Обратная сторона ранимости
Агрессия, чаще даже на опережение? Да, отчасти. Но не то.
Чрезмерная обидчивость? О, да, и это тоже. Но она, скорее, следствие ранимости, а не противоположность. Опять не то.
Толстая броня вместо кожи? Вот, уже теплее.
Чем ты ранимее, чем острее и глубже тебя может задеть и ранить чьё-то неосторожное слово (не говоря уже о целенаправленных нападениях), тем дольше, планомернее и толще ты отращиваешь себе защитную броню. Скорлупу. Панцирь. Доспехи.
Чем ближе к сердцу ты воспринимаешь чужие слова, поступки и даже невысказанные (а часто тобой додумываемые) мысли, тем больше масок ты напяливаешь на себя каждое утро.
Так значит, маски?
О, да. Уже горячо.
Любовно украшаешь каждую из них, решаешь, какая для какого случая или даже отдельного человека подходит больше, какая и какое твоё слабое, ранимое место защищает.
Чередуешь их, носишь попеременно и под настроение, иногда надеваешь одновременно две, три, а то и больше, и потом заворожённо наблюдаешь, как причудливо они уживаются друг с другом.
Выдумываешь новые, видоизменяешь старые.
Смотришь, как они порой начинают жить своей собственной жизнью, как даже начинают иногда менять и тебя. Как срастаются с тобой, как отдаляются от тебя. Время от времени расстаёшься с ними: с некоторыми легко, с некоторыми болезненно.
Порой хоронишь их. Порой воскрешаешь. Но носишь.
Всегда, постоянно, почти непрерывно носишь их.
Даже на ночь и то снимаешь не все. Парочку лёгких, полупрозрачных, страховочных оставляешь всё равно. Остальные кладёшь под подушку.
Всё перечисленное подходит, да, безусловно. Но не охватывает эту обратную, теневую сторону твоей ранимости целиком.
Так что же тогда в итоге? Что же?
Скрытность.
Вот оно.
Кипяток.
На обратной стороне ранимости правит бал её величество Скрытность.
Из-за боязни пораниться о какую-нибудь крошечную, но ядовитую колючку ты отрезаешь доступ к себе всем колючкам. Вообще всем.
Ты так виртуозно приноровляешься скрывать себя - настоящую (настоящего) - от всех и вся, что в один «прекрасный» день осознаёшь, что по-другому уже просто не умеешь…
Редко, очень редко встречаешь кого-то, перед кем можешь «раздеться», снять свои маски - большую их часть, но не все. Все - никогда. Снять их все - страшно, ужасно страшно, невыносимо.
Но зато с каждой снятой маской тебе всё легче, дышать - проще, чувствовать - ярче.
Вечный самоконтроль при таком «раздевании» вдруг снижается, чувство внезапной свободы опьяняет, страх куда-то отступает.
Но не дай Боже тому (той), перед кем ты вдруг осмелилась (осмелился) скинуть почти все свои маски, «раздеться», не дай Боже ему (ей), не заметив этого подвига (а для тебя это, несомненно, подвиг), бросить хотя бы одно неосторожное, пренебрежительное слово…
И уж тем более не дай ему (ей) Боже осознанно и беспощадно тебя ранить, не принять всерьёз, предать…
Это будет словно одним махом выбросить тебя - раздетую (раздетого) - на улицу в самый мороз.
И тогда ты вырвешь его (её) с мясом из своей жизни.
Закроешь все двери, все окна.
Остервенело натянешь на себя все прежние маски и пару десятков новых.
И ещё долго, очень долго не сможешь их снова хоть перед кем-то снять.
Возможно, никогда не сможешь…
Но всё равно будешь робко, тайно и неосознанно искать того, перед кем снова захочешь скинуть их все - все свои уютные и безопасные маски до единой.
Чрезмерная обидчивость? О, да, и это тоже. Но она, скорее, следствие ранимости, а не противоположность. Опять не то.
Толстая броня вместо кожи? Вот, уже теплее.
Чем ты ранимее, чем острее и глубже тебя может задеть и ранить чьё-то неосторожное слово (не говоря уже о целенаправленных нападениях), тем дольше, планомернее и толще ты отращиваешь себе защитную броню. Скорлупу. Панцирь. Доспехи.
Чем ближе к сердцу ты воспринимаешь чужие слова, поступки и даже невысказанные (а часто тобой додумываемые) мысли, тем больше масок ты напяливаешь на себя каждое утро.
Так значит, маски?
О, да. Уже горячо.
Любовно украшаешь каждую из них, решаешь, какая для какого случая или даже отдельного человека подходит больше, какая и какое твоё слабое, ранимое место защищает.
Чередуешь их, носишь попеременно и под настроение, иногда надеваешь одновременно две, три, а то и больше, и потом заворожённо наблюдаешь, как причудливо они уживаются друг с другом.
Выдумываешь новые, видоизменяешь старые.
Смотришь, как они порой начинают жить своей собственной жизнью, как даже начинают иногда менять и тебя. Как срастаются с тобой, как отдаляются от тебя. Время от времени расстаёшься с ними: с некоторыми легко, с некоторыми болезненно.
Порой хоронишь их. Порой воскрешаешь. Но носишь.
Всегда, постоянно, почти непрерывно носишь их.
Даже на ночь и то снимаешь не все. Парочку лёгких, полупрозрачных, страховочных оставляешь всё равно. Остальные кладёшь под подушку.
Всё перечисленное подходит, да, безусловно. Но не охватывает эту обратную, теневую сторону твоей ранимости целиком.
Так что же тогда в итоге? Что же?
Скрытность.
Вот оно.
Кипяток.
На обратной стороне ранимости правит бал её величество Скрытность.
Из-за боязни пораниться о какую-нибудь крошечную, но ядовитую колючку ты отрезаешь доступ к себе всем колючкам. Вообще всем.
Ты так виртуозно приноровляешься скрывать себя - настоящую (настоящего) - от всех и вся, что в один «прекрасный» день осознаёшь, что по-другому уже просто не умеешь…
Редко, очень редко встречаешь кого-то, перед кем можешь «раздеться», снять свои маски - большую их часть, но не все. Все - никогда. Снять их все - страшно, ужасно страшно, невыносимо.
Но зато с каждой снятой маской тебе всё легче, дышать - проще, чувствовать - ярче.
Вечный самоконтроль при таком «раздевании» вдруг снижается, чувство внезапной свободы опьяняет, страх куда-то отступает.
Но не дай Боже тому (той), перед кем ты вдруг осмелилась (осмелился) скинуть почти все свои маски, «раздеться», не дай Боже ему (ей), не заметив этого подвига (а для тебя это, несомненно, подвиг), бросить хотя бы одно неосторожное, пренебрежительное слово…
И уж тем более не дай ему (ей) Боже осознанно и беспощадно тебя ранить, не принять всерьёз, предать…
Это будет словно одним махом выбросить тебя - раздетую (раздетого) - на улицу в самый мороз.
И тогда ты вырвешь его (её) с мясом из своей жизни.
Закроешь все двери, все окна.
Остервенело натянешь на себя все прежние маски и пару десятков новых.
И ещё долго, очень долго не сможешь их снова хоть перед кем-то снять.
Возможно, никогда не сможешь…
Но всё равно будешь робко, тайно и неосознанно искать того, перед кем снова захочешь скинуть их все - все свои уютные и безопасные маски до единой.