслушать любой разговор, конечно, «вертушек». Члены правительства, говорящие по «вертушкам», все твёрдо уверены, что их подслушать нельзя - телефон автоматический. Говорят они поэтому совершенно откровенно, и так можно узнать все их секреты».
Бажанов пишет, что нашел «алмазный фонд Политбюро», хранившийся в ящике письменного стола вдовы Якова Свердлова, Клавдии Новгородцевой. На случай, если бы советский проект провалился и членам Политбюро пришлось бы снова эмигрировать, крупные бриллианты им бы очень пригодились.
Механизм принятия решений и осуществления власти описывается Бажановым очень четко: «До 1927 1928 годов Политбюро и его члены ещё имели достаточно веса, чтобы Секретариат это не пробовал делать, вступая в ненужный конфликт, а с 1929 года Политбюро было настолько в подчинении у Сталина, что ему не было никакой надобности пробовать править иначе, чем через Политбюро. А ещё через несколько лет и Политбюро, и Секретариат превратились в простых исполнителей его приказов, и у власти был не тот, кто занимал крупнейший пост в иерархии, а тот, кто стоял ближе к Сталину: его секретарь весил больше в аппарате, чем председатель Совета Министров или любой член Политбюро».
Бажанов был автором «Особой папки»: «Несколько слов об «особой папке». В моём кабинете находился несгораемый сейф, единственный ключ от, которого был у меня. В сейфе хранились особо секретные постановления Политбюро, которые должны были быть известны только членам Политбюро. Члены ЦК, которые хотели бы с ними ознакомиться, должны были просить на это разрешения Политбюро, и только с этого разрешения я мог показать им соответствующее постановление. Надо сказать, что за всё время моей работы в Политбюро такого случая не было».
Описание бегства на Запад через Персию и Индию - это великолепная авантюристическая сага. Разумеется, несколько раз на Бажанова покушались и чуть не убили.
Бажанов с удовольствием описывает, как во время войны с Финляндией пытался организовать Русскую народную армию из пленных добровольцев и смог рекрутировать 450 человек.
Когда началась война Германии с СССР, его вывезли в Берлин, где с ним вели переговоры Розенберг и его заместитель Лейббрандт. И между ними происходит весьма поучительный диалог: «Я уточняю: «Собираетесь ли вы вести войну против коммунизма или против русского народа?» Розенберг просит указать, где разница. Я говорю: разница та, что если вы будете вести войну против коммунизма, то есть, чтобы освободить от коммунизма русский народ, то он будет на вашей стороне, и вы войну выиграете; если же вы будете вести войну против России, а не против коммунизма, русский народ будет против вас, и вы войну проиграете».
Самые острые моменты:
«Знаете, товарищи, - говорит Сталин, - что я думаю по этому поводу: я считаю, что совершенно неважно, кто и как будет в партии голосовать; но вот что чрезвычайно важно, это - кто и как будет считать голоса».
Через полтора года, когда Сталин отстранил Зиновьева и Каменева от власти, Зиновьев, напоминая это заседание Пленума и как ему и Каменеву удалось спасти Сталина от падения в политическое небытие, с горечью сказал: «Знает ли товарищ Сталин, что такое благодарность?» Товарищ Сталин вынул трубку изо рта и ответил: «Ну, как же, знаю, очень хорошо знаю, это такая собачья болезнь».
Я был уже в то время скрытым антикоммунистом. Глядя на списки высшего командного состава, которые провёл Фрунзе, я ставил себе вопрос: «Если бы я был на его месте, такой как я есть, антикоммунист, какие кадры привёл бы я в военную верхушку?» И я должен был себе ответить: «именно эти». Это были кадры, вполне подходившие для Государственного переворота в случае войны. Конечно, внешне это выглядело и так, что это были очень хорошие военные.
Станислав Косиор, твёрдо хранивший свою наивную веру в коммунизм (когда был арестован чекистами, несмотря ни на какие пытки, не хотел возводить на себя ложные обвинений; чекисты привели его шестнадцатилетнюю дочь и изнасиловали у него на глазах; дочь покончила с собой; Косиор сломался и подписал всё, что от него требовали).
(когда на Политбюро) говорилось «образованный марксист», надо было понимать: «болван и пустомеля». Бывало и яснее. Народный комиссар финансов Сокольников, проводящий дежурную реформу, представляет на утверждение Политбюро назначение членом коллегии Наркомфина и начальником валютного управления профессора Юровского. Юровский - не коммунист, Политбюро его не знает. Кто-то из членов Политбюро спрашивает: «Надеюсь, он не марксист?» - «Что вы, что вы, - торопится ответить Сокольников, - валютное управление, там надо не языком болтать, а уметь дело делать». Политбюро утверждает Юровского без возражений.