Теория ограниченной войны и пять стратегических планов
Итак, в прошлой части я указал, что войны бывают абсолютными, то есть, имеющими своей целью полностью сломить сопротивление противника и ограниченными, которые преследуют цель, имеющую ограниченную политическую важность. На самом деле, есть еще одна категория, которая не вполне попадает ни в одну из этих двух. Речь идет о действиях ограниченного контингента в абсолютной войне. Однако, если мы перейдем от понятия "война" к понятию "кампания", окажется, что действия ограниченного контингента как по методам, так и по признакам полностью укладываются в понятие ограниченной войны. Просто данная война является одним из театров более широкого конфликта, как, например, действия Веллингтона в Португалии.
Такой переход имеет смысл еще и потому, что война в общем случае не обязана быть всегда симметричной с точки зрения целей сторон и придаваемого им значения. Может быть так, что одна сторона готова сражаться до конца, а другая - только до определенного предела. Конечно же, первая совершенно не обязательно выиграет. Кроме былинного провала во Вьетнаме, можно вспомнить Итало-Эфиопскую войную 1936 года. И множество войн, которые США вели в Западном полушарии, наводя там Rax Americana. Таким образом, термин "абсолютная" и "относительная" имеет привязку скорее не к войне в целом, а к планам на конкретную кампанию.
И тут я вспомнил про 4 типа стратегических планов по Месснеру, с которыми меня познакомил gest. И обнаружил, что они разбиваются по двум осям. Одна ось - план абсолютной либо ограниченной кампании. Другая ось - план сильнейшей или слабейшей стороны.
Немецкий - погром: подражая Ганнибаловым "Каннам", разгромить войско врага.
Это план сильнейшей стороны в абсолютной кампании. В качестве цели выбирается армия противника, и, поскольку мы можем нанести ей сокрушительное поражение, этим и занимаемся, не отвлекаясь на прочие мелочи жизни.
Английский - изнурение врага нанесением ему уколов подальше от его клыков и когтей.
Это план слабейшей стороны в абсолютной кампании. Если мы не можем разбить армию противника в прямом столкновении, нужно уклоняться от решающего сражения, сосредоточившись на том, чтобы путем малых операций обеспечить себе локальное преимущество, которое можно будет развить, чтобы изменить соотношение сил. Важно отметить, что имеются в виду операции против объектов, имеющих военное значение. Целью кампании все равно является уничтожение вооруженных сил противника, пусть и не его основных сил. Или их непосредственное ослабление. Крейсерская война проходит по другому разряду, и сами англичане не делали на нее ставку с тех пор, как их флот стал регулярным.
Французский - овладение географическим залогом или, как переформулировал gest, перемалывание врага в ходе боёв за конкретный географический пункт. Gest здесь понял суть процесса, кажется, даже лучше, чем сам Месснер.
Это план сильнейшей стороны в ограниченной кампании. Именно такая стратегия описывается Корбеттом в качестве типовой. Шаг 1 - захватить спорную территорию стремительным первым ударом. Шаг 2 - организовать такую оборону, что противник не сможет ее пробить, не заплатив больше, чем готов платить за такую цель.
Американский - террористический: подавление духа населения враждующей страны.
Это план слабейшей стороны в ограниченной кампании. Вместо того, чтобы уничтожать вооруженные силы противника, пусть и на ограниченном театре, мы наносим ему финансовый и моральный ущерб, надеясь, что в определенный момент этот урон (и угроза нанесения еще большего урона) превысит политическую целесообразность продолжения конфликта. Действия авиации здесь отличаются от аналогичных по смыслу действий флота только тем, что более разрушительны. План предназначен именно для ограниченной кампании (и в этом его ключевое отличие от английского) потому, что, во-первых, рассчитан на то, что противник не готов сражаться до последнего вздоха, во-вторых, потому что подразумевает невозможность его сил создать реальную угрозу нашей территории, иначе пришлось бы сосредоточиться на ее парировании, и отвлечение значительной части вооруженных сил на действия против экономики было бы непозволительной роскошью. Несмотря на это, поскольку план предельно прост, его использование выходит за рамки только лишь ограниченных войн. Фактически, сложно вспомнить войну, которая не включала бы в себя те или иные действия против тыла противника. Однако, не менее сложно вспомнить случай, когда страна, чье руководство не страдало фатальным недостатком политической воли, была бы побеждена исключительно действиями против тыла. Возможно, читатели мне помогут.
Что же, в таком случае, советский план?
Надо предвидеть пятый тип стратегического плана - советский: угроза регулярным воинством и широкое применение иррегулярного войска, а также революционных сил.
А это просто еще одна версия французского плана. Впрочем, чем слабее наши иррегуляры, и чем ближе их действия от вооруженного восстания к грабежу и террору, тем ближе план к американскому. В роли географического залога выступает территория страны, которая стала жертвой революционных сил. Разница только в силах, которыми ведется война на ограниченном театре (Месснером подразумевается прокси-война), и в том, что именно делает войну ограниченной. Теперь это уже не флот, а ядерное оружие. Как я говорил в прошлом посте, РВСН сближает. На фоне возможности полного уничтожения враждебной нации одним нажатием кнопки, любая цель, находящаяся за пределами ее национальной территории, имеет ограниченную важность. Фактор ядерного сдерживания стал вполне работать только к 1970 году, но раньше дело было в другом. Мир, только что ощутивший все прелести тотальной войны, не хотел повторения банкета. Поэтому готов был придать ограниченную важность внутренним разборкам в любой отдельно взятой банановой республике.
Надо, кстати, сделать небольшое отступление, чтобы упредить вопрос: когда вообще может быть актуален "французский" стратегический план? Если мы все еще сильнейшая сторона, то зачем нам вести ограниченную кампанию? Во-первых, потому что за пределами континентального мышления существуют цели, которые действительно не стоят полного напряжения сил. Во-вторых, потому что мы можем быть слабейшей стороной на основном театре, но сильнейшей - на удаленном, который, тем не менее, достаточно важен для хода войны в целом. В-третьих, даже если речь идет об основном театре, условия могут быть неблагоприятны для реализации абсолютного плана. В таком случае, захват части вражеской территории вместо прямой атаки вражеских вооруженных сил является военной хитростью и имеет целью навязать противнику генеральное сражение на собственных условиях, чтобы одновременно использовать преимущества инициативы и хорошей оборонительной позиции. Конечно же, хорошая оборонительная позиция остается таковой только до тех пор, пока ее нельзя просто взять и обойти.
Итак, типичный стратегический план в ограниченной войне заключается в том, чтобы захватить оспариваемую территорию и организовать такую оборону, что противник не сможет ее пробить, используя те силы, которые может или хочет для этого выделить. Если политическая цель, преследуемая при объявлении войны, ограничена на первый взгляд лишь теоретически, следует предварительно выбрать конкретную ограниченную территорию, занятие которой будет способствовать достижению политической цели. Примеры от Корбетта - Крымская и Русско-японская войны. Мой пример - серия войн в Западной Европе на рубеже XVII-XVIII веков, где разнящиеся по составу коалиции преследовали цель остановить Людовика XIV и соблюсти установленный Вестфальским миром баланс сил. Цель полного разгрома Франции даже не ставилась как заведомо не реализуемая. Все сводилось к установлению контроля над определенными территориями, имеющими стратегическую важность для сдерживания французской экспансии, и перемалыванию сил Людовика в боях за них. Вплоть до того, что в так называемой войне за испанское наследство собственно испанский ТВД был откровенно второстепенным, и как раз на нем Бурбоны одержали решительную победу.
Таким образом, ограниченная война состоит из двух стадий: захват территории и принуждение к миру. Стратегическое наступление и оборонительная операция. Повторить необходимое количество раз. Мольтке говорил, что сильнейшая форма войны - комбинация стратегического наступления с тактической обороной. В своей книге Корбетт поправляет Мольтке, поясняя, что имелась в виду скорее "большая тактика", которая в английской военной науке называется "малой стратегией", а в русской - "оперативным искусством".
Захват территории, в идеале, достигается первым ударом за счет высшей степени готовности и мобильности и/или удобного географического положения цели. Цель изначально выбирается таким образом, что противник не сосредоточил там всю армию, либо вынужден был рассредоточить армию в результате отвлекающих действий, в том числе действий политического характера. Победить изначально более сильного противника помогает прием, известных в шахматах как лавирование. Дадим слово Нимцовичу:
Две слабости, сами по себе вполне защитимые, попеременно берутся под обстрел. Партия проигрывается потому, что для защищающегося в какой-нибудь момент оказывается невозможным поспеть за противником в быстроте перегруппировки сил. Можно лавировать и против одной слабости; в этом случае необходимо, чтобы разнообразие способов атаки (например, атака фронтальная, фланговая, обходная) возмещало отсутствующее разнообразие слабостей.
В принципе, лавирование - это и есть главное ноу-хау британских стратегов. Англичане использовали этот прием задолго до Нимцовича. При переходе от абстрактных шахматных терминов к более приземленной конкретике, лавирование против двух слабостей осуществляется за счет превосходства в стратегической маневренности, которое, например, позволяет осуществить более развитая транспортная сеть, или господство на море в тех местах, где такой сети нет. Однако, последнее замечание Нимцовича тоже важно. Принцип двух слабостей работает и в случае одной слабости, если она может быть использована разными способами, которые нельзя парировать одновременно.
Когда спорная территория в наших руках, принуждение к миру достигается за счет создания на этой территории достаточно сильной обороны. Поскольку место для боя выбираем мы, мы можем подготовить армии противника ряд хитростей и ловушек. Таким образом, несмотря на то, что мы обороняемся, инициатива и преимущество внезапности находится на нашей стороне. Мнение, будто наступающая сторона всегда владеет инициативой и имеет преимущество внезапности, в общем случае неверно. Сунь-Цзы сказал, что тот, кто защищает все, не защищает ничего. Но это верно только когда защищают все, а нападающий имеет несколько равнозначных целей на выбор. Если обороняющийся точно знает, где будет нанесен главный удар, наступающий утрачивает преимущество внезапности. Можно обеспечить достаточную концентрацию сил, чтобы вести активную оборону, используя возможности для контратак. Таким образом, инициативой (равно как и преимуществом внезапности) владеет тот, кто выбирает поле боя. Самым ярким примером являются перевалы на суше и проливы на море, но помня, что блокада - это тоже оборона, легко заметить, что одними только проливами ничего не исчерпывается.
Здесь хорошим примером снова будут действия адмирала Того. Когда русский флот был заблокирован в Порт-Артуре, а японская армия вела сухопутное наступление, было совершенно очевидно, что рано или поздно русскому флоту придется прорываться во Владивосток, либо топиться/сдаваться. Хотя Того не мог просто атаковать 1-ю Тихоокеанскую эскадру прямо в укрепленной гавани, ему и не нужно было этого делать. Ситуация складывалась таким образом, что русские сами вышли бы к нему гораздо раньше, чем могли бы получить подкрепления. Позднее, в случае Цусимы, принцип был похожим. Того не знал, где именно пойдет Рождественский, но имел основания полагать, что 2-я Тихоокеанская эскадра не будет огибать Японские острова, а выберет кратчайший путь. Там он ее и ждал, а если бы Рождественский все же не выбрал кратчайший путь, скорее всего, Того смог бы вовремя это обнаружить и поменять позицию.
Да, роль флота в ограниченной войне двоякая, в соответствии с принципом дуализма. Флот делает море стеной для противника, позволяя изолировать ограниченный ТВД. Флот делает море дорогой для нас, обеспечивая мобильность. В регионах, где нет плотной железнодорожной сети, морской десант - единственный способ быстрого перемещения войск.
На этом, пожалуй, пока прервемся.
Такой переход имеет смысл еще и потому, что война в общем случае не обязана быть всегда симметричной с точки зрения целей сторон и придаваемого им значения. Может быть так, что одна сторона готова сражаться до конца, а другая - только до определенного предела. Конечно же, первая совершенно не обязательно выиграет. Кроме былинного провала во Вьетнаме, можно вспомнить Итало-Эфиопскую войную 1936 года. И множество войн, которые США вели в Западном полушарии, наводя там Rax Americana. Таким образом, термин "абсолютная" и "относительная" имеет привязку скорее не к войне в целом, а к планам на конкретную кампанию.
И тут я вспомнил про 4 типа стратегических планов по Месснеру, с которыми меня познакомил gest. И обнаружил, что они разбиваются по двум осям. Одна ось - план абсолютной либо ограниченной кампании. Другая ось - план сильнейшей или слабейшей стороны.
Немецкий - погром: подражая Ганнибаловым "Каннам", разгромить войско врага.
Это план сильнейшей стороны в абсолютной кампании. В качестве цели выбирается армия противника, и, поскольку мы можем нанести ей сокрушительное поражение, этим и занимаемся, не отвлекаясь на прочие мелочи жизни.
Английский - изнурение врага нанесением ему уколов подальше от его клыков и когтей.
Это план слабейшей стороны в абсолютной кампании. Если мы не можем разбить армию противника в прямом столкновении, нужно уклоняться от решающего сражения, сосредоточившись на том, чтобы путем малых операций обеспечить себе локальное преимущество, которое можно будет развить, чтобы изменить соотношение сил. Важно отметить, что имеются в виду операции против объектов, имеющих военное значение. Целью кампании все равно является уничтожение вооруженных сил противника, пусть и не его основных сил. Или их непосредственное ослабление. Крейсерская война проходит по другому разряду, и сами англичане не делали на нее ставку с тех пор, как их флот стал регулярным.
Французский - овладение географическим залогом или, как переформулировал gest, перемалывание врага в ходе боёв за конкретный географический пункт. Gest здесь понял суть процесса, кажется, даже лучше, чем сам Месснер.
Это план сильнейшей стороны в ограниченной кампании. Именно такая стратегия описывается Корбеттом в качестве типовой. Шаг 1 - захватить спорную территорию стремительным первым ударом. Шаг 2 - организовать такую оборону, что противник не сможет ее пробить, не заплатив больше, чем готов платить за такую цель.
Американский - террористический: подавление духа населения враждующей страны.
Это план слабейшей стороны в ограниченной кампании. Вместо того, чтобы уничтожать вооруженные силы противника, пусть и на ограниченном театре, мы наносим ему финансовый и моральный ущерб, надеясь, что в определенный момент этот урон (и угроза нанесения еще большего урона) превысит политическую целесообразность продолжения конфликта. Действия авиации здесь отличаются от аналогичных по смыслу действий флота только тем, что более разрушительны. План предназначен именно для ограниченной кампании (и в этом его ключевое отличие от английского) потому, что, во-первых, рассчитан на то, что противник не готов сражаться до последнего вздоха, во-вторых, потому что подразумевает невозможность его сил создать реальную угрозу нашей территории, иначе пришлось бы сосредоточиться на ее парировании, и отвлечение значительной части вооруженных сил на действия против экономики было бы непозволительной роскошью. Несмотря на это, поскольку план предельно прост, его использование выходит за рамки только лишь ограниченных войн. Фактически, сложно вспомнить войну, которая не включала бы в себя те или иные действия против тыла противника. Однако, не менее сложно вспомнить случай, когда страна, чье руководство не страдало фатальным недостатком политической воли, была бы побеждена исключительно действиями против тыла. Возможно, читатели мне помогут.
Что же, в таком случае, советский план?
Надо предвидеть пятый тип стратегического плана - советский: угроза регулярным воинством и широкое применение иррегулярного войска, а также революционных сил.
А это просто еще одна версия французского плана. Впрочем, чем слабее наши иррегуляры, и чем ближе их действия от вооруженного восстания к грабежу и террору, тем ближе план к американскому. В роли географического залога выступает территория страны, которая стала жертвой революционных сил. Разница только в силах, которыми ведется война на ограниченном театре (Месснером подразумевается прокси-война), и в том, что именно делает войну ограниченной. Теперь это уже не флот, а ядерное оружие. Как я говорил в прошлом посте, РВСН сближает. На фоне возможности полного уничтожения враждебной нации одним нажатием кнопки, любая цель, находящаяся за пределами ее национальной территории, имеет ограниченную важность. Фактор ядерного сдерживания стал вполне работать только к 1970 году, но раньше дело было в другом. Мир, только что ощутивший все прелести тотальной войны, не хотел повторения банкета. Поэтому готов был придать ограниченную важность внутренним разборкам в любой отдельно взятой банановой республике.
Надо, кстати, сделать небольшое отступление, чтобы упредить вопрос: когда вообще может быть актуален "французский" стратегический план? Если мы все еще сильнейшая сторона, то зачем нам вести ограниченную кампанию? Во-первых, потому что за пределами континентального мышления существуют цели, которые действительно не стоят полного напряжения сил. Во-вторых, потому что мы можем быть слабейшей стороной на основном театре, но сильнейшей - на удаленном, который, тем не менее, достаточно важен для хода войны в целом. В-третьих, даже если речь идет об основном театре, условия могут быть неблагоприятны для реализации абсолютного плана. В таком случае, захват части вражеской территории вместо прямой атаки вражеских вооруженных сил является военной хитростью и имеет целью навязать противнику генеральное сражение на собственных условиях, чтобы одновременно использовать преимущества инициативы и хорошей оборонительной позиции. Конечно же, хорошая оборонительная позиция остается таковой только до тех пор, пока ее нельзя просто взять и обойти.
Итак, типичный стратегический план в ограниченной войне заключается в том, чтобы захватить оспариваемую территорию и организовать такую оборону, что противник не сможет ее пробить, используя те силы, которые может или хочет для этого выделить. Если политическая цель, преследуемая при объявлении войны, ограничена на первый взгляд лишь теоретически, следует предварительно выбрать конкретную ограниченную территорию, занятие которой будет способствовать достижению политической цели. Примеры от Корбетта - Крымская и Русско-японская войны. Мой пример - серия войн в Западной Европе на рубеже XVII-XVIII веков, где разнящиеся по составу коалиции преследовали цель остановить Людовика XIV и соблюсти установленный Вестфальским миром баланс сил. Цель полного разгрома Франции даже не ставилась как заведомо не реализуемая. Все сводилось к установлению контроля над определенными территориями, имеющими стратегическую важность для сдерживания французской экспансии, и перемалыванию сил Людовика в боях за них. Вплоть до того, что в так называемой войне за испанское наследство собственно испанский ТВД был откровенно второстепенным, и как раз на нем Бурбоны одержали решительную победу.
Таким образом, ограниченная война состоит из двух стадий: захват территории и принуждение к миру. Стратегическое наступление и оборонительная операция. Повторить необходимое количество раз. Мольтке говорил, что сильнейшая форма войны - комбинация стратегического наступления с тактической обороной. В своей книге Корбетт поправляет Мольтке, поясняя, что имелась в виду скорее "большая тактика", которая в английской военной науке называется "малой стратегией", а в русской - "оперативным искусством".
Захват территории, в идеале, достигается первым ударом за счет высшей степени готовности и мобильности и/или удобного географического положения цели. Цель изначально выбирается таким образом, что противник не сосредоточил там всю армию, либо вынужден был рассредоточить армию в результате отвлекающих действий, в том числе действий политического характера. Победить изначально более сильного противника помогает прием, известных в шахматах как лавирование. Дадим слово Нимцовичу:
Две слабости, сами по себе вполне защитимые, попеременно берутся под обстрел. Партия проигрывается потому, что для защищающегося в какой-нибудь момент оказывается невозможным поспеть за противником в быстроте перегруппировки сил. Можно лавировать и против одной слабости; в этом случае необходимо, чтобы разнообразие способов атаки (например, атака фронтальная, фланговая, обходная) возмещало отсутствующее разнообразие слабостей.
В принципе, лавирование - это и есть главное ноу-хау британских стратегов. Англичане использовали этот прием задолго до Нимцовича. При переходе от абстрактных шахматных терминов к более приземленной конкретике, лавирование против двух слабостей осуществляется за счет превосходства в стратегической маневренности, которое, например, позволяет осуществить более развитая транспортная сеть, или господство на море в тех местах, где такой сети нет. Однако, последнее замечание Нимцовича тоже важно. Принцип двух слабостей работает и в случае одной слабости, если она может быть использована разными способами, которые нельзя парировать одновременно.
Когда спорная территория в наших руках, принуждение к миру достигается за счет создания на этой территории достаточно сильной обороны. Поскольку место для боя выбираем мы, мы можем подготовить армии противника ряд хитростей и ловушек. Таким образом, несмотря на то, что мы обороняемся, инициатива и преимущество внезапности находится на нашей стороне. Мнение, будто наступающая сторона всегда владеет инициативой и имеет преимущество внезапности, в общем случае неверно. Сунь-Цзы сказал, что тот, кто защищает все, не защищает ничего. Но это верно только когда защищают все, а нападающий имеет несколько равнозначных целей на выбор. Если обороняющийся точно знает, где будет нанесен главный удар, наступающий утрачивает преимущество внезапности. Можно обеспечить достаточную концентрацию сил, чтобы вести активную оборону, используя возможности для контратак. Таким образом, инициативой (равно как и преимуществом внезапности) владеет тот, кто выбирает поле боя. Самым ярким примером являются перевалы на суше и проливы на море, но помня, что блокада - это тоже оборона, легко заметить, что одними только проливами ничего не исчерпывается.
Здесь хорошим примером снова будут действия адмирала Того. Когда русский флот был заблокирован в Порт-Артуре, а японская армия вела сухопутное наступление, было совершенно очевидно, что рано или поздно русскому флоту придется прорываться во Владивосток, либо топиться/сдаваться. Хотя Того не мог просто атаковать 1-ю Тихоокеанскую эскадру прямо в укрепленной гавани, ему и не нужно было этого делать. Ситуация складывалась таким образом, что русские сами вышли бы к нему гораздо раньше, чем могли бы получить подкрепления. Позднее, в случае Цусимы, принцип был похожим. Того не знал, где именно пойдет Рождественский, но имел основания полагать, что 2-я Тихоокеанская эскадра не будет огибать Японские острова, а выберет кратчайший путь. Там он ее и ждал, а если бы Рождественский все же не выбрал кратчайший путь, скорее всего, Того смог бы вовремя это обнаружить и поменять позицию.
Да, роль флота в ограниченной войне двоякая, в соответствии с принципом дуализма. Флот делает море стеной для противника, позволяя изолировать ограниченный ТВД. Флот делает море дорогой для нас, обеспечивая мобильность. В регионах, где нет плотной железнодорожной сети, морской десант - единственный способ быстрого перемещения войск.
На этом, пожалуй, пока прервемся.