Клаус Шваб. Фашистская глобальная перезагрузка. Часть 2.
Он признает: “В двух словах, глобальное управление находится в центре всех этих других вопросов”. (77)
Эта всеохватывающая империя очень неодобрительно относится к идее того, что какое-либо конкретное население демократическим путем решит пойти другим путем. Они “рискуют оказаться изолированными от глобальных норм, подвергая эти страны риску стать отстающими в новой цифровой экономике”, (78) предупреждает Шваб.
Any sense of autonomy and grassroots belonging is regarded as a threat from Schwab’s imperialist perspective and is due to be eradicated under the 4IR.
Он пишет: “Люди привыкли наиболее тесно отождествлять свою жизнь с местом, этнической группой, определенной культурой или даже языком. Появление онлайн-взаимодействия и более широкое знакомство с идеями других культур означает, что идентичности теперь более взаимозаменяемы, чем раньше… Благодаря сочетанию исторических моделей миграции и недорогих возможностей подключения, семейные структуры пересматриваются”. (79)
Подлинная демократия, по сути, относится к той же категории, что и Шваб. Он знает, что большинство людей не захотят добровольно соглашаться с планами разрушить их жизни и поработить их глобальной технофашистской системой эксплуатации, поэтому предоставление им права голоса в этом вопросе просто не вариант.
Вот почему концепция “заинтересованной стороны” была так важна для проекта Шваба. Как обсуждалось выше, это отрицание демократии, с ее акцентом вместо этого на “охват всех групп заинтересованных сторон для выработки решений”. (80)
Если общественность, люди и вовлечены в этот процесс, то только на поверхностном уровне. Повестка дня уже была заранее определена, а решения заранее приняты за кулисами.
Шваб фактически признает это, когда пишет: “Мы должны восстановить диалог между всеми заинтересованными сторонами для обеспечения взаимопонимания, которое еще больше укрепит культуру доверия между регулирующими органами, неправительственными организациями, профессионалами и учеными. Необходимо также учитывать интересы общественности, поскольку она должна участвовать в демократическом формировании биотехнологических разработок, которые влияют на общество, отдельных людей и культуры”. (81)
Таким образом, общественность также должна быть рассмотрена, как запоздалая мысль. Даже не консультировался напрямую, просто “рассматривал”! И роль людей, демо, будет заключаться просто в том, чтобы “участвовать” в “формировании” биотехнологических разработок. Возможность того, что общественность фактически отвергнет саму идею биотехнологических разработок, была полностью исключена благодаря намеренно встроенным предположениям формулы заинтересованных сторон.
То же самое подразумевается в заголовке заключения Шваба о формировании будущего Четвертой промышленной революции: “Что вы можете сделать, чтобы сформировать Четвертую промышленную революцию”. (82) Техно-тирании нельзя бросить вызов или остановить, она просто “сформирована”.
Шваб использует термин “системное лидерство” для описания глубоко антидемократического способа, которым 1% навязывает нам всем свою повестку дня, не давая нам возможности сказать "нет".
Он пишет: “Системное лидерство заключается в культивировании общего видения изменений-совместной работы со всеми заинтересованными сторонами глобального общества-и затем действий в соответствии с этим, чтобы изменить то, как система обеспечивает свои преимущества и кому. Системное лидерство требует действий от всех заинтересованных сторон, включая отдельных лиц, руководителей предприятий, социальных деятелей и лиц, определяющих политику”. (83)
Он называет этот полный спектр контроля сверху вниз “системным управлением человеческим существованием” (84), хотя другие могут предпочесть термин “тоталитаризм".
Одной из отличительных черт исторического фашизма в Италии и Германии было его нетерпимость к неудобным ограничениям, налагаемым на правящий класс (“нацию” на фашистском языке) демократией и политическим либерализмом.
Все это должно было быть сметено с пути, чтобы позволить Блицкриг ускоренной “модернизации”.
Мы видим, как тот же дух возрождается в призывах Шваба к “гибкому управлению”, в которых он утверждает, что “темпы технологического развития и ряд характеристик технологий делают предыдущие циклы и процессы разработки политики неадекватными". (85)
Он пишет: “Идея реформирования моделей управления, чтобы справиться с новыми технологиями, не нова, но актуальность этого гораздо выше в свете мощи современных новых технологий… концепция гибкого управления направлена на то, чтобы соответствовать гибкости, гибкости, гибкости и адаптивности самих технологий и субъектов частного сектора, внедряющих их”. (86)
Фраза “реформирование моделей управления, чтобы справиться с новыми технологиями” действительно выдает здесь игру. Как и при фашизме, социальные структуры должны быть заново изобретены, чтобы соответствовать требованиям капитализма и его технологий, повышающих прибыль.
Шваб объясняет, что его “гибкое управление” будет включать создание так называемых лабораторий политики-“защищенных пространств в правительстве с четким мандатом экспериментировать с новыми методами разработки политики с использованием гибких принципов” - и “поощрять сотрудничество между правительствами и предприятиями для создания”конструкторских печей " и "экспериментальных стендов" для разработки правил с использованием итеративных, межотраслевых и гибких подходов". (87)
По мнению Шваба, роль государства заключается в продвижении капиталистических целей, а не в том, чтобы подвергать их какой-либо проверке. Хотя он полностью поддерживает роль государства в обеспечении корпоративного контроля над нашей жизнью, его меньше интересует его регулирующая функция, которая может замедлить приток прибыли в частные руки, и поэтому он предусматривает “развитие экосистем частных регуляторов, конкурирующих на рынках” (88).
В своей книге 2018 года Шваб обсуждает проблему надоедливых правил и то, как лучше всего “преодолеть эти ограничения” в контексте данных и конфиденциальности.
Он предлагает “соглашения об обмене данными между государственным и частным секторами, которые "разбивают стекло в случае чрезвычайной ситуации". Они вступают в действие только при заранее согласованных чрезвычайных обстоятельствах (таких как пандемия) и могут помочь сократить задержки и улучшить координацию действий служб первого реагирования, временно разрешив обмен данными, который был бы незаконным при обычных обстоятельствах”. (89)
Как ни странно, два года спустя действительно произошла “пандемия”, и эти “заранее согласованные чрезвычайные обстоятельства” стали реальностью.
Это не должно было быть слишком большим сюрпризом для Шваба, поскольку его ВЭФ был одним из организаторов печально известной конференции Event 201 в октябре 2019 года, которая моделировала вымышленную пандемию коронавируса.
И он не потратил много времени впустую, выпустив новую книгу Covid-19: Великая перезагрузка, написанную в соавторстве с Тьерри Маллере, который ведет так называемый Ежемесячный барометр, “краткий прогнозный анализ, предоставляемый частным инвесторам, глобальным руководителям и лицам, принимающим решения”. (90)
Опубликованная в июле 2020 года, книга призвана продвигать “предположения и идеи о том, как может и, возможно, должен выглядеть мир после пандемии”. (91)
Шваб и Маллерет признают, что Covid-19 является “одной из наименее смертоносных пандемий, с которыми мир столкнулся за последние 2000 лет”, добавив, что “последствия COVID-19 с точки зрения здоровья и смертности будут мягкими по сравнению с предыдущими пандемиями”. (92)
Они добавляют: “Это не представляет собой экзистенциальной угрозы или шока, который оставит свой отпечаток на населении мира на десятилетия”. (93)
И все же, невероятно, эта “легкая” болезнь одновременно преподносится как повод для беспрецедентных социальных изменений под лозунгом “Великой перезагрузки”!
И хотя они прямо заявляют, что Covid-19 не представляет собой серьезного “шока”, авторы неоднократно используют один и тот же термин для описания более широкого воздействия кризиса.
Шваб и Маллерет помещают Covid-19 в давнюю традицию событий, которые способствовали внезапным и значительным изменениям в наших обществах.
Они специально ссылаются на Вторую мировую войну: “Вторая мировая война была квинтэссенцией трансформационной войны, вызвавшей не только фундаментальные изменения в мировом порядке и мировой экономике, но и повлекшей за собой радикальные изменения в социальных установках и убеждениях, которые в конечном итоге проложили путь для радикально новой политики и положений социального контракта (например, женщины вступают в рабочую силу, прежде чем стать избирателями). Очевидно, что между пандемией и войной существуют фундаментальные различия (которые мы рассмотрим более подробно на следующих страницах), но масштабы их преобразующей силы сопоставимы. И то, и другое потенциально может привести к трансформационному кризису ранее невообразимых масштабов”. (94)
Они также присоединяются ко многим современным “теоретикам заговора”, проводящим прямое сравнение между Covid-19 и 9/11: “Это то, что произошло после террористических нападений 11 сентября 2001 года. Во всем мире новые меры безопасности, такие как использование широко распространенных камер, требующие электронных удостоверений личности и регистрации сотрудников или посетителей, стали нормой. В то время эти меры считались крайними, но сегодня они используются повсеместно и считаются” нормальными"". (95)
Когда какой-либо тиран заявляет о праве властвовать над населением, не принимая во внимание их взгляды, они любят оправдывать свою диктатуру утверждением, что они имеют на это моральное право, потому что они “просвещенные”.
То же самое относится и к подпитываемой Ковидом тирании великой перезагрузки Шваба, которую книга классифицирует как “просвещенное лидерство”, добавив: “Некоторые лидеры и лица, принимающие решения, которые уже были на переднем крае борьбы с изменением климата, могут захотеть воспользоваться шоком, вызванным пандемией, для осуществления долгосрочных и более широких изменений окружающей среды. Они, по сути,”хорошо используют "пандемию, не позволяя кризису пропасть даром". (96)
Правящая мировая капиталистическая элита, безусловно, делала все возможное, чтобы “воспользоваться шоком, вызванным паникой”, заверяя нас всех с самых первых дней вспышки, что по какой-то непостижимой причине ничто в нашей жизни никогда не будет прежним.
Шваб и Маллерет, неизбежно, с энтузиазмом используют Новое Нормальное обрамление, несмотря на их признание того, что вирус был только “мягким”.
“Это наш определяющий момент”, - кричат они. “Многое изменится навсегда”. “Появится новый мир”. “Социальные потрясения, вызванные COVID-19, будут продолжаться годами, а возможно, и поколениями”. “Многие из нас размышляют о том, когда все вернется на круги своя. Короткий ответ: никогда”. (97)
Они даже заходят так далеко, что предлагают новое историческое разделение между “эпохой до пандемии” и “миром после пандемии” (98).
Они пишут: “Грядут радикальные изменения с такими последствиями, что некоторые ученые мужи называют эпоху "до коронавируса" (BC) и "после коронавируса" (AC). Мы будем продолжать удивляться как быстроте, так и неожиданному характеру этих изменений - поскольку они сочетаются друг с другом, они будут провоцировать последствия второго, третьего, четвертого и более порядков, каскадные эффекты и непредвиденные результаты. Поступая таким образом, они сформируют "новую норму", радикально отличающуюся от той, которую мы постепенно оставим позади. Многие из наших убеждений и предположений о том, как может или должен выглядеть мир, будут разрушены в процессе”. (99)
Еще в 2016 году Шваб предвкушал “новые способы использования технологий для изменения поведения” (100) и предсказывал: “Масштабы и широта разворачивающейся технологической революции приведут к экономическим, социальным и культурным изменениям таких феноменальных масштабов, что их почти невозможно предвидеть". (101)
Один из способов, которым он надеялся продвинуть свою технократическую повестку дня, заключался, как мы уже отмечали, в фальшивых “решениях” проблемы изменения климата, предложенных фальшивыми зелеными капиталистами.
Под заголовком “Экологическая перезагрузка” Шваб и Маллерет заявляют: “На первый взгляд пандемия и окружающая среда могут показаться лишь отдаленно связанными двоюродными братьями; но они гораздо ближе и переплетены, чем мы думаем”. (102)
Одна из связей заключается в том, что как климатические, так и вирусные “кризисы” использовались ВЭФ и им подобными для продвижения своей программы глобального управления. Как выразились Шваб и его соавтор, “они носят глобальный характер и поэтому могут быть должным образом решены только глобально скоординированным образом”. (103)
Другая связь заключается в том, что “постпандемическая экономика” и “зеленая экономика” (104) предполагают получение огромных прибылей в основном для одних и тех же секторов крупного бизнеса.
Covid-19, очевидно, стал отличной новостью для тех капиталистов, которые надеются заработать на разрушении окружающей среды, когда Шваб и Маллерет сообщили: “Убежденность в том, что стратегии ESG выиграли от пандемии и, скорее всего, выиграют еще больше, подтверждается различными исследованиями и отчетами. Ранние данные показывают, что сектор устойчивого развития превзошел обычные фонды в первом квартале 2020 года”. (105)
Капиталистические акулы так называемого “сектора устойчивого развития” потирают руки с ликованием при мысли о том, что все деньги, которые они могут получить от великой фашистской перезагрузки под предлогом Covid, в которой государство используется для финансирования их лицемерной спекуляции.
Обратите внимание на Шваба и Маллерета: “Ключом к привлечению частного капитала в новые источники природной экономической ценности будет изменение ключевых рычагов политики и стимулов государственных финансов в рамках более широкой экономической перезагрузки”. (106)
“По оценкам политического документа, подготовленного Systemiq в сотрудничестве с Всемирным экономическим форумом, к 2030 году создание экономики, благоприятной для природы, может составлять более 10 триллионов долларов США в год… Восстановление окружающей среды должно рассматриваться не как затраты, а скорее как инвестиции, которые приведут к росту экономической активности и созданию возможностей для трудоустройства”. (107)
Учитывая переплетение климатических кризисов и кризисов Covid, описанных Швабом, мы могли бы предположить, что первоначальный план состоял в том, чтобы провести Новую нормальную перезагрузку на фоне климатического кризиса.
Но, очевидно, вся эта реклама Греты Тунберг и Восстания против вымирания, поддерживаемого крупным бизнесом, не вызвали достаточной общественной паники, чтобы оправдать такие меры.
Covid-19 идеально подходит для целей Шваба, поскольку непосредственная срочность, которую он представляет, позволяет ускорить и ускорить весь процесс без должной проверки.
“Это решающее различие между соответствующими временными горизонтами пандемии и изменением климата и потерей природы означает, что риск пандемии требует немедленных действий, за которыми последует быстрый результат, в то время как изменение климата и потеря природы также требуют немедленных действий, но результат (или”будущее вознаграждение", на жаргоне экономистов) последует только с определенным временным лагом". (108)
Для Шваба и его друзей Covid-19 является великим ускорителем всего, что они хотели навязать нам в течение многих лет.
Как он и Маллерет говорят: “Пандемия явно усугубляет и ускоряет геополитические тенденции, которые уже были очевидны до того, как разразился кризис”. (109)
“Пандемия ознаменует поворотный момент, ускорив этот переход. Это кристаллизовало проблему и сделало невозможным возвращение к существовавшему до пандемии статус-кво”. (110)
Они едва могут скрыть свое восхищение направлением, в котором сейчас развивается общество: “Пандемия еще больше ускорит инновации, катализируя уже происходящие технологические изменения (сопоставимые с эффектом обострения, который она оказала на другие основные глобальные и внутренние проблемы) и” турбонаддув "любого цифрового бизнеса или цифрового измерения любого бизнеса" (111).
“В связи с пандемией "цифровая трансформация", о которой так много аналитиков говорили в течение многих лет, не будучи точно уверенными в том, что она означает, нашла свой катализатор. Одним из основных последствий ограничения будет расширение и развитие цифрового мира решительным и часто постоянным образом.