Потехе час...
Следующий шаг на сцену
Культурная жизнь офицеров, их семей и гражданских жителей городка вращалась вокруг Гарнизонного дома офицеров. В годы моей лейтенантской молодости ГДО был самым монументальным зданием городка. Стоял он в центре на улице Ленина, которая потом стала улицей Курчатова, а теперь, в казахстанском городе Курчатове, стала улицей Абая. А бывший ГДО, теперь стал Домом культуры, надо понимать, национальной.
Когда на территории Полигона планировалось строительство реакторного комплекса "Байкал-1, предназначенного для испытаний элементов ядерных ракетных двигателей, в титульный список проекта включили новый Гарнизонный дом офицеров с удвоенным количеством зрительных мест по сравнением с нашим старым уютным.
Построили его на восточной окраине городка, где недавно разбивали свои огороды любители сельского труда. К огородам вплотную уже приблизились непривычные для двухэтажного городка четырёхэтажные дома.
Старый ГДО получил статус филиала. Его функции расширились новинкой для гарнизона - кафе. А зал стал использоваться для проведения собраний, заседаний и проведения партийно-хозяйственных активов. Но это стало потом, а на время моего рассказа новый ГДО был только в проекте.
В прошлом посте я рассказал о приме Гарнизонного солдатского клуба Тамаре Малаховой. Положение примы в ГДО занимала Эмма Евграфовна Матвеева. Я называю её полное имя с должным уважением, потому как она была жена второго лица в партийной иерархии Полигона - секретаря партийной комиссии полковника Матвеева Павла Матвеевича.
Однажды вечером, редко свободным при моей комсомольской работе, я валялся в постели общежития с книжкой . Стук. В приоткрытую дверь бочком проскользнула дежурная по общежитию Валентина Овчинникова. К стати, тоже не из простых. Её муж служил начальником финансовой службы Полигона.
- Олег, подойди к телефону. Тебя спрашивает, - и далее почти шёпотом, - Эмма Матвеева!
Я удивился. С Эммой я не был знаком и не мог мечтать о таком знакомстве. При обсуждении женщин среди офицеров-старожилов слыхал, что она ценилась не только своим чудным голосом, но и внешностью, которая,по-праву, позволяла носить титул, говоря современным языком, "Мисс Полигона". Ещё одним её достоинством в среде офицеров считалось то, что Эмма была на двадцать лет моложе своего мужа!
До этого звонка я только однажды видел Эмму на сцене. Помню, стоял прислонившись к колонне зала и во все глаза смотрел на женщину такой красоты, какую может придать артистке только свет сценических прожекторов. И слушал голос невообразимой мелодичности. Эту картину я запомнил на всю жизнь. Всю жизнь преследует меня её песня:
Мосты встают ночной преградой
В холодных отблесках огня,
Мосты, мосты, зачем вам надо
С любимым разлучать меня.
Но разве ночь над миром властна,
Спешит заря, зовёт мечта.
И ты сумей дождаться счастья
У разведённого моста.
Click to viewЯ подошёл к телефону: - Олег? Здравствуйте!, - услышал я в трубке милый голос, - Я обращаюсь к вам с просьбой Геннадия Николаевича и своей личной. Вы можете сейчас подойти в ГДО? Обсудим наше предложение. Я уже приготовил отработанное на Тамаре возражение, но голос в трубке уже исчез. Валентина, присутствовавшая при разговоре ухмыльнулась:
- Ну что Олежек, она и тебя достала?
- Скорее не она, а начальник дома офицеров!
- А! Этому интересному человеку не стоит отказывать!
Новый начальник ГДО подполковник Ковалёв, по нашим сведениям, был профессиональным актёром даже со званием "заслуженного" какой-то автономной республики. В отличие от своего предшественника, типичного офицера-политработника, отличался изысканностью во всём: в обращении, в походке, в движениях. При нём культурная жизнь не то что оживилась, она зафонтанировала! Каждое выступление художественной самодеятельности ждали как праздник. Участие в коллективе под его руководством считали за честь. Вот с человеком такой репутации мне и предстояло встретиться в этот вечер. Откровенно говоря, я волновался. Может быть больше от того, что предстояло не миновать знакомства, с можно сказать, для меня легендарной женщиной.
Эмма Евграфовна встретила меня в коридоре первого этажа. По тому, как она выглянула из-за приоткрытой двери при звуке моих шагов, я возомнил, что она меня ожидала. Приветливо протянула руку и,не выпуская её,повела в сторону кабинета начальника. Я шёл за ней в облаке духов , вдыхая которые я понял, что имеют ввиду произнося "обворожительный запах".Этот запах не укладывался в палитру известных мне духов. Да и палитра моя была бедна, даже по мерка того времени, когда шиком считался запах "Красной Москвы". Я ухмыльнулся. Моя сопровождающая оглянулась, как будь-то бы почувствовав через связывающие нас руки мою ухмылку. Оглянулась: - Что-то не так? И тут, как у меня иногда непроизвольно происходило, я выпалил:- Я перестану мыть руки, чтобы сохранить ваше прикосновение! Эмма отпустила мою руку и звонко расхохоталась. И снова смех раскрепостил меня и вселил уверенность в себе.
После взаимного представления перешли к делу. - Я видел вас в спектакле, - приступил Ковалёв, - поэтому не стоит возражать. К вашим возражениям я готов. Роль, которую я хочу вам предложить, не большая. Поэтому, не займёт много вашего времени. Я не стал кочевряжиться в таком обществе и согласно кивнул . Ковалёв увлечённо, буквально в ролях, рассказал содержание пьесы и о его режиссёрском замысле. Естественно, пьеса была героического содержания. Главная героиня, опять же советская разведчица, после освобождения родного города попадает в двусмысленное положение. Соседи, знавшие её с детства, заподозрили в ней пособницей фашистов и отзывались о ней не иначе, как "немецкая овчарка". Вернуть её доброе имя предстояло моему герою - простому танкисту, которого судьба свела с героиней в бою.
Через несколько дней, ознакомившись с текстом роли, я посетил первую для меня репетицию. К началу серьёзно опоздал. Увидев меня в кулисах, Ковалёв укоризненно покачал головой. Вслушавшись в ход действия, я понял, что сейчас мой выход. Не задумываясь, выскочил на сцену и, подхватив героиню под мышки, поднял её над головой. - Сестрёнка! Ты узнаёшь меня? Ты помнишь как под Оршей вывезла на брони меня раненного из боя?! Сестрёнка, в миру преподаватель русского языка Ольга Полякова, дочь начальника политотдела, затрепыхалась в моих объятиях. Зал замер. Режиссёр схватился за голову. По мере продолжения моего монолога, Ковалёв освободил свою голову от собственных объятий, и уже с улыбкой наблюдал за разыгранной мной мизансценой. Когда я закончил, он хлопнув в ладоши остановил действие. - Спасибо!, - обратился он ко мне, - вы разыграли так, как я видел эту мизансцену. Откровенно говоря, я никого не встречал, чтобы кто-нибудь смог так сходу войти в роль. Спасибо! После этого он представил меня всему творческому коллективу.
После репетиции Эмма Евграфовна подошла ко мне: - Олег, вы не могли бы проводить меня домой? Естественно, я не посмел отказать. Помог даме надеть её пахучую лёгкую шубку и последовал за неё по коридору к выходу из ГДО. Возле одной из дверей с табличкой "Шахматный клуб" Эмма остановилась и заглянула в приоткрытую дверь: - Паша, я иду домой! Павел Петрович, сидящий в раздумье за шахматной доской, встрепенулся: - Эммочка, я сейчас закончу партию! - Не торопись, у меня есть провожатый, - ответила она мужу и распахнула дверь, за которой я пока ещё был скрыт. Мне только оставалось козырнуть полковнику.
Из общения с Тамарой я уже получил опыт ухаживания за дамами "высшего света". Поэтому, сразу же предложил попутчице свою руку. Эмма тесно прижалось к моему локтю и я снова окунулся в сладкое облако её необычайных духов. Не фигурально, а в самом деле, у меня закружилась голова! Мы шли по Советской улице. Иногда с Эммой раскланивались редкие прохожие и провожали нас заинтересованными взглядами. Обсуждали немногие события, которые уже объединяли нас. Я расхваливал её
вокал, при моём упоминании полюбившихся мне песен, Эмма напевала ключевые куплеты из них.
Я стал различать окружающее только тогда, когда перед нами возникли силуэты строящихся домов.
- Кажется, мы прошли мимо вашего дома?, - спросил я.
- Уже давно. Я считала, что мы гуляем, не правда ли?, - Эмма показала рукой на лево, - Давайте обратно вернёмся по Первомайской. По колеям, проложенным самосвалами строителей, вдоль только что сданных первых четырёхэтажных домов, сразу получивших прозвище "фестивальных" за цветные панели на ограждениях балконов, вышли на Первомайскую. Дом Эммы был на углу Первомайской и Школьной.
- Вот я и дома!, - остановила меня Эмма в тени фонарного столба, - До следующей репетиции! Потом взяла меня за руку и голосом, который можно услышать только от возбуждённой женщины : - Поцелуй меня! Я от неожиданности неловко чмокнул её в уголок рта. Эмма хихикнула: - Так целуют только тёщу в благодарность за вкусные блины. Женщину нужно целовать так!, И она обхватила мои губы своими упругими губами. Оттолкнула меня и часто цокая каблучками полетела к подъезду. У меня же хватило наглости крикнуть вдогонку: - Теперь я и умываться не буду!
Потом было много провожаний и некоторые из них заканчивались в квартирах друзей и знакомых. Однажды, в сильный мороз, мы забрели в бытовку строителей, в которой ещё недавно топилась буржуйка. В конце одной из встреч я не удержался и спросил как называются её духи. Эмма молча написала помадой на зеркале Fidji.
Предвосхищу вопрос, который уже вертится на языке тог, кто читает эти строки. Нет, того, о чём вы хотели бы спросить между нами не было. Один раз чуть было не состоялось, но завершилось только обменом мнением по этому поводу и больше к разговору на эту тему мы не возвращались.
Наши прогулки в лунном свете и в свете фонарей скоро поднялись в топ гарнизонных сплетен. Поступали и официальные предупреждения. Однажды оперуполномоченный особого отдела КГБ, встретив меня в коридоре штаба, пригласил в свой маленький кабинет. Обсудив служебные вопросы, а они у нас были общими, так как комитет считал комсомольских вожаков своим резервом, капитан Глинский осторожно предупредил: - Олег, это, конечно, не вопрос нашей службы, но ваши встречи с женой полковника Матвеева у всех на языке. Будь осторожен! Я не стал оправдываться и раскрывать перед ним характер наших встреч. Просто поблагодарил.
Ужас охватил командование моей части, когда полковник Матвеев пригласил меня на разговор, причём в весьма неожиданное место - на скамейку спортивного городка возле казармы. Замполит, добрейший человек майор Карелкин Василий Иванович, сопровождая меня от штаба до казармы, не переставал бубнить: " Ну, что, дождался?!" На спортивной площадке Павел Матвеевич отмахнулся от замполита: - Занимайтесь своим делом!", и усадил меня рядом с собой.
- Нам стало известно, - я насторожился, - что вы подали рапорт о направлении на учёбу в Ростовское ракетное училище. Я с облегчением выдохнул! Полковник продолжил: - Политотдел вам предлагает поработать ещё несколько лет на комсомоле, а потом вам будет гарантировано поступление в Военно политическую академию имени Ленина. Представляете, какие перспективы вам открываются?! Недосягаемые для выпускника технического вуза. Я поблагодарил за доверие и высокую оценку моей работе с комсомольцам, но, стараясь быть убедительным, обосновал свой выбор. Матвеев пожелал мне успешного поступления на учёбу и, мне кажется, мы расстались без взаимных недомолвок.
Карелкин подскочил ко мне, как только Матвеев отошёл на несколько шагов:
- Ну что, ну что?
- Всё в порядке, товарищ майор!
- А чего он тебя вызывал?
- Предлагал повышение вместо учёбы. Но я выбрал учёбу!
- Ну, и правильно сделал!, - облегчённо вздохнул Василий Иванович. Сохранилась возможность избавиться от подчинённого, содержащего в своих поступках мину замедленного действия. Именно таким взрывоопасным меня считали всё время моей офицерской службы.
.