(no subject)
«Мы задаём природе конструкции как реальности, которая должна на них ответить. Для этого мы ставим эксперименты. Проблема только в том, что эксперименты не дают однозначных ответов. И такой английский социолог как Майкл Малкей когда-то говорил, что проблема познания заключается в том, что природа не отвечает «да» или «нет», она отвечает «может быть». И в конце концов то, что появилось в 70-е годы в самом что ни на есть объективированном естествознании под названием «ироническая наука» было связано с тем, что реальность к сожалению для учёных не сопротивляется нашим конструкциям. Она отвечает «может быть» и принимает многообразные конструкции. И возникают ситуации, когда мы можем создавать исключительно глубокие развитые математизированные схемы, которые не находят никаких подтверждений или опровержений, или более того вообще нет путей их проверить. Классическая ситуация - это суперструны, струнные теории и всякие такие красоты как теория червоточин во Вселенной. Есть развитые колоссальные построения, по поводу которых их создатели точно знают, что их нельзя проверить. И возникает такой вариант «иронической науки», которая почти разорвала пуповину связи с экспериментальным подтверждением. И конечно это связано с тем, что классическая наука, рассчитывая получить доступ к объективной реальности, столкнулась с тем, что то, что она называет объективной, как правило, является результатом конструирования учёным и исследование этих конструкций. И оказалось, что очень важно учитывать эту работу конструирования, если мы хотим описать природу. Исторически это оказалось связано с теорий относительности и квантовой механикой. В теории относительности это начиналось спокойно, с такого взвешенного разговора по поводу позиции наблюдателя, принципа наблюдения, это было ещё выносимо. Невыносимым это стало в 27 году на озере Комо в Италии, когда Нильс Бор прочитал единственный доклад, в котором не было ни одной формулы, где он изложил впервые связно принцип дополнительности, когда оказалось, что то, что мы называли реальностью, оказывается нашими способами её представления. И тогда нужно разобраться с этой работой представлений. Когда оказалось, что работа представлений такая развитая, что у нас есть не одно, не два представления, а множественные представления и эти представления рождаются быстрее, чем мы можем их проверять. Это как точка «иронической науки».