Адам Хиггинботам. Полночь в Чернобыле
Adam Higginbotham. Midnight in Chernobyl: The Untold Story of the World's Greatest Nuclear Disaster/ Адам Хиггинботам. Полночь в Чернобыле. Нерассказанная история величайшей мировой ядерной катастрофы
Признаться, когда я увидел эту книгу в книжном магазине, то купил автоматически, потому что привык читать и смотреть все, что написано и снято о Чернобыле. Однако ничего нового в книге я не нашел. Поэтому подзаголовок «нерассказанная история» неправилен, потому что эта история рассказана и пересказана многократно. Но, может, она «нерассказанная» для англоязычного читателя?
С другой стороны, книга написана занимательно и без кричащих ляпов, поэтому в качестве добротного введения в тему вполне сгодится.
Но кое-чего я все-таки не знал:
Отмазаться от Афганистана стоило 1000 руб., а от Чернобыля -500 руб. (Раньше я слышал цифры в 3 раза больше, но, возможно, в разных регионах драли по-разному).
Автор называет чернобыльский реактор «триумфом советской гигантомании». Ректор чернобыльского типа (РБМК) был в 20 раз больше западных аналогов, один такой реактор мог обеспечить электроэнергией половину населения Киева. Следовательно, 4 реактора станции могли обеспечить энергией 2 таких города, как Киев. А ведь там достраивались еще 5 и 6 реакторы.
В 1980г. НИКИЭТ завершил секретное исследование реактора, в котором признал, что в конструкции реактора допущены 9 ошибок, делающих аварию возможной при повседневных операциях.
Принято считать, что на станции не было людей и приборов, способных оценить реальный уровень радиации после аварии. Это не так. Такой человек на станции был - Серафим Воробьев, начальник штаба гражданской обороны, и приборы у него были армейские, способные измерять радиацию после ядерного взрыва. Однако его никто не слушал, и Брюханов, директор станции, вытолкал Воробьева из кабинета, когда тот докладывал о запредельных уровнях радиации. Он смог связаться со своим начальством по линии гражданской обороны в Киеве и Минске по прямой телефонной линии, которую в спешке забыли отключить. А обычную телефонную линию в Припяти отключили сразу после аварии.
Оказывается, когда эвакуировали Припять, никто не подумал закрыть местную ж/д станцию, и пускать поезда и электрички без остановки. В результате несколько человек, 28 апреля в 3 часа ночи приехавших из Хмельницкого, в истерике бегали по обезлюдевшему городу, не в силах понять, куда все подевались.
Известно, что в первые дни после аварии в раскаленное жерло реактора с вертолетов сбрасывали мешки с песком. Это была абсолютно бессмысленная и опасная акция, и Легасову пытались об этом сказать, но он отвечал, что «нас не поймут, если мы ничего не будем делать». А делать, во всяком случае с реактором, действительно уже было нечего.
По мере того, как масштаб катастрофы становился все более очевидным, у руководства начинали сдавать нервы. В какой-то момент Горбачев даже спросил, нужно ли эвакуировать Киев? На что Велихов ответил, что он не может быть уверен.
Любопытно, что Ефим Славский, министр среднего машиностроения, и Анатолий Александров, президент Академии наук СССР, воевали в Гражданскую войну, только Славский - за красных, а Александров - за белых. А может, авария потому и случилась, что на таких ответственных должностях держали таких старых мастодонтов? Славский родился еще в XIX веке - в 1898 году.
Признаться, когда я увидел эту книгу в книжном магазине, то купил автоматически, потому что привык читать и смотреть все, что написано и снято о Чернобыле. Однако ничего нового в книге я не нашел. Поэтому подзаголовок «нерассказанная история» неправилен, потому что эта история рассказана и пересказана многократно. Но, может, она «нерассказанная» для англоязычного читателя?
С другой стороны, книга написана занимательно и без кричащих ляпов, поэтому в качестве добротного введения в тему вполне сгодится.
Но кое-чего я все-таки не знал:
Отмазаться от Афганистана стоило 1000 руб., а от Чернобыля -500 руб. (Раньше я слышал цифры в 3 раза больше, но, возможно, в разных регионах драли по-разному).
Автор называет чернобыльский реактор «триумфом советской гигантомании». Ректор чернобыльского типа (РБМК) был в 20 раз больше западных аналогов, один такой реактор мог обеспечить электроэнергией половину населения Киева. Следовательно, 4 реактора станции могли обеспечить энергией 2 таких города, как Киев. А ведь там достраивались еще 5 и 6 реакторы.
В 1980г. НИКИЭТ завершил секретное исследование реактора, в котором признал, что в конструкции реактора допущены 9 ошибок, делающих аварию возможной при повседневных операциях.
Принято считать, что на станции не было людей и приборов, способных оценить реальный уровень радиации после аварии. Это не так. Такой человек на станции был - Серафим Воробьев, начальник штаба гражданской обороны, и приборы у него были армейские, способные измерять радиацию после ядерного взрыва. Однако его никто не слушал, и Брюханов, директор станции, вытолкал Воробьева из кабинета, когда тот докладывал о запредельных уровнях радиации. Он смог связаться со своим начальством по линии гражданской обороны в Киеве и Минске по прямой телефонной линии, которую в спешке забыли отключить. А обычную телефонную линию в Припяти отключили сразу после аварии.
Оказывается, когда эвакуировали Припять, никто не подумал закрыть местную ж/д станцию, и пускать поезда и электрички без остановки. В результате несколько человек, 28 апреля в 3 часа ночи приехавших из Хмельницкого, в истерике бегали по обезлюдевшему городу, не в силах понять, куда все подевались.
Известно, что в первые дни после аварии в раскаленное жерло реактора с вертолетов сбрасывали мешки с песком. Это была абсолютно бессмысленная и опасная акция, и Легасову пытались об этом сказать, но он отвечал, что «нас не поймут, если мы ничего не будем делать». А делать, во всяком случае с реактором, действительно уже было нечего.
По мере того, как масштаб катастрофы становился все более очевидным, у руководства начинали сдавать нервы. В какой-то момент Горбачев даже спросил, нужно ли эвакуировать Киев? На что Велихов ответил, что он не может быть уверен.
Любопытно, что Ефим Славский, министр среднего машиностроения, и Анатолий Александров, президент Академии наук СССР, воевали в Гражданскую войну, только Славский - за красных, а Александров - за белых. А может, авария потому и случилась, что на таких ответственных должностях держали таких старых мастодонтов? Славский родился еще в XIX веке - в 1898 году.