История испытаний ядерного оружия
Вывал
Продолжим знакомство с технологией испытаний ядерных взрывных устройств в скважинах а закончим, как всегда, занятным случаем из истории Полигона.
Установленный срок очередного испытания срывался. При контрольном шаблонировании боевой скважины шаблон застрял на отметке 375 метров, то есть на половине глубины, на которую планировалось спустить изделие. Вначале шаблон шёл вниз в ритме, который ему задавали бурильщики свинчивающие бурильные трубы спускной колонны. Потом механик бурильной установки как будь-то бы своим хребтом прочувствовал удар на глубине скважины. Из фургона, где стояла аппаратура дистанционной тензометрии нагружения спускной колоны, выскочил Саня Барсуков, криком и скрещивающимися руками предупредил, что спуск надо прекратить. Тензодатчики показали, что нагрузка возросла на 1700 кг.
У устья скважины мгновенно собралась комиссия в составе бурового мастера, куратора авторского надзора от ПромНИИ Проекта Люси Никоновой , начальника объекта, майора из отдела капитального строительства и председателя приёмной комиссии, подполковника из НИП. Обсудив ситуацию, пришли к выводу, что причина могла быть только одна - произошёл вывал породы из стенки скважины выше опущенного шаблона.
Можно было потянуть шаблон в верх, спускная колонна имеет запас прочности достаточный, чтобы выдержать добавленную породой нагрузку. Попробовали - но безуспешно. Тензометристы предупредили, что дальше увеличивать нагрузку опасно. Могут не выдержать замки буровых труб. Тогда решили попробовать спустить шаблон немного вниз, в надежде, что обрушенная порода сместится и позволит сдвинуть её вверх вместе с шаблоном. Попробовали! Шаблон сдвинулся на полтора метра и стал в положение, что называется, ни туды, ни сюды!
. Дальнейшее обсуждение сложившейся ситуации проходило в такой специфичной лексической оболочке, что я мог различать только отдельные вылетающие из неё термины: помпаж, тампонаж, турбобур, бурильный раствор, экстрактор, элеватор....Советы давали все, включая бурил, причём одновременно. Только военные строители, работающие у буровиков на подхвате, присели в тенёк навеса, который должен будет скрывать изделие от вражеских спутников, и облегчённо закурили. Наконец, кто-то властно сказал "Ша!" и я из дальнейших команд понял, что решили перво-наперво подвесить спускную колонну на фланце оголовка скважины на подкладную вилку и доложить руководству. Буровики взялись за подкладную вилку, буровой мастер схватил телефон и стал дозваниваться до главного инженера МСУ-24, а господа офицеры ,простите, тогда ещё "товарищи", бросили на пальцах кому из них выпадет честь доложить заместителю начальника Полигона по НИИР, тогда ещё полковнику, Малунову Альберту Владимировичу, что срок спуска изделия сорван!
Не прошло и трёх часов, как вокруг скважины стали собираться начальники. Чем мог изменить ситуацию тот же зам. по НИИР или начальник экспедиции ВНИИЭФ Владимир Петрович Жарков, когда успех операции всецело в руках бурового мастера? Единственный, чье присутствие могло ускорить работу, это явившийся собственной персоной начальник МСУ-24 Павел Кутилкин, который имел солидный опыт восстановления аварийных скважин и мог привлечь все необходимые силы и средства. Это он и сделал. Привёз с собой сменную буровую бригаду, сняв с какого-то очередного объекта.
Работа велась посредством агрегата А-50 на базе КрАЗ-250, который был установлен над скважиной для спуска испытываемых изделий , а в данном случае его были вынуждены использовать по прямому назначению - для ремонта скважины с проведением спускоподъемных операций с насосно-компрессорными и бурильными трубами.
Я не стану рассказывать о технологии восстановления скважины, тем более я её не до конца понимал. Ведь работы велись на глубине 375 метров и, если бы можно было заглянуть в скважину, то ничего бы не увидел. Она до оголовка была заполнена буровым раствором. Да и сами буровики не заглядывали в скважину. Со стороны казалось, что они только то и делали, что поднимали и опускали став бурильных труб. Но присмотревшись, можно было заметить, что при каждом подъёме на нижней бурильной трубе менялся какой-то замысловатый инструмент.
Когда я наблюдал работу буроовой бригады, то вспоминал, на сколько права пословица - на три вещи можно смотреть не отрываясь: как горит огонь, как течёт вода и как работают профессионалы!
Темп работ здавал механик, который, манипулируя рычагами на пульте управления, устанавливал необходимую склрость подъёма или спуска става труб. Двое рабочих манипулировали возде устья скважины свинчивая или развинчивая трубы трубы. Двое подхватывали конец свинченного звена и оттаскивали его вдоль полка, на котором укладывались трубы, и освобождали крюк с элеватором. При спуск действовали в обратном порядке. Подтягивали крюк к трубе, захватывали начало трубы элеватором и давали отмашку на подъём. Даже при хорошо отработанном ритме на подъём - спуск одного звена из двух предварительно свинченных восьмиметровых труб требовалось порядка двух минут. Много времени уходило на смену инструмента, на вымывание раздробленной над застрявшим шаблоном породы.
Ко времени ужина присутствующие на площадке начальники и сочувствующие и типа меня разъехали, оставив буровиков продолжать свою работу по восстановлению скважины.
Утром следующего дня председатель приёмной комиссии оповестил всех руководителей испытательных групп, что Малунов назначил спуск изделия на 15 часов. Когда после завтрака народ подтянулся к своим рабочим местам бурильщики с военными строителями грузили на грузовик не участвующее в спуске оборудование. Начальник режима экспедиции и офицер службы режима Полигона Игорь Муромцев поторапливали рабочих, по ходу сверяя оставшихся на приустьевой площадке со списком допущенных к работам на приустьевой площадке. Я, мой помощник Боря Чумаков и два солдата входили в число допущенных. Нам предстоялопо мере спуска изделия устанавливать на спускной колоне датчики дистанционных дозиметрических измерений системы "Сплав". Первый датчик планировалось установить в стапятидесяти метров от центра взрыва, поэтому даже после начала спуска у нас было достаточно времени для подготовки. Убедившись, что барабаны с нашими кабелями никто не укатил с кабельной рампы, я переместился поближе к фургону в котором распологались должностные лица, ответственные за организацию работ на спуске, перечисленные мной в начале поста как принявших участие в создавшийся аварийной ситуации. Меня интересовали особенности работы этих должностных лиц, поскольку на любом очередном опыте мог оказаться в их составе. Правда, из-за постоянной занятости во всех испытаниях со своей методикой меня пока ещё никогда не назначали в какие-нибудь комиссии и не навешивали не свойственные мне обязанности.
Было заметно, что Альберт Владимирович был в хорошем настроении - опасность срыва плана испытаний миновала! Пытался даже шутить своими своеобразными шутками. Увидев вдали приблежающуюся транспортную колонну с изделиями, он поднял глаза в небо и кинул Муромцеву: - Посмотри, американские спутники пролетели? Но Игорь, тёртый калач, не задрал голову вверх,а открыл папочку и, заглянув в документ, доложил: - Ещё есть окно продолжительностью 140 минут! Малунов ухмыльнулся, поняв что не удалось поймать Игоря на шутке со спутником. Подъехаль уазик, из него выскочили Юлий Лебедев и Гриша Зайцев, представители проекта. Я прокоментировал: - Вот и Зайцев с Лебедевым приехали! Малунов уточнил: - Нет, Лебедев на полшага раньше!
Опередив колонну с изделиями, подъехал миниавтобус с главными виновниками действа - сотрудниками ВНИИЭФ во главе с членом-корриспондентом АН СССР Юрием Алексеевичем Трутневым. Последним из салона вышел майор в авиационной форме. Вероятно, военпред. А может быть чекист. И те и другие любили выглядеть авиаторами.
Подъехала колонна с изделиями. Следовавшая во главе машина ГАИ остановилась не доезжая до промплощадки. На неё ей путь был закрыт! Размещением транспорта занялся кто-то из сотрудников экспедиции ВНИИЭФ. Он показал место грузовику с технологической оснасткой и стал управлять действиями водителя КрАЗа с термостатическим кузовом, направляя его задним ходом к маскировочному навесу, под которым будет разгружено, а потом подготовлено к спуску испытываемое изделие.
Я посмотрел на часы. Если разгрузка первого изделия считается началом спуска, то он начался точно в назначенное Малуновым время!
Продолжим знакомство с технологией испытаний ядерных взрывных устройств в скважинах а закончим, как всегда, занятным случаем из истории Полигона.
Установленный срок очередного испытания срывался. При контрольном шаблонировании боевой скважины шаблон застрял на отметке 375 метров, то есть на половине глубины, на которую планировалось спустить изделие. Вначале шаблон шёл вниз в ритме, который ему задавали бурильщики свинчивающие бурильные трубы спускной колонны. Потом механик бурильной установки как будь-то бы своим хребтом прочувствовал удар на глубине скважины. Из фургона, где стояла аппаратура дистанционной тензометрии нагружения спускной колоны, выскочил Саня Барсуков, криком и скрещивающимися руками предупредил, что спуск надо прекратить. Тензодатчики показали, что нагрузка возросла на 1700 кг.
У устья скважины мгновенно собралась комиссия в составе бурового мастера, куратора авторского надзора от ПромНИИ Проекта Люси Никоновой , начальника объекта, майора из отдела капитального строительства и председателя приёмной комиссии, подполковника из НИП. Обсудив ситуацию, пришли к выводу, что причина могла быть только одна - произошёл вывал породы из стенки скважины выше опущенного шаблона.
Можно было потянуть шаблон в верх, спускная колонна имеет запас прочности достаточный, чтобы выдержать добавленную породой нагрузку. Попробовали - но безуспешно. Тензометристы предупредили, что дальше увеличивать нагрузку опасно. Могут не выдержать замки буровых труб. Тогда решили попробовать спустить шаблон немного вниз, в надежде, что обрушенная порода сместится и позволит сдвинуть её вверх вместе с шаблоном. Попробовали! Шаблон сдвинулся на полтора метра и стал в положение, что называется, ни туды, ни сюды!
. Дальнейшее обсуждение сложившейся ситуации проходило в такой специфичной лексической оболочке, что я мог различать только отдельные вылетающие из неё термины: помпаж, тампонаж, турбобур, бурильный раствор, экстрактор, элеватор....Советы давали все, включая бурил, причём одновременно. Только военные строители, работающие у буровиков на подхвате, присели в тенёк навеса, который должен будет скрывать изделие от вражеских спутников, и облегчённо закурили. Наконец, кто-то властно сказал "Ша!" и я из дальнейших команд понял, что решили перво-наперво подвесить спускную колонну на фланце оголовка скважины на подкладную вилку и доложить руководству. Буровики взялись за подкладную вилку, буровой мастер схватил телефон и стал дозваниваться до главного инженера МСУ-24, а господа офицеры ,простите, тогда ещё "товарищи", бросили на пальцах кому из них выпадет честь доложить заместителю начальника Полигона по НИИР, тогда ещё полковнику, Малунову Альберту Владимировичу, что срок спуска изделия сорван!
Не прошло и трёх часов, как вокруг скважины стали собираться начальники. Чем мог изменить ситуацию тот же зам. по НИИР или начальник экспедиции ВНИИЭФ Владимир Петрович Жарков, когда успех операции всецело в руках бурового мастера? Единственный, чье присутствие могло ускорить работу, это явившийся собственной персоной начальник МСУ-24 Павел Кутилкин, который имел солидный опыт восстановления аварийных скважин и мог привлечь все необходимые силы и средства. Это он и сделал. Привёз с собой сменную буровую бригаду, сняв с какого-то очередного объекта.
Работа велась посредством агрегата А-50 на базе КрАЗ-250, который был установлен над скважиной для спуска испытываемых изделий , а в данном случае его были вынуждены использовать по прямому назначению - для ремонта скважины с проведением спускоподъемных операций с насосно-компрессорными и бурильными трубами.
Я не стану рассказывать о технологии восстановления скважины, тем более я её не до конца понимал. Ведь работы велись на глубине 375 метров и, если бы можно было заглянуть в скважину, то ничего бы не увидел. Она до оголовка была заполнена буровым раствором. Да и сами буровики не заглядывали в скважину. Со стороны казалось, что они только то и делали, что поднимали и опускали став бурильных труб. Но присмотревшись, можно было заметить, что при каждом подъёме на нижней бурильной трубе менялся какой-то замысловатый инструмент.
Когда я наблюдал работу буроовой бригады, то вспоминал, на сколько права пословица - на три вещи можно смотреть не отрываясь: как горит огонь, как течёт вода и как работают профессионалы!
Темп работ здавал механик, который, манипулируя рычагами на пульте управления, устанавливал необходимую склрость подъёма или спуска става труб. Двое рабочих манипулировали возде устья скважины свинчивая или развинчивая трубы трубы. Двое подхватывали конец свинченного звена и оттаскивали его вдоль полка, на котором укладывались трубы, и освобождали крюк с элеватором. При спуск действовали в обратном порядке. Подтягивали крюк к трубе, захватывали начало трубы элеватором и давали отмашку на подъём. Даже при хорошо отработанном ритме на подъём - спуск одного звена из двух предварительно свинченных восьмиметровых труб требовалось порядка двух минут. Много времени уходило на смену инструмента, на вымывание раздробленной над застрявшим шаблоном породы.
Ко времени ужина присутствующие на площадке начальники и сочувствующие и типа меня разъехали, оставив буровиков продолжать свою работу по восстановлению скважины.
Утром следующего дня председатель приёмной комиссии оповестил всех руководителей испытательных групп, что Малунов назначил спуск изделия на 15 часов. Когда после завтрака народ подтянулся к своим рабочим местам бурильщики с военными строителями грузили на грузовик не участвующее в спуске оборудование. Начальник режима экспедиции и офицер службы режима Полигона Игорь Муромцев поторапливали рабочих, по ходу сверяя оставшихся на приустьевой площадке со списком допущенных к работам на приустьевой площадке. Я, мой помощник Боря Чумаков и два солдата входили в число допущенных. Нам предстоялопо мере спуска изделия устанавливать на спускной колоне датчики дистанционных дозиметрических измерений системы "Сплав". Первый датчик планировалось установить в стапятидесяти метров от центра взрыва, поэтому даже после начала спуска у нас было достаточно времени для подготовки. Убедившись, что барабаны с нашими кабелями никто не укатил с кабельной рампы, я переместился поближе к фургону в котором распологались должностные лица, ответственные за организацию работ на спуске, перечисленные мной в начале поста как принявших участие в создавшийся аварийной ситуации. Меня интересовали особенности работы этих должностных лиц, поскольку на любом очередном опыте мог оказаться в их составе. Правда, из-за постоянной занятости во всех испытаниях со своей методикой меня пока ещё никогда не назначали в какие-нибудь комиссии и не навешивали не свойственные мне обязанности.
Было заметно, что Альберт Владимирович был в хорошем настроении - опасность срыва плана испытаний миновала! Пытался даже шутить своими своеобразными шутками. Увидев вдали приблежающуюся транспортную колонну с изделиями, он поднял глаза в небо и кинул Муромцеву: - Посмотри, американские спутники пролетели? Но Игорь, тёртый калач, не задрал голову вверх,а открыл папочку и, заглянув в документ, доложил: - Ещё есть окно продолжительностью 140 минут! Малунов ухмыльнулся, поняв что не удалось поймать Игоря на шутке со спутником. Подъехаль уазик, из него выскочили Юлий Лебедев и Гриша Зайцев, представители проекта. Я прокоментировал: - Вот и Зайцев с Лебедевым приехали! Малунов уточнил: - Нет, Лебедев на полшага раньше!
Опередив колонну с изделиями, подъехал миниавтобус с главными виновниками действа - сотрудниками ВНИИЭФ во главе с членом-корриспондентом АН СССР Юрием Алексеевичем Трутневым. Последним из салона вышел майор в авиационной форме. Вероятно, военпред. А может быть чекист. И те и другие любили выглядеть авиаторами.
Подъехала колонна с изделиями. Следовавшая во главе машина ГАИ остановилась не доезжая до промплощадки. На неё ей путь был закрыт! Размещением транспорта занялся кто-то из сотрудников экспедиции ВНИИЭФ. Он показал место грузовику с технологической оснасткой и стал управлять действиями водителя КрАЗа с термостатическим кузовом, направляя его задним ходом к маскировочному навесу, под которым будет разгружено, а потом подготовлено к спуску испытываемое изделие.
Я посмотрел на часы. Если разгрузка первого изделия считается началом спуска, то он начался точно в назначенное Малуновым время!