Столб. Отчего бы лбом не стукнуться?
Столб.
Отчего бы лбом не стукнуться
В кровь?
Вдребезги бы, а не в кровь!
Страшащимися сопреступниками
Бредем.
(Убитое - Любовь.)
Давненько я здесь не признавалась в любви Марине Ивановне (в сто пятидесятый раз).
Срочно надо навёрстывать.
Сегодня всплыло это. Про столб.
Должно быть, оттого что страшно хочется мне сейчас этого столба.
О который шарахнуться - в кровь...
Да.
Вернусь лучше к Марине Ивановне.
К её феерической "Поэме конца" (из которой и выдернут отрывок про столб).
Поэму конца я могу перечитывать бесконечно.
До дрожи. До посинения. До восторга. До отчаяния. До истерики. И до зависти, конечно. Потому что, как - как, вот как? - такое можно было написать?
Не могу уложить в своей глупой голове.
Не могу понять её до конца - поэму. Как, собственно, и саму Марину. Ивановну. Цветаеву.
Могу каждый раз, перечитывая, открывать в ней что-то новое, тайный смысл, прежде скрытый от меня.
Она бездонна. И поэма, и Марина.
Она гениальна. И поэма, и Марина.
От неё у меня - от них обеих - коллапс, эйфория, ступор.
По коже - мурашки, из горла - почти крик...
Я ненавижу читать стихи вслух (а ещё и "с выражением" - фу, жуть!), но Поэму конца я именно проговариваю, артикулирую (было у меня даже обострение, и в самые пики отчаяния я надиктовывала её на диктофон...).
И каждый раз получался очень поспешный, очень сумбурный ритм, неизбежно срывающийся в натуральный крик...
Я, наверно, похожа на сумасшедшую была, когда надиктовывала это в зимней ночи в пустой квартире (если бы хоть кто-то меня в этом момент мог видеть).
Я и есть сумасшедшая.
Я не понимаю Поэму конца. Не понимаю - до конца. Она ускользает от меня всегда.
Но непонимание лишь усиливает любовь, многократно усиливает.
"Нас восхищает в других то, что мы не понимаем", как сказала в одном интервью ещё одна безмерно любимая мною гениальная женщина - Земфира, конечно. Правда, найти его я сейчас не смогла, но она это точно говорила, и суть была примерно такова. И она тысячу раз права, потому я и запомнила так эту фразу.
Безумие не мешает любви. Никак не мешает. Напротив, лишь провоцирует на неё.
И вот поэтому:
Столб.
Отчего бы лбом не стукнуться
В кровь?
Отчего бы лбом не стукнуться
В кровь?
Вдребезги бы, а не в кровь!
Страшащимися сопреступниками
Бредем.
(Убитое - Любовь.)
Давненько я здесь не признавалась в любви Марине Ивановне (в сто пятидесятый раз).
Срочно надо навёрстывать.
Сегодня всплыло это. Про столб.
Должно быть, оттого что страшно хочется мне сейчас этого столба.
О который шарахнуться - в кровь...
Да.
Вернусь лучше к Марине Ивановне.
К её феерической "Поэме конца" (из которой и выдернут отрывок про столб).
Поэму конца я могу перечитывать бесконечно.
До дрожи. До посинения. До восторга. До отчаяния. До истерики. И до зависти, конечно. Потому что, как - как, вот как? - такое можно было написать?
Не могу уложить в своей глупой голове.
Не могу понять её до конца - поэму. Как, собственно, и саму Марину. Ивановну. Цветаеву.
Могу каждый раз, перечитывая, открывать в ней что-то новое, тайный смысл, прежде скрытый от меня.
Она бездонна. И поэма, и Марина.
Она гениальна. И поэма, и Марина.
От неё у меня - от них обеих - коллапс, эйфория, ступор.
По коже - мурашки, из горла - почти крик...
Я ненавижу читать стихи вслух (а ещё и "с выражением" - фу, жуть!), но Поэму конца я именно проговариваю, артикулирую (было у меня даже обострение, и в самые пики отчаяния я надиктовывала её на диктофон...).
И каждый раз получался очень поспешный, очень сумбурный ритм, неизбежно срывающийся в натуральный крик...
Я, наверно, похожа на сумасшедшую была, когда надиктовывала это в зимней ночи в пустой квартире (если бы хоть кто-то меня в этом момент мог видеть).
Я и есть сумасшедшая.
Я не понимаю Поэму конца. Не понимаю - до конца. Она ускользает от меня всегда.
Но непонимание лишь усиливает любовь, многократно усиливает.
"Нас восхищает в других то, что мы не понимаем", как сказала в одном интервью ещё одна безмерно любимая мною гениальная женщина - Земфира, конечно. Правда, найти его я сейчас не смогла, но она это точно говорила, и суть была примерно такова. И она тысячу раз права, потому я и запомнила так эту фразу.
Безумие не мешает любви. Никак не мешает. Напротив, лишь провоцирует на неё.
И вот поэтому:
Столб.
Отчего бы лбом не стукнуться
В кровь?