Майкл Каннингем "Дом на краю света"
Ну вот и она, под конец, в декабре - видимо, лучшая книжка моего года.
Забавно, я ещё только видела краем глаза,что про нее вышел "Книжный базар" - в безумной нынешней беготне так и некогда пока послушать - и где-то там в конце бесконечного списка на "прочитать когда-нибудь" она тоже болталась, откуда-то почерпнутая, так что я просто сунула нос в бесплатный фрагмент, заценить, нравится или нет - и вынырнула, только перевернув последнюю страницу. Читала ее за едой, в метро, в переходах на ходу, кусочками между работой - только что за рулём не читала!
Странная, чудная, пронзительная и очень какая-то правдивая в своей безыскусной неприглаженности история. И никакой она, конечно, не гей-роман - хотя бы по той причине,что в ней почти и нет - собственно, гей-романа. А есть неприкаянность юности, пытающейся приспособить себя к большому, разобщенному и неподходящему миру, и попытки сложить слово "семья" из странной формы нелепых осколков тепла, которые жизнь подкидывает тебе в руки.
Но, кроме "что" и "о чем", там есть ещё мастерское и весьма интересное "как". Она написана от первого лица, и рассказчиками выступают все по очереди: кроме Джонатана, Бобби и Клэр, чудаковатой троицы главных героев, голоса даны и некоторым второстепенным. И само это решение интересно, особенно учитывая извилистые способности и неспособности героев говорить о важном.
Я до сих пор обдумываю, какие куски истории были отданы каким рассказчикам, кто из них как и о чем говорит - и, что не менее интересно, о чем не говорит. Как способность Бобби в мельчайших красках рассказывать о жизни, и даже смерти, брата - потом на много лет замещается молчанием, и все важные вехи из их общего с Джонатаном отрочества и его одинокой юности оказываются рассказаны "глазами" Джонатана или его матери Элис. (Элис, конечно, отдельная выпуклая фигура, с ярчайшей, впечатляющей картиной сворованного у сына подросткового бунта - и с тем, как потом у Джонатана есть голос для радости, но нет голоса для злости - и с тем, как ее история не заканчивается, когда мальчики вырастают). Как никто из двоих вообще не рассказывает о времени, когда закончилась школа. Какими Бобби и Джонатан предстают в рассказах друг друга, и какая Клэр, когда о ней рассказывает Джонатан, и когда слово достается ей самой. Как отражается в них родительство. Или, например, как описан финал.
В общем, отлично написанная вещь, и одновременно родная мне до самых костей, причем, я даже толком не могу описать, чем. Просто - стопроцентное попадание, и все. Буду перечитывать наверняка, а потом попозже еще и фильм посмотрю.
Забавно, я ещё только видела краем глаза,что про нее вышел "Книжный базар" - в безумной нынешней беготне так и некогда пока послушать - и где-то там в конце бесконечного списка на "прочитать когда-нибудь" она тоже болталась, откуда-то почерпнутая, так что я просто сунула нос в бесплатный фрагмент, заценить, нравится или нет - и вынырнула, только перевернув последнюю страницу. Читала ее за едой, в метро, в переходах на ходу, кусочками между работой - только что за рулём не читала!
Странная, чудная, пронзительная и очень какая-то правдивая в своей безыскусной неприглаженности история. И никакой она, конечно, не гей-роман - хотя бы по той причине,что в ней почти и нет - собственно, гей-романа. А есть неприкаянность юности, пытающейся приспособить себя к большому, разобщенному и неподходящему миру, и попытки сложить слово "семья" из странной формы нелепых осколков тепла, которые жизнь подкидывает тебе в руки.
Но, кроме "что" и "о чем", там есть ещё мастерское и весьма интересное "как". Она написана от первого лица, и рассказчиками выступают все по очереди: кроме Джонатана, Бобби и Клэр, чудаковатой троицы главных героев, голоса даны и некоторым второстепенным. И само это решение интересно, особенно учитывая извилистые способности и неспособности героев говорить о важном.
Я до сих пор обдумываю, какие куски истории были отданы каким рассказчикам, кто из них как и о чем говорит - и, что не менее интересно, о чем не говорит. Как способность Бобби в мельчайших красках рассказывать о жизни, и даже смерти, брата - потом на много лет замещается молчанием, и все важные вехи из их общего с Джонатаном отрочества и его одинокой юности оказываются рассказаны "глазами" Джонатана или его матери Элис. (Элис, конечно, отдельная выпуклая фигура, с ярчайшей, впечатляющей картиной сворованного у сына подросткового бунта - и с тем, как потом у Джонатана есть голос для радости, но нет голоса для злости - и с тем, как ее история не заканчивается, когда мальчики вырастают). Как никто из двоих вообще не рассказывает о времени, когда закончилась школа. Какими Бобби и Джонатан предстают в рассказах друг друга, и какая Клэр, когда о ней рассказывает Джонатан, и когда слово достается ей самой. Как отражается в них родительство. Или, например, как описан финал.
В общем, отлично написанная вещь, и одновременно родная мне до самых костей, причем, я даже толком не могу описать, чем. Просто - стопроцентное попадание, и все. Буду перечитывать наверняка, а потом попозже еще и фильм посмотрю.