Эрих Хартманн. Избранное. ч.1.
В продолжение темы асов Люфтваффе предлагаю вашему вниманию главу из книги Раймонда Толивера и Тревора Констебля «Белокурый рыцарь Германии». Книга была переведена еще в средине 90-х, но по ряду причин ее выпуск в печать задержался, а тут еще подсуетилось какое-то екатеринбургское издательство с выпуском своей версии перевода этой книги - «Белокурый рыцарь рейха», и, короче, в моем архиве пылится и поныне этот нереализованный проект. Вот я и подумал, что пора его вытащить на «свет Божий», не пропадать же добру. Фигура Эриха Хартманна в истории мировой авиации весьма заметная, я бы даже сказал, - знаковая. До настоящего времени в среде авиационного бомонда идут непримиримые схватки относительно его феноменального результата в воздушных боях. Сбил или не сбил - вот в чем вопрос. Но я не буду вас здесь «грузить» обсуждением этой темы, оставим ее для истеричных форумных всезнаек, у профессионалов этот вопрос не вызывает особых проблем. В любом случае, Хартманн - выдающийся летчик-истребитель и, именно исходя из этих соображений, я предлагаю вам почитать некоторые избранные главы этой книги.
"Мустанг" уже на старте установил рекорд".
Вильям Грин
Во время полета в Дейч-Брод в Чехию, где базировалась JG 52, Хартманн думал о воздушных боях с американскими истребителями Р-51 "Мустанг" в небе Румынии. Это был скоростной, маневренный, хотя и несколько громоздкий самолет, который не уступал советскому Як-9 и даже был лучше его. Ранние модификации Ме-109, воевавшие на Восточном фронте в Румынии против Р-51, выглядели в сравнении с ними не лучшим образом. В воздушных боях устаревшие Ме-109 значительно уступали "мустангам".
В боях за Плоешти и Бухарест JG 52 потеряла несколько хороших летчиков и много самолетов. И вот теперь в Чехии и Словакии снова предстояло воевать с этими американскими самолетами. У Хартманна появилось предчувствие, что он в скором времени обязательно встретится с ними. В его голове еще раз пронеслись воспоминания о первых серьезных схватках с этими американскими истребителями.
Все началось с катастрофического поражения в боях за Севастополь и последовавшего за этим ухода из Крыма. ВВС США, выбрав момент, когда немецкие Люфтваффе находились в тяжелом положении, начали бомбардировки нефтяных месторождений Плоешти, находящихся северо-западнее Бухареста. Согласно приказа, JG 52 вынуждена была выйти из боев на Восточном фронте, чтобы сосредоточиться на защите нефтеносных районов Румынии. Отряд Хартманна перебазировался на аэродром под Цилистеа, расположенный в нескольких минутах полета от Плоешти.
Когда самолеты приземлились в Цилистеа, посланный сюда заранее технический персонал уже работал в поте лица. Едва закончилась заправка самолетов - поступила команда на вылет. Хартманн опять взобрался в машину. Не успевший остыть двигатель завелся с полуоборота. Один из техников подал знак, что все в порядке, - и самолет Эриха первым покатился по аэродрому.
Ведомым Хартманна был унтер-офицер Юнгер. Во второй паре летели лейтенанты Биркнер и Вестер. Пары стартовали в строго установленном порядке. Следом взлетел другой отряд - согласно плана он прикрывал истребители, которые должны были атаковать американские бомбардировщики.
Американцы осуществляли бомбовые налеты строго по расписанию, облегчая тем самым задачу немецким истребителям. Тяжелые бомбардировщики ВВС США всегда появлялись в одно и то же время: между 11 и 13 часами, словно бросали противникам вызов. Командир JG 52 Храбак был приятно тронут американской пунктуальностью.
- Нам не нужно осуществлять постоянную воздушную разведку, - говорил он Хартманну. - Если хорошо спланировать атаку, мы сможем нанести им максимальный ущерб без особых затрат.
Когда Хартманн, ведя свой отряд, летел в направлении Плоешти, слова Храбака все еще звучали в его ушах. Вдали на западе вспыхивали черные облачка от разрывов снарядов зенитной артиллерии. Американские самолеты встречал массированный заградительный огонь. Вот через завесу огня зенитной артиллерии прошла группа Б-17 из 10-15 самолетов, они летели в своем обычном боевом порядке, рассредоточившись как по вертикали, так и по горизонтали. Зенитной артиллерии удалось подбить несколько самолетов, об этом свидетельствовали тянущиеся к земле дымовые следы. Примерно в семи километрах позади за первой группой, приближалось еще одно большое соединение Б-17.
Хартманн находился приблизительно на одной высоте с "летающими крепостями". Высотомер показывал 7 тыс. метров. Вражеских истребителей сопровождения пока видно не было. Это означало, что у отряда Хартманна появлялся шанс без помех атаковать бомбардировщики. Эрих резко потянул на себя ручку управления и круто пошел вверх, занимая позицию со стороны солнца. Сейчас солнце было его другом - оно светило сзади и слепило врага. Этот фактор Хартманн часто использовал для проведения внезапных атак. На высоте 8,5 тыс. метров он выровнял самолет и оказался в идеальной позиции для атаки.
Хартманн огляделся: вторая пара Ме-109 шли за ним. Он уже было собрался дать полный газ и броситься на бомбардировщики, как в поле его зрения, в тысяче метрах под ним, попали четыре ничего не подозревающих "мустанга", летящих плотной группой. Это была слишком соблазнительная цель, чтобы ее упустить.
- Атакуем истребители! - скомандовал Хартманн по радио и бросил машину в пикирование.
Хартманн точно рассчитал траекторию полета и быстро приблизился к последнему самолету американцев. Расстояние между истребителями противников быстро сокращалось. 300... 240 метров... "Ближе, Эрих!" 150... 100 метров. До белой звезды на голубом фоне можно было почти дотронуться. Р-51 закрыл все лобовое стекло. Бортовое оружие Хартманна работало всего две секунды - и от американского истребителя полетели куски, ударяя по крыльям Ме-109. Заметив, что из "мустанга" вырвались клубы дыма и огня, Хартманн развернул свою машину налево вверх. "Мессершмитт" слушался каждого движения. Вдруг что-то снова ударило по фюзеляжу его самолета. Оглянувшись, Хартманн увидел, что американскую машину в клочья разорвал мощный взрыв, дымящиеся части фюзеляжа, крыльев и хвостового оперения беспорядочно падали на землю.
Хартманн опять сконцентрировался на основной задаче - атаковать противника. На прицеле был следующий "мустанг". Расстояние быстро сокращалось, и когда оно достигло 100 метров, он нажал на гашетки и снова увидел, как "мустанг" затрясся от его метких попаданий. На этот раз взрыва не последовало: от Р-51 отлетела только крышка капота. И все же машина горела. Черное дымовое облако вырвалось из американского истребителя, он перевернулся и, вращаясь, пошел к земле. С этим "мустангом" также было покончено.
Во время отворота Хартманн заметил, что его вторая пара атакует другие "мустанги". Эрих посмотрел вниз - бомбардировщики продолжали полет, а невдалеке кружились еще два Р-51, они как раз отворачивали от него - еще один шанс для внезапной атаки.
- Продолжаем атаковать истребители, - передал Хартманн по радио.
Отряд Ме-109 пристроился позади "мустангов". И опять мишенью был выбран американский истребитель, летящий последним в строю. Расстояние уменьшалось... 200... 150... 100 метров. Нажатие на гашетки - яркая вспышка, и от "мустанга" оторвалась половина крыла. Подбитая машина ринулась к земле, Хартманн заметив, как из нее выбросился пилот, тотчас повернулся к оставшемуся "мустангу". Он знал, как опасно смотреть вслед сбитому противнику.
Американский летчик заметил самолет Хартманна слишком поздно. Он спешно положил свой Р-51 в левый вираж. Хартманн сразу не понял, почему американец делает необычный для истребителя маневр. И тут он увидел, что у "мустанга" под крыльями находятся запасные баки с топливом. Хартманн тотчас развернул "Караю" влево, затем резко, как только мог, повернул вправо и открыл огонь из всех стволов. Как он и ожидал, Р-51 рванул туда же и влетел прямо в шквал огня.
- Дурак, - крикнул Хартманн, - надо было продолжать уходить влево.
На "мустанге" были отчетливо видны следы попаданий, они прошли от двигателя через весь фюзеляж до оперения. Последней длинной очередью Хартманн расстрелял все свои боеприпасы. И каждый его выстрел попал в цель. Из "мустанга" вырвалось пламя и клубы черного дыма. Спустя несколько секунд широкий белый поток выбивающейся из баков охлаждающей жидкости на фоне неба создал незабываемый цветовой контраст.
Пролетая над сбитым противником, Хартманн увидел тянущееся вдоль всего корпуса Р-51 пламя, длиной в 3 метра. Американский летчик еще некоторое время пытался сбить его, но самолет неотвратимо летел на встречу с землей. Наблюдая за разваливающимися горящими обломками самолета, Хартманн пытался определить, жив ли еще летчик.
- Прыгай! Прыгай! Ради Бога, прыгай! - прокричал Эрих, как будто американский летчик мог его услышать.
Как будто услышав его, фонарь подбитого "мустанга" отлетел в сторону: пилот все же успел освободиться от крышки горящего саркофага. Когда парашют американца раскрылся, Хартманн облегченно вздохнул. Оглянувшись, он увидел, что падение американца вместе с ним наблюдал и его ведомый Юнгер. Без боеприпасов оставаться здесь не имело смысла, тем более, что невдалеке над ними виднелись полосы инверсии. На подлете были другие "мустанги". Самое время смываться.
- Возвращаемся на аэродром, - передал по радио Хартманн.
Когда они возвращались для заправки и пополнения боеприпасов, Хартманн подумал: "Сегодня тебе, Эрих, повезло. В следующий раз, возможно, везения будет меньше". После приземления в Романе его встретил Мертенс, он указал Эриху место стоянки. Как всегда механик улыбался во все лицо. Выключив двигатель, Хартманн открыл фонарь и поднял 4 пальца.
"Бимель" сиял.
- "Мустанги?" - громко прокричал он, зная, что его командир после посадки еще несколько минут плохо слышит.
Хартманн кивнул, "Бимель" присвистнул от неожиданности, но быстро взяв себя в руки, начал готовить самолет к следующему вылету. Он заправил машину, проверил масло, убедился, что магазины с боеприпасами заполнены, вычистил кабину, боковые стекла и еще раз тщательно проверил все приборы самолета.
В последующие дни прошли в жестоких боях, но успеха они принесли мало. Американцы появлялись ежедневно, как по расписанию. Бомбардировщики можно было найти без особых проблем, но атаковать их стало значительно труднее.
Потери "мустангов" в первых боях заставили американских летчиков быть более бдительными. Теперь они были так внимательны, что Хартманну не удалось даже близко подойти к какому-нибудь бомбардировщику. Не принесли результатов и затяжные маневренные бои с "мустангами". Отряд Хартманна имел несколько поврежденных самолетов. Были также попадания и в противника, но они не подтвердились. "мустанги" успешно выполняли задачи по защите бомбардировщиков. Немецкие истребители, пытаясь атаковать строй тяжелых бомбардировщиков, тотчас же оказывалась перед отрядом оборонявших их "мустангов".
Пятый вылет Хартманна против американцев, как и предыдущие, начался хорошей атакой при ясном небе. Пока товарищи по группе на высоте 6000 метров атаковали бомбардировщики, отряд Хартманна прикрывал их тысячью метрами выше. Четыре Ме-109, зашли на самолеты противника, и в это время Хартманн заметил, что на них сверху с высоты 9000 метров пикировала группа "мустангов".
Хартманн ожидал появления "мустангов", но не предвидел такого быстрого нападения. Его отряду еще повезло - американские истребители не заметили их. Хартманна и его подчиненных "мустанги" сбили бы без особых хлопот - сказывался явный проигрыш в высоте. Однако Р-51 выбрали целью Ме-109, находящихся на 300 метров ниже.
Пара летящих внизу Ме-109 из второго отряда подходила к бомбардировщикам. К ним, пикируя, очень быстро приближались четыре "мустанга". Эрих крикнул по радио:
- Внимание, сзади "мустанги", сзади "мустанги"!
Набирающая высоту пара не реагировала. Вероятно, они его не слышали.
- Проклятие! - простонал Хартманн, кроме предупредительного крика он больше ничего не может для них сделать: а ведь его задачей стояло прикрытие этого атакуемого "мустангами" отряда.
Хартманн отжал ручку управления и помчался вслед за Р-51, намереваясь "поймать" хоть одного из них.
- Прикрывай меня снизу, - передал Эрих Юнгеру.
Командир "мустангов" поймал в прицел один Ме-109 и прошелся по нему очередью, три других "мустанга", готовясь к атаке, летели за ним. "Четыре против одного!" - Хартманн почувствовал, как его лоб покрылся испариной. С максимальной скоростью он приближался к Р-51. Американскому летчику удалось подбить Ме-109. Тот задымил, мелкие части отлетали от немецкой машины и встречным ветром относились назад.
400... 300 ... 200 ... 100 метров - расстояние сокращалось в доли секунд. Разрисованное в клетку хвостовое оперение "мустанга" стало похоже на огромные ворота сарая. Хартманн с большой скоростью приблизился к летящему последним американцу снизу и атаковал его под углом в 30 градусов. Громада Р-51 заполнило все пространство перед бронированным стеклом его самолета. Хартманн нажал на все гашетки. Огненный шар взрыва "мустанга" потрясли "Караю 1".
Эрих, не теряя времени, повернулся к очередному Р-51, пилот которого, казалось, оцепенел. "Мустанг" без промедления получил очередь из всех стволов "Карая 1" и сразу же загорелся. Но американец продолжал лететь дальше, Хартманн снова пристроился к нему.
- "Бубби", "Бубби", за тобой... Уходи, уходи! - прозвучало в наушниках предупреждение Юнгера.
Хартманн тотчас отжал ручку управления и вошел в крутое пике. Отрицательная перегрузка оторвала его от сидения, глаза полезли из орбит, и он ударился головным головой о фонарь. Выжимая из мотора всю мощь, Хартманн резко взял влево. "Мустанги" продолжали наступать ему на пятки.
- За меня не беспокойся. Возвращайся на аэродром, я постараюсь с ними справиться, - передал Эрих по радио своему ведомому: в воздухе находилось слишком много американских истребителей, чтобы вдвоем сражаться с ними на равных, и Хартманн предоставил Юнгеру шанс остаться живым.
Летящая сейчас за Хартманном орава американцев была настроена решительно, она жаждала отомстить этому дерзкому "мессершмитту", немец не должен был уйти. Хартманн посмотрел в зеркало заднего вида, затем по сторонам.
- Проклятие! - вырвалось из его груди: за ним летело восемь "мустангов".
Попытка Хартманна уйти от погони петлей привела американцев на некоторое время в замешательство. Он получил небольшую передышку, однако по-прежнему все еще находился в незавидном положении. Хартманн начал говорить сам с собой:
- Все в порядке, Эрих, успокойся и работай! Работай, как прежде!
Р-51 разделились на две группы по 4 самолета и взяли Хартманна в клещи.
Оказаться в подобной ситуации было особенно опасно.
- Маневрируй, Эрих, делай самые крутые виражи! Или ты получишь дырки в своем железном ящике.
Началась игра в кошки-мышки, и Хартманн в этой игре был мышью. Уходя от американцев, Эрих сделал крутой вираж влево, и тотчас увидел прошедшие справа от него светящиеся трассы от двух "мустангов". Выждав паузу, он повернул круто вправо - снова очереди, только уже с другой стороны.
- Тебе везет, Эрих. Они не самые лучшие стрелки... Стреляют слишком рано и с большого расстояния. Тебе снова повезло, Эрих... Если бы они знали то, что знаешь ты, быть тебе уже давно мертвым...
Хартманн так и летел: вираж вправо - вираж влево... И каждый раз, когда "мустанги" во время этих виражей, требующих большой нервной выдержки, приближались, он сам открывал огонь.
- Я знаю, что таким образом в них невозможно попасть... Однако, увидев светящиеся трассы моего огня, они немножко охладят свой порыв. Кроме того, звук собственного оружия успокаивает. Пусть попробуют меня поймать...
Восемь американских самолетов и одинокий немецкий совершали головокружительные пируэты в румынском небе. Время от времени слушался лай американского бортового оружия и было видно, как Хартманн в самый последний момент уходил от светящихся пунктиров. Уже спустя несколько минут после предупреждения Юнгера спина Хартманна стала мокрой от катящегося ручьями пота. Лицо блестело, как будто он находился в бане. Полет в подобных условиях был мучительным и трудным.
В грохоте периодически раздающейся стрельбы американских истребителей и треске от перегрузок собственного самолета Хартманн подумал о прошлом:
- Хорошо, что ты, Эрих, в школе дружил со спортом. У тебя еще есть сила, чтобы спасти свою шкуру. Летать одной головой не всегда удается.
Он попытался еще раз выстрелить из своего бортового оружия - на таком крутом вираже почти безнадежный шанс попасть в Р-51. Оружие молчало...
Хартманну ничего не оставалось делать, как продолжать маневрировать. Он медленно, но верно приближался к своему аэродрому. На каждом вираже, уходя от "мустангов" на несколько метров, он получал относительно небольшой отрыв. Но американцы как приклеенные не отставали от Ме-109 и стреляли из всех стволов. Они горели желанием наказать дерзкого немца.
- Дальше, Эрих, лети дальше! Аэродромные зенитки отсекут их от тебя.
Хартманн, обороняясь, снова вошел в крутой вираж. Проклятие! На приборном щитке замигала сигнальная лампочка. Топлива у "Караи" оставалось на несколько минут, а до аэродрома было еще далеко.
- Теперь тебя, Эрих, спасет только парашют. Положи самолет на спину и, улучив момент, выпрыгни.
Хартманн освободил ремни и, выходя из очередного виража, потянул ручку аварийного сброса фонаря. Фонарь отлетел назад, в лицо хлестнул резкий поток ветра.
Хартманн правой рукой потянул на себя ручку управления, опрокинул стальную птицу на спину и был выброшен вниз из приговоренной к смерти машины.
Во время падения перед глазами Хартманна в пестром калейдоскопе замелькало небо, земля, кружащиеся "мустанги", собственные сапоги... Потянув кольцо, он услышал шум разворачивающегося шелка и хлопок открывшегося парашюта. Резкий рывок потряс тело, его тотчас сжало лямками. Хартманн беспомощно повис на парашюте, окруженный восемью обескураженными "мустангами".
Для немецкого летчика-аса было немыслимым расстрелять спускающегося на парашюте противника. Это рассматривалось не как борьба между пилотами, а как ужасное убийство. Несмотря на то, что в войне традиции рыцарства не всегда соблюдались, немецкие Люфтваффе старались нести кодекс рыцарской чести до конца.
Хартманн пока не знал, придерживались ли этого правила американские противники. К нему стал приближаться один из "мустангов". Хартманна охватил ужас. В это короткое мгновение он подумал о своей бедной Уш. Истребитель промчался мимо него всего в нескольких метрах. Из кабины "мустанга" на Хартманна смотрел полный ярости американский летчик, бело-желтый шлемофон которого делал его лицо похожим на призрак. И все же рука американца поднялась лишь для короткого приветствия. "Мустанги" стали уходить на запад.
Только сейчас Эрих понял, что из этой переделки он выкарабкался целым и невредимым. Но окончательно Хартманн перевел дух, когда американцы, заняв позицию за своим командиром, скрылись в западном направлении. Хартманн, паря в воздухе, снова повторял:
- Тебе снова повезло, ты счастливчик. Во всяком случае сегодня вечером тебе придется отпраздновать новый день рождения.
Он приземлился в шести километрах от своего полевого аэродрома. Армейский грузовик вскоре доставил его в отряд.
На командном пункте его ждали плохие известия: было сбито почти половина самолетов группы, два летчика погибли и несколько ранены. Без впрыскивания водно-ментоловой смеси устаревшие модификации Ме-109 не могли противостоять "мустангам", даже если на "Мессершмиттах" летали опытные пилоты. В связи с большими потерями был издан приказ запрещающий вступать в бои с американскими истребителями.
Командиром группы Хартманна в это время был Вилли Батц. Он вспоминает о боях над Плоешти: "В конце мая мы были втянуты в бои на два фронта. Нужда в истребителях ощущалась повсюду - как против русских, так и против американских четырехмоторных бомбардировщиков, совершавших налеты на нефтеносные районы Плоешти в Румынии. Мне хорошо запомнились эти тяжелые времена. Они высасывали из летчиков-истребителей, все силы, и выдвигали новые требования к нашим наземным службам.
Во время обороны нефтяных месторождений Плоешти я ставил "Бубби", по его же собственному желанию, в первом боевом соединении. Все отряды группы вели бои совместно Перед "Бубби" стояла задача нашего прикрытия от "мустангов". И он блестяще справился со своим заданием. Четырехмоторные самолеты для нас, летчиков Восточного фронта, были тяжелым орешком.
Заботы "Бубби" сводились к тому, чтобы мы несли минимум потерь. Прикрывая нас, он даже не позволял "мустангам" близко к нам приблизиться. Только благодаря опыту "Бубби" мы смогли добиться успехов против бомбардировщиков. Сегодня (1967 год) я не могу точно вспомнить, сколько самолетов в Румынии сбил лично "Бубби", но я точно знаю, что он даже находясь в прикрытии, имел успехи в бою против "мустангов".
Весной 1945 года, во время перелета в Чехословакию, Хартманн снова вспомнил об этих пяти состоявшихся боях с Р-51. Со времени, когда он сбивал "мустанги" над Румынией прошел почти год. Теперь американцы, конечно же, стали сильнее.
Когда Хартманн приземлился в Дойч-Броде, его товарищи по I отряду 52-й истребительной эскадры подтвердили эти опасения. Американские истребители регулярно залетали в воздушное пространство Чехословакии. Спустя несколько дней Хартманн снова вступил в бой с "мустангами".
Авиагруппу подняли по тревоге. Объявили, что к Праге направляются бомбардировщики русских. Хартманн должен был вылететь для перехвата. Мертенс всегда держал машину наизготове, и Хартманн через несколько минут был уже в воздухе. На бреющем полете он полетел в направлении Праги, затем поднялся до 7000 метров и, снова перейдя в горизонтальный полет, начал поиск противника.
Вскоре в поле зрения попала группа советских самолетов. Хартманн насчитал около 30 бомбардировщиков. Смешанное подразделение состояло из самолетов типа А-20 Дуглас "Бостон" и Пе-2. Над ними летели около 25 истребителей сопровождения Як-11* и Р-39 "Аэрокобра". Русские истребители находились на высоте 4000 метров. Хартманн включил радио (Сноска. *Так в оригинале, скорее всего это были Як-3.) :
- Будем атаковать двумя группами!
Солнце светило сзади - идеальная позиция для нападения противника. Но Хартманн медлил. Его охватило тревожное предчувствие. Он решил еще раз осмотреться. Периферийным зрением Хартманн увидел полосы конденсата от движения самолетов. Они находились выше русских, но ниже их самих, и приближались с запада. Первой мыслью Хартманна было, что это летят Ме-109 из соседней группы. Однако серебристое сверкание самолетов подсказало, что это вовсе не друзья. Полированные металлические поверхности уже давно не встречались у немецких истребителей. Все самолеты Люфтваффе, имея маскировочную окраску, не могли так сверкать на солнце.
Серебристые поверхности фюзеляжа и крыла означали лишь одно - это американцы. Вскоре их можно было разглядеть получше. "Мустанги!" Они находились примерно в тысяче метров ниже и приближались к отряду Хартманна. "Мустанги" развернулись примерно в тысяче метрах над истребителями русских. Они не видели находящихся над собой немецких самолетов. Солнце за спиной и преимущество в высоте давало Хартманну отличную позицию, чтобы начать классическую внезапную атаку. Русские и американские истребители, очевидно, просто смотрели друг на друга, вместо того, чтобы внимательно наблюдать за воздушным пространством.
Хартманн включил радио.
- Делаем только одну атаку. Летим вниз сквозь строй "мустангов", русское прикрытие и бомбардировщики.
Обе пары Ме-109 для начала обрушили всю свою ударную мощь на находящихся выше "мустангов". Молниеносно приблизившись к ним, истребитель Хартманна ненадолго затрясся от залпов пушек. Последний "мустанг" был застигнут врасплох, его пилот даже не понял, кто его подбил. Р-51 закачался, потерял управление и рухнул вниз, оставляя в тянущейся дымовой полосе откалывающиеся куски.
Сделав крутой вираж, Хартманн вышел на следующего "мустанга". Он приближался к нему, пока силуэт самолета не заполнил все пространство бронированного стекла. Снаряды Хартманна попали точно в мотор Р-51. Поврежденный "мустанг" закачался, продолжая еще некоторое время по инерции приближаться к Хартманну, затем, также, как и первый, потеряв управление, задымил и, разваливаясь на части, понесся вниз.
Мотор машины Хартманна ревел на предельных оборотах. Самолет на огромной скорости проскочил через русские истребители сопровождения. У Хартманна не было даже возможности их обстрелять - все происходило очень быстро. Ме-109 стремительно приближался к "Бостонам". Хартманн нажал на гашетки и тотчас увидел, как из атакуемого им бомбардировщика полетели обломки. Попадание! Еще одно попадание! Однако самолет противника устоял... Дальше вниз через бомбардировщики! А затем началась перегрузка, от которой стало черно в глазах...
Из-за огромной перегрузки у Хартманна перед глазами появилась знакомая серая пелена. Он сбавил газ, чтобы сохранить видимость. Ме-109 мчался по дуге, которую Хартманн закончил приблизительно на высоте бомбардировщиков. Эрих сразу же посмотрел назад - его ведомый был рядом. Где же вторая пара? Он поискал в небе.
Сквозь самолеты союзников вниз мчалась вторая пара, и еще один "мустанг" упал горящим. Его пилот успел выпрыгнуть, Эрих заметил, как кувыркающийся пилот раскрыл парашют. Хартманн блестяще рассчитал и провел атаку. Дождавшись вторую пару, все четыре Ме-109 целыми и невредимыми умчались прочь. Маскировочная окраска сделала их сверху едва различимыми. Посмотрев назад, Хартманн увидел, что их молниеносная атака получила неожиданное продолжение. Русские "Яки" и "аэрокобры" дрались с "мустангами"! Недоверчивые русские пилоты должно быть подумали, что их атаковали американцы. Паника охватила и русских пилотов-бомбардировщиков. Они срочно сбросили бомбовый груз в открытое поле и сразу же легли на обратный курс.
Воздушный бой между русскими и американцами продолжился с большой интенсивностью. Во вращающейся карусели большого количества самолетов Эрих увидел три падающих вниз горящих "Яка". Также был подбит один "мустанг" - он летел в южном направлении, тянув за собой гликолевую полосу.
Хартманн покачал головой от удивления. Русские и американские союзники, кажется, не питают достаточного доверия друг к другу. Ведя Ме-109 к своему аэродрому, Хартманн не мог подавить расслабляющего смеха...
Хартманну больше не пришлось вести боев с "мустангами". Близился конец войны.
Американцы, казалось, уже знали, что война ими выиграна. Количественно превосходя противника, они, будучи уверены в победе, почти беспрепятственно летали над Европой с чувством собственного достоинства и, руководясь принципом "уничтожай врага, везде, где видишь", набрасывались на любую цель. Подобная самоуверенность иногда приводила к потере бдительности, как это случилось в последнем бою с Эрихом Хартманном.
Позже Хартманн, основываясь на опыте своих более чем 800 воздушных боев, так писал о бдительности в воздухе: "Начиная от моего первого учебного падения до последнего приземления 8 мая 1945 года я заставлял себя не спать в воздухе. Со старта меня преследовало нехорошее чувство, потому что я никогда не считал себя лучше другого находящегося в воздухе летчика. Во время полета это нехорошее предчувствие не покидало меня до того момента, пока я не сбивал противника. Только с этого мгновения у меня появлялось чувство превосходства. В воздухе я боялся лишь великих незнакомцев - облаков и солнца, - которые в моем мире чувств были одновременно ненавистью и любовью.
Сегодня я убежден в том, что 80% побежденных мной противников не предполагали, что я рядом: это обнаруживалось после того, как я открывал огонь. В общем, мои воздушные бои были короткими и простыми. Удачливее других меня сделала одна особая способность. Я установил, что могу обнаруживать вражеские самолеты задолго до того, как их обнаруживали мои товарищи - иногда даже раньше на несколько минут. Это был не просто опыт или умение, а свойство, которое мне, пожалуй, было дано от рождения.
Мое правило воздушного боя гласит: "Кто видит первым, держит половину успеха в кармане..."
В боях с американцами Хартманн компенсировал технический недостаток Ме-109 своим умением и опытом, сбив 7 "мустангов". Эти победы были подтверждены. Когда шансы в бою соотносились против него 1:8, и "мустанги" загнали его в угол, он все равно с честью вышел из этого боя. Он выжил и после поведал об этом благодаря тому, что его американские летчики проявили спортивную честь, храбро сражались и не допустили позорной смерти беспомощного врага.