Часть 5.
Семья Святого Лазаря
Семья Святого Лазаря
Сайт общины католиков византийского обряда Жан Ванье об общинной жизни
Община и мир
В “Ковчеге” встал вопрос: община состоит прежде всего из помощников, пришедших свободно, исходя более-менее из одних и тех же оснований, или, скорее, из людей, нуждающихся в заботе, которые не решили прийти, но их сюда доставили? Опекающие и опекаемые хотели бы создать одну, а не две общины. Это верно в теории, но на самом ли деле не от помощников исходит стремление создать между собой общину, чтобы найти в ней внутреннее удовлетворение? Это очень трудно и требует в некотором смысле смерти для собственного бытия, создания настоящей общины с самыми бедными и отождествления с ними. Чем больше ты в эмоциональном смысле близок к помощникам, тем более ты рискуешь отдалиться от бедных. Нельзя одновременно отдать своё сердце всем и повсюду.
Но можно идти дальше. Нужно ли ограничивать общину, “мой народ” теми - помощниками и опекаемыми - кто живёт вместе под одной крышей? Не включает ли она также и соседей, людей из квартала, друзей? По мере того как человек возрастает в любви, как сердце его “расширяется”, по мере того как община в самом узком смысле этого слова достигает определённой зрелости, реальность общины, “мой народ” расширяется. Но остаётся факт, что каждый человек, живущий в общине, должен ясно определить свои приоритеты. К чему он должен прилагать свою энергию? Кому он должен дать жизнь?
Иногда некоторые общины слишком отдаляются от своих целей. Их члены не знают толком, кто “их народ”. Они не знают, на какие вопли им нужно отвечать. Они не знают, почему мир и святость должны возрастать при свете. Они не знают, что призваны стать источником жизни для своего “страждущего народа”.
Некоторые люди боятся приближаться к тем, кто находится в состоянии отчаяния. Они не хотят рисковать, чтобы им не поранить свои сердца, потому что признать то, что ты ранен - значит признать связь, войти в союз.
Тогда бедный становится пастырем, который их же и ведёт. Говоря “да” распятым этого мира, он говорит “да” Самому Распятому. Говоря “да” Самому Распятому, говорит “да” распятым этого мира. Иисус скрывается в лике бедного. То, что делается для самого незначительного из Его братьев, самый небольшой жест любви, делается для Него, Христа. Иисус - алчущий, жаждущий, узник, чужестранец, голый, больной, умирающий. Иисус - угнетённый, бедный. Жить с Иисусом - значит жить с бедным. Жить с бедным - значит жить с Иисусом.
Некоторые люди не желают входить в тесные отношения с людьми, пребывающими в отчаянии, потому что они слишком ослеплены своими собственными слезами; они не слышат кликов бедного, потому что оглушены шумом своих собственных желаний, своих собственных планов. Человек входит в союз с бедным, когда прилагает усилие не слушать больше себя, не расстраиваться больше из-за своих небольших страданий и забот.
Кроме того, иногда некоторые не хотят знать, кто “их народ”, потому что тогда появляется ужасающая потребность в их помощи. Люди становятся ответственными за свой страждущий и мятущийся народ, обязанными ответить на его крики и превозмочь ради него самих себя. Нужно возрастать в мудрости, в любви и кротости для того, чтобы можно было лучше служить и сполна востребовать свой дар, чтобы народ этот был полон жизни. Теперь люди знают, за кого отдавать собственную жизнь.
В сердце бедного присутствует тайна. Иисус говорит, что всё то, что делается ради голодного, жаждущего, голого, больного, пленника, делается ради Него: Всё то, что делаете одному из братьев моих самых меньших, для Меня делаете (Мф. 25: 40). Бедный в своей полной беззащитности, в своей тревоге и оставленности уподобляется Иисусу. В его полной бедности, в его очевидной ране скрыто пребывает тайна присутствия Бога.
Тот, кто лишён безопасности и спокойствия, конечно, нуждается в хлебе, а после этого хлеба он, прежде всего, нуждается в присутствии, в другом человеческом сердце, которое сказало бы ему: “Мужайся, ты очень много значишь в моих глазах, и я люблю тебя; ты очень ценен; надежда существует “. Ему нужно присутствие, которое открыло бы ему присутствие Божье, Бога - любящего и дарующего жизнь Отца. Между Иисусом и бедным заключён союз. Тайна эта велика.
Моя цель, когда я основывал “Ковчег”, состояла в создании семьи, общины для и с теми, кто слаб и беден по причине умственной отсталости, кто чувствует себя одиноким и брошенным.
Постепенно я открыл их дар. Сначала я мог считать себя великодушным. Но, живя с Рафаэлем, его братьями и сёстрами я начал понимать свои собственные пределы и свои сложные разнообразные мотивировки. Для того чтобы войти с ними в отношения, нужно было, чтобы я открыл свою бедность, чтобы я задержал “свои планы”, если хочу открыть в себе ребёнка, чадо Божье. Именно так я обнаружил Союз, связывающий меня с самыми слабыми и самыми бедными; Иисус послал меня войти в Союз-Завет, который Он установил с бедным. Теперь, вместе с теми, кто пришёл помогать мне и кто открыл, как и я, благодать в сердце бедного и самих бедных, мы составляем народ, великую семью, общину. И мне даже в голову не может прийти, что я могу разорвать узы этого единства. Это было бы величайшей неверностью.
С течением времени я понял, что не существует противоречия между моей жизнью с бедными и моей жизнью молитвы и единения с Богом. Конечно, Иисус открывается мне в Евхаристии и необходимо, чтобы я проводил с Ним некоторое время в уединённой молитве. Но Он открывается также в жизни с моими братьями и сёстрами. Моя верность Иисусу выражается в моей верности моим братьям и сёстрам по “Ковчегу”, особенно к самым бедным. Если я проповедую на собраниях и принимаю на себя роль руководителя, то всё это происходит по причине Завета; именно он лежит в основании моей жизни.
Я чувствую, что моё место в Церкви и в человеческом обществе - идти вместе с бедными и слабыми; делать так, чтобы каждый из нас возрастал вместе с другими, чтобы мы поддерживали друг друга для того, чтобы быть верными нашему глубокому внутреннему созреванию, нашему пути к внутренней свободе, а иногда к большей внешней самостоятельности.
В “Ковчеге” некоторые люди уже через несколько дней после своего прибытия готовы сказать, что они здесь на всю жизнь. Они чувствуют себя здесь так комфортно, до такой степени живут здесь как у себя дома, что уверены в том, что нашли своё пристанище. У других это отнимает больше времени; и только мало помалу они обнаруживают, что находятся “у себя дома” и что им не нужно больше искать чего-то другого. Время, необходимое для окончательного “да”, - своё для каждого.
Меня всегда сильно поражает страдание молодых людей. Нечего удивляться, что некоторые люди должны приложить огромные усилия, чтобы включиться в жизнь общины. У многих из них детство было более или менее несчастным и нестабильным. У многих пережили ранние сексуальные опыты, а такие опыты впоследствии повлекли за собой трудности в социальной адаптации. Кроме того, сегодня существует тенденция подвергать всё сомнению, бояться слов. Многие подпадают под авторитет. В то же время появляется такое впечатление, что наш мир изменяется с ужасающей скоростью; всё движется. Молодой человек может отдаться чему-либо сегодня, но как он сможет поступить завтра? Нужно быть очень терпеливыми с молодыми людьми, которые, с разных точек зрения, могут быть неустроенными и неспособными сказать окончательное “да”. Но если он находит человека, который ему доверяет, он мало помалу поймёт, что такое доверие, и сможет тогда войти в общину.
Нужно всегда помнить, что для всего своё время:
* чтобы идти и бежать,
* чтобы остановиться,
* чтобы что-то понять,
* чтобы что-то выбрать,
* время взросления и
* время зрелости.
И никогда не нужно подгонять рост травы, не считаясь с её природой, искусственными средствами: так она может сломаться и погибнуть. Человек может укорениться в общине только в том случае, если это соответствует сокрытому и глубокому желанию его сердца, свободному выбору. Ибо это укоренение, как и любая вовлечённость, включает в себя в некотором смысле смерть.
Эту смерть можно свободно принять, только если нас подтолкнёт, или точнее призовёт, новая жизнь, желающая раскрыться посредством этого выбора. Это укоренение представляет собой переход: переход из подросткового возраста в зрелость. Это Пасха: смерть ради воскресения. Мы можем определиться только тогда, когда определённый рост произошёл внутри нас благодаря благодати Божьей и тому чувству, что мы вполне находимся “дома”. Тогда мы сможем наконец-то сказать “да”, “аминь”, “да будет мне по слову твоему” призыву Бога и наших братьев, Союзу-Завету. Роже Шютц говорит, что “да” своей окончательной принадлежности - это стержень, вокруг которого вертится наша жизнь; это источник, вокруг которого мы танцуем. Он составляет важную ступеньку в нашем возрастании к внутреннему
Семья Святого Лазаря
Сайт общины католиков византийского обряда Жан Ванье об общинной жизни
Община и мир
В “Ковчеге” встал вопрос: община состоит прежде всего из помощников, пришедших свободно, исходя более-менее из одних и тех же оснований, или, скорее, из людей, нуждающихся в заботе, которые не решили прийти, но их сюда доставили? Опекающие и опекаемые хотели бы создать одну, а не две общины. Это верно в теории, но на самом ли деле не от помощников исходит стремление создать между собой общину, чтобы найти в ней внутреннее удовлетворение? Это очень трудно и требует в некотором смысле смерти для собственного бытия, создания настоящей общины с самыми бедными и отождествления с ними. Чем больше ты в эмоциональном смысле близок к помощникам, тем более ты рискуешь отдалиться от бедных. Нельзя одновременно отдать своё сердце всем и повсюду.
Но можно идти дальше. Нужно ли ограничивать общину, “мой народ” теми - помощниками и опекаемыми - кто живёт вместе под одной крышей? Не включает ли она также и соседей, людей из квартала, друзей? По мере того как человек возрастает в любви, как сердце его “расширяется”, по мере того как община в самом узком смысле этого слова достигает определённой зрелости, реальность общины, “мой народ” расширяется. Но остаётся факт, что каждый человек, живущий в общине, должен ясно определить свои приоритеты. К чему он должен прилагать свою энергию? Кому он должен дать жизнь?
Иногда некоторые общины слишком отдаляются от своих целей. Их члены не знают толком, кто “их народ”. Они не знают, на какие вопли им нужно отвечать. Они не знают, почему мир и святость должны возрастать при свете. Они не знают, что призваны стать источником жизни для своего “страждущего народа”.
Некоторые люди боятся приближаться к тем, кто находится в состоянии отчаяния. Они не хотят рисковать, чтобы им не поранить свои сердца, потому что признать то, что ты ранен - значит признать связь, войти в союз.
Тогда бедный становится пастырем, который их же и ведёт. Говоря “да” распятым этого мира, он говорит “да” Самому Распятому. Говоря “да” Самому Распятому, говорит “да” распятым этого мира. Иисус скрывается в лике бедного. То, что делается для самого незначительного из Его братьев, самый небольшой жест любви, делается для Него, Христа. Иисус - алчущий, жаждущий, узник, чужестранец, голый, больной, умирающий. Иисус - угнетённый, бедный. Жить с Иисусом - значит жить с бедным. Жить с бедным - значит жить с Иисусом.
Некоторые люди не желают входить в тесные отношения с людьми, пребывающими в отчаянии, потому что они слишком ослеплены своими собственными слезами; они не слышат кликов бедного, потому что оглушены шумом своих собственных желаний, своих собственных планов. Человек входит в союз с бедным, когда прилагает усилие не слушать больше себя, не расстраиваться больше из-за своих небольших страданий и забот.
Кроме того, иногда некоторые не хотят знать, кто “их народ”, потому что тогда появляется ужасающая потребность в их помощи. Люди становятся ответственными за свой страждущий и мятущийся народ, обязанными ответить на его крики и превозмочь ради него самих себя. Нужно возрастать в мудрости, в любви и кротости для того, чтобы можно было лучше служить и сполна востребовать свой дар, чтобы народ этот был полон жизни. Теперь люди знают, за кого отдавать собственную жизнь.
В сердце бедного присутствует тайна. Иисус говорит, что всё то, что делается ради голодного, жаждущего, голого, больного, пленника, делается ради Него: Всё то, что делаете одному из братьев моих самых меньших, для Меня делаете (Мф. 25: 40). Бедный в своей полной беззащитности, в своей тревоге и оставленности уподобляется Иисусу. В его полной бедности, в его очевидной ране скрыто пребывает тайна присутствия Бога.
Тот, кто лишён безопасности и спокойствия, конечно, нуждается в хлебе, а после этого хлеба он, прежде всего, нуждается в присутствии, в другом человеческом сердце, которое сказало бы ему: “Мужайся, ты очень много значишь в моих глазах, и я люблю тебя; ты очень ценен; надежда существует “. Ему нужно присутствие, которое открыло бы ему присутствие Божье, Бога - любящего и дарующего жизнь Отца. Между Иисусом и бедным заключён союз. Тайна эта велика.
Моя цель, когда я основывал “Ковчег”, состояла в создании семьи, общины для и с теми, кто слаб и беден по причине умственной отсталости, кто чувствует себя одиноким и брошенным.
Постепенно я открыл их дар. Сначала я мог считать себя великодушным. Но, живя с Рафаэлем, его братьями и сёстрами я начал понимать свои собственные пределы и свои сложные разнообразные мотивировки. Для того чтобы войти с ними в отношения, нужно было, чтобы я открыл свою бедность, чтобы я задержал “свои планы”, если хочу открыть в себе ребёнка, чадо Божье. Именно так я обнаружил Союз, связывающий меня с самыми слабыми и самыми бедными; Иисус послал меня войти в Союз-Завет, который Он установил с бедным. Теперь, вместе с теми, кто пришёл помогать мне и кто открыл, как и я, благодать в сердце бедного и самих бедных, мы составляем народ, великую семью, общину. И мне даже в голову не может прийти, что я могу разорвать узы этого единства. Это было бы величайшей неверностью.
С течением времени я понял, что не существует противоречия между моей жизнью с бедными и моей жизнью молитвы и единения с Богом. Конечно, Иисус открывается мне в Евхаристии и необходимо, чтобы я проводил с Ним некоторое время в уединённой молитве. Но Он открывается также в жизни с моими братьями и сёстрами. Моя верность Иисусу выражается в моей верности моим братьям и сёстрам по “Ковчегу”, особенно к самым бедным. Если я проповедую на собраниях и принимаю на себя роль руководителя, то всё это происходит по причине Завета; именно он лежит в основании моей жизни.
Я чувствую, что моё место в Церкви и в человеческом обществе - идти вместе с бедными и слабыми; делать так, чтобы каждый из нас возрастал вместе с другими, чтобы мы поддерживали друг друга для того, чтобы быть верными нашему глубокому внутреннему созреванию, нашему пути к внутренней свободе, а иногда к большей внешней самостоятельности.
В “Ковчеге” некоторые люди уже через несколько дней после своего прибытия готовы сказать, что они здесь на всю жизнь. Они чувствуют себя здесь так комфортно, до такой степени живут здесь как у себя дома, что уверены в том, что нашли своё пристанище. У других это отнимает больше времени; и только мало помалу они обнаруживают, что находятся “у себя дома” и что им не нужно больше искать чего-то другого. Время, необходимое для окончательного “да”, - своё для каждого.
Меня всегда сильно поражает страдание молодых людей. Нечего удивляться, что некоторые люди должны приложить огромные усилия, чтобы включиться в жизнь общины. У многих из них детство было более или менее несчастным и нестабильным. У многих пережили ранние сексуальные опыты, а такие опыты впоследствии повлекли за собой трудности в социальной адаптации. Кроме того, сегодня существует тенденция подвергать всё сомнению, бояться слов. Многие подпадают под авторитет. В то же время появляется такое впечатление, что наш мир изменяется с ужасающей скоростью; всё движется. Молодой человек может отдаться чему-либо сегодня, но как он сможет поступить завтра? Нужно быть очень терпеливыми с молодыми людьми, которые, с разных точек зрения, могут быть неустроенными и неспособными сказать окончательное “да”. Но если он находит человека, который ему доверяет, он мало помалу поймёт, что такое доверие, и сможет тогда войти в общину.
Нужно всегда помнить, что для всего своё время:
* чтобы идти и бежать,
* чтобы остановиться,
* чтобы что-то понять,
* чтобы что-то выбрать,
* время взросления и
* время зрелости.
И никогда не нужно подгонять рост травы, не считаясь с её природой, искусственными средствами: так она может сломаться и погибнуть. Человек может укорениться в общине только в том случае, если это соответствует сокрытому и глубокому желанию его сердца, свободному выбору. Ибо это укоренение, как и любая вовлечённость, включает в себя в некотором смысле смерть.
Эту смерть можно свободно принять, только если нас подтолкнёт, или точнее призовёт, новая жизнь, желающая раскрыться посредством этого выбора. Это укоренение представляет собой переход: переход из подросткового возраста в зрелость. Это Пасха: смерть ради воскресения. Мы можем определиться только тогда, когда определённый рост произошёл внутри нас благодаря благодати Божьей и тому чувству, что мы вполне находимся “дома”. Тогда мы сможем наконец-то сказать “да”, “аминь”, “да будет мне по слову твоему” призыву Бога и наших братьев, Союзу-Завету. Роже Шютц говорит, что “да” своей окончательной принадлежности - это стержень, вокруг которого вертится наша жизнь; это источник, вокруг которого мы танцуем. Он составляет важную ступеньку в нашем возрастании к внутреннему