Breath Control
КОНТРОЛЬ ДЫХАНИЯ
Кто не захочет покорную девушку, легкая власть,
слабая женщина для сильного мужчины?
Он сказал: «До сих пор все было прекрасно, однако
мне нужно больше, чем твое послушанье.
Я хочу, чтоб эти длинные ресницы оставляли раны».
И так спальня стала черной комнатой,
но год спустя он потребовал нечто большее,
то, к чему я была совсем не готова.
Он сказал: «Есть у каждой женщины тайный зуд
и каждая робкая девушка мечтает взять в руки кнут».
«Мне нравятся перчатки на твоих белых руках.
Я прошу тебя выполнить одну из моих прихотей».
Он сказал: «Есть у каждой женщины тайный зуд
и каждая робкая девушка мечтает взять в руки кнут».
Он повел меня в комнату, где горела сотня свечей,
говоря: «Бог никогда не даст больше, чем ты сможешь взять».
Я села верхом ему на грудь, он сказал: «Это так возбуждает»,
растягиваясь на черной, черной кровати,
«Это просто контроль дыханья.
Это просто контроль дыханья».
Он шептал: «Держи меня здесь», взяла, голова запрокинулась.
Он шептал: «Сожми сильнее», я сжала, и глаза его закатились.
Это просто контроль дыханья.
Это просто контроль дыханья.
Я видела, как он бледнеет. Видела его конвульсии,
вдруг ощутив, что на меня находит какой-то азарт.
Словно награда. Это особая любовь - она убивает.
Одна минута, потом три, потом пять, потом десять,
он уже не приходил в себя. Я держала двенадцать.
Я видела, как он дергался, извивался, бился - и затих,
я убрала руки, я смотрела на них - и пыталась постичь.
Я сказала: «Это так возбуждает», когда он замер в кровати.
Я встала с него, «Возбуждает, - он говорил, - так возбуждает.
Это просто контроль дыханья.
Это просто контроль дыханья».
Когда все было кончено,
я стянула с себя перчатки и утопила их в реке,
где мы обычно купались, а через год в магазине
меня окликнул мужчина.
Он сказал: «Я знаю, тебе нужно то, что очень трудно найти,
и, кажется, я догадался, что хранит твоя память».
Затем он увлек меня к витрине, пристально глядя в мое лицо…
«Это просто контроль».
Кто не захочет покорную девушку, легкая власть,
слабая женщина для сильного мужчины?
Он сказал: «До сих пор все было прекрасно, однако
мне нужно больше, чем твое послушанье.
Я хочу, чтоб эти длинные ресницы оставляли раны».
И так спальня стала черной комнатой,
но год спустя он потребовал нечто большее,
то, к чему я была совсем не готова.
Он сказал: «Есть у каждой женщины тайный зуд
и каждая робкая девушка мечтает взять в руки кнут».
«Мне нравятся перчатки на твоих белых руках.
Я прошу тебя выполнить одну из моих прихотей».
Он сказал: «Есть у каждой женщины тайный зуд
и каждая робкая девушка мечтает взять в руки кнут».
Он повел меня в комнату, где горела сотня свечей,
говоря: «Бог никогда не даст больше, чем ты сможешь взять».
Я села верхом ему на грудь, он сказал: «Это так возбуждает»,
растягиваясь на черной, черной кровати,
«Это просто контроль дыханья.
Это просто контроль дыханья».
Он шептал: «Держи меня здесь», взяла, голова запрокинулась.
Он шептал: «Сожми сильнее», я сжала, и глаза его закатились.
Это просто контроль дыханья.
Это просто контроль дыханья.
Я видела, как он бледнеет. Видела его конвульсии,
вдруг ощутив, что на меня находит какой-то азарт.
Словно награда. Это особая любовь - она убивает.
Одна минута, потом три, потом пять, потом десять,
он уже не приходил в себя. Я держала двенадцать.
Я видела, как он дергался, извивался, бился - и затих,
я убрала руки, я смотрела на них - и пыталась постичь.
Я сказала: «Это так возбуждает», когда он замер в кровати.
Я встала с него, «Возбуждает, - он говорил, - так возбуждает.
Это просто контроль дыханья.
Это просто контроль дыханья».
Когда все было кончено,
я стянула с себя перчатки и утопила их в реке,
где мы обычно купались, а через год в магазине
меня окликнул мужчина.
Он сказал: «Я знаю, тебе нужно то, что очень трудно найти,
и, кажется, я догадался, что хранит твоя память».
Затем он увлек меня к витрине, пристально глядя в мое лицо…
«Это просто контроль».