КЛАУС ШВАБ И ЕГО ВЕЛИКАЯ ФАШИСТСКАЯ ПЕРЕЗАГРУЗКА. Часть 1
Родившийся в Равенсбурге в 1938 году Клаус Шваб-дитя Германии Адольфа Гитлера, полицейского государственного режима, построенного на страхе и насилии, на промывании мозгов и контроле, на пропаганде и лжи, на индустриализме и евгенике, на дегуманизации и “дезинфекции”, на пугающем и грандиозном видении “нового порядка”, который продлится тысячу лет.
Шваб, похоже, посвятил свою жизнь тому, чтобы заново изобрести этот кошмар и попытаться превратить его в реальность не только для Германии, но и для всего мира.
Хуже того, как его собственные слова подтверждают снова и снова, его технократическое фашистское видение также является извращенным трансгуманистическим, которое объединит людей с машинами в “любопытных смесях цифровой и аналоговой жизни”, которые заразят наши тела “Умной пылью” и в которой полиция, по-видимому, сможет читать наши мозги.
И, как мы увидим, он и его сообщники используют кризис Covid-19, чтобы обойти демократическую подотчетность, преодолеть оппозицию, ускорить свою повестку дня и навязать ее остальному человечеству против нашей воли в том, что он называет “Большой перезагрузкой“.
Шваб, конечно, не нацист в классическом смысле, не будучи ни националистом, ни антисемитом, о чем свидетельствует премия Дэна Дэвида в размере 1 миллиона долларов, которую он получил от Израиля в 2004 году.
Но фашизм 21 - го века нашел различные политические формы, с помощью которых можно продолжить свой основной проект преобразования человечества в соответствии с капитализмом с помощью откровенно авторитарных средств.
Этот новый фашизм сегодня продвигается под видом глобального управления, биобезопасности, “Новой нормы”, “Нового курса в интересах природы” и “Четвертой промышленной революции”.
Шваб, восьмидесятилетний основатель и исполнительный председатель Всемирного экономического форума, сидит в центре этой матрицы, как паук в гигантской паутине.
Первоначальный фашистский проект в Италии и Германии был направлен на слияние государства и бизнеса.
В то время как коммунизм предусматривает захват бизнеса и промышленности правительством, что- теоретически! - действуя в интересах народа, фашизм стремился использовать государство для защиты и продвижения интересов богатой элиты.
Шваб продолжил этот подход в денацифицированном контексте после Второй мировой войны, когда в 1971 году он основал Европейский форум по управлению, который проводил ежегодные встречи в Давосе в Швейцарии.
Здесь он продвигал свою идеологию капитализма “заинтересованных сторон”, при котором предприятия были приведены к более тесному сотрудничеству с правительством.
“Капитализм заинтересованных сторон” описывается бизнес-журналом Forbes как “представление о том, что фирма фокусируется на удовлетворении потребностей всех своих заинтересованных сторон: клиентов, сотрудников, партнеров, сообщества и общества в целом”.
Даже в контексте конкретного бизнеса это неизменно пустой ярлык. Как отмечается в статье Forbes, на самом деле это означает только то, что “фирмы могут продолжать в частном порядке перекладывать деньги своим акционерам и руководителям, сохраняя при этом общественный фронт изысканной социальной чувствительности и образцового альтруизма”.
Но в общем социальном контексте концепция заинтересованных сторон еще более гнусна, отвергая любую идею демократии, правления народа в пользу правления корпоративных интересов.
Общество больше не рассматривается как живое сообщество, а как бизнес, прибыльность которого является единственной действительной целью человеческой деятельности.
Шваб изложил эту повестку дня еще в 1971 году в своей книге Moderne Unternehmensführung im Maschinenbau (Современное управление предприятием в машиностроении), где его использование термина “заинтересованные стороны” (die Interessenten) эффективно переопределило людей не как граждан, свободных людей или членов сообществ, а как второстепенных участников крупного коммерческого предприятия.
Целью жизни каждого человека было “достижение долгосрочного роста и процветания” для этого предприятия-другими словами, защита и увеличение богатства капиталистической элиты.
Все это стало еще яснее в 1987 году, когда Шваб переименовал свой Европейский форум по управлению во Всемирный экономический форум.
ВЭФ описывает себя на своем собственном веб-сайте как “глобальную платформу для сотрудничества между государственным и частным секторами”, а поклонники описывают, как он создает “партнерские отношения между бизнесменами, политиками, интеллектуалами и другими лидерами общества для”определения, обсуждения и продвижения ключевых вопросов глобальной повестки дня"".
“Партнерства”, которые создает ВЭФ, направлены на замену демократии глобальным лидерством отобранных вручную и неизбранных людей, обязанность которых состоит не в том, чтобы служить обществу, а в том, чтобы навязать этой общественности правило 1% с минимальным вмешательством со стороны остальных из нас, насколько это возможно.
В книгах, которые Шваб пишет для общественного потребления, он выражает себя в двуличных клише корпоративного отжима и "зеленой промывки".
Одни и те же пустые термины повторяются снова и снова. В формировании будущего Четвертой промышленной революции: Руководство по построению лучшего мира Шваб говорит о “вовлечении заинтересованных сторон и распределении выгод” и об “устойчивых и инклюзивных партнерствах”, которые приведут всех нас к “инклюзивному, устойчивому и процветающему будущему”! (1)
За этим бахвальством скрывается реальная мотивация, движущая его “капитализмом заинтересованных сторон”, который он все еще неустанно продвигал на конференции ВЭФ в Давосе в 2020 году, - это прибыль и эксплуатация.
Например, в 2016 книге Четвертая промышленная революция, Шваб пишет о Uberisation работы и вытекающие преимущества для компаний, особенно для быстрорастущих стартапов в сфере цифровой экономики: “как человека облачных платформ классификация работников как самозанятых, они на данный момент-бесплатная требование заплатить минимальную заработную плату, работодатель налоги и социальные выплаты”. (2)
Та же капиталистическая черствость сквозит в его отношении к людям, приближающимся к концу трудовой жизни и нуждающимся в заслуженном отдыхе: “Старение-это экономическая проблема, потому что, если возраст выхода на пенсию не будет резко увеличен, чтобы пожилые члены общества могли продолжать вносить свой вклад в рабочую силу (экономический императив, который имеет много экономических преимуществ), численность трудоспособного населения падает одновременно с увеличением доли пожилых людей, находящихся на иждивении”. (3)
Все в этом мире сводится к экономическим вызовам, экономическим императивам и экономическим выгодам для правящего класса капиталистов.
Миф о прогрессе уже давно используется 1%, чтобы убедить людей принять технологии, разработанные для эксплуатации и контроля над нами, и Шваб играет на этом, когда заявляет, что “Четвертая промышленная революция представляет собой значительный источник надежды на продолжение роста человеческого развития, который привел к резкому повышению качества жизни миллиардов людей с 1800 года”. (4)
Он с энтузиазмом говорит: “Хотя для тех из нас, кто ежедневно переживает серию небольших, но значительных изменений в жизни, это не является незначительным изменением-Четвертая промышленная революция-это новая глава в развитии человечества, наравне с первой, второй и третьей промышленными революциями, и вновь обусловленная растущей доступностью и взаимодействием набора экстраординарных технологий”. (5)
Но он хорошо понимает, что технология не является идеологически нейтральной, как некоторые любят утверждать. Технологии и общества формируют друг друга, говорит он. “В конце концов, технологии связаны с тем, как мы узнаем вещи, как мы принимаем решения и как мы думаем о себе и друг о друге. Они связаны с нашей идентичностью, мировоззрением и потенциальным будущим. От ядерных технологий до космической гонки, смартфонов, социальных сетей, автомобилей, медицины и инфраструктуры-значение технологий делает их политическими. Даже концепция” развитой "нации неявно основывается на внедрении технологий и на том, что они означают для нас, экономически и социально". (6)
Технология для капиталистов, стоящих за ней, никогда не была связана с социальным благом, а исключительно с прибылью, и Шваб совершенно ясно дает понять, что то же самое остается верным для его Четвертой промышленной революции.
Он объясняет: “Технологии Четвертой промышленной революции действительно разрушительны-они разрушают существующие способы восприятия, расчета, организации, действия и доставки. Они представляют собой совершенно новые способы создания ценности для организаций и граждан”. (7)
В случае, если смысл “создания ценности” был неясен, он приводит несколько примеров: “Беспилотные летательные аппараты представляют собой новый тип сотрудников, сокращающих расходы, работающих среди нас и выполняющих работу, в которой когда-то участвовали реальные люди” (8) и “использование все более умных алгоритмов быстро повышает производительность сотрудников-например, при использовании чат-ботов для увеличения (и все чаще заменяющих) поддержки” живого чата "для взаимодействия с клиентами". (9)
Шваб подробно рассказывает о чудесах сокращения затрат и увеличения прибыли своего "дивного нового мира" в эпоху Четвертой промышленной революции.
Он объясняет: “Раньше, чем большинство ожидает, работа таких разных профессий, как юристы, финансовые аналитики, врачи, журналисты, бухгалтеры, страховые компании или библиотекари, может быть частично или полностью автоматизирована…
“Технология развивается так быстро, что Кристиан Хаммонд, соучредитель Narrative Science, компании, специализирующейся на автоматизированном создании повествований, прогнозирует, что к середине 2020-х годов 90% новостей может быть сгенерировано с помощью алгоритма, большинство из которых без какого-либо вмешательства человека (кроме разработки алгоритма, конечно)”. (10)
Именно этот экономический императив объясняет энтузиазм Шваба по поводу “революции, которая коренным образом меняет то, как мы живем, работаем и относимся друг к другу". (11)
Шваб восклицает лирически о 4IR, который, по его утверждению, “не похож ни на что, что человечество испытывало раньше”. (12)
Он восхищается: “Подумайте о неограниченных возможностях подключения миллиардов людей к мобильным устройствам, что приведет к беспрецедентным вычислительным мощностям, возможностям хранения данных и доступу к знаниям. Или подумайте о ошеломляющем стечении новых технологических прорывов, охватывающих широкий спектр областей, таких как искусственный интеллект (ИИ), робототехника, интернет вещей (IoT), автономные транспортные средства, 3D-печать, нанотехнологии, биотехнологии, материаловедение, хранение энергии и квантовые вычисления, и это лишь некоторые из них. Многие из этих инноваций находятся в зачаточном состоянии, но они уже достигают переломного момента в своем развитии, поскольку они развивают и усиливают друг друга в результате слияния технологий в физическом, цифровом и биологическом мирах” (13).
Он также надеется на расширение онлайн-образования, включающего “использование виртуальной и дополненной реальности” для “значительного улучшения результатов образования” (14), датчиков, “установленных в домах, одежде и аксессуарах, городах, транспортных и энергетических сетях” (15), и умных городов с их важнейшими “платформами данных”. (16)
“Все вещи будут умными и подключенными к Интернету”, - говорит Шваб, и это будет распространяться на животных, поскольку “датчики, подключенные к крупному рогатому скоту, могут общаться друг с другом через сеть мобильной связи”. (17)
Ему нравится идея “фабрик умных клеток”, которые могли бы обеспечить “ускоренное производство вакцин” (18) и “технологии больших данных”. (19)
Они, как он уверяет нас, “обеспечат новые и инновационные способы обслуживания граждан и клиентов” (20), и нам придется перестать возражать против того, чтобы компании получали прибыль от использования и продажи информации о каждом аспекте нашей личной жизни.
“Установление доверия к данным и алгоритмам, используемым для принятия решений, будет иметь жизненно важное значение”, - настаивает Шваб. “Озабоченность граждан вопросами конфиденциальности и установления подотчетности в деловых и юридических структурах потребует корректировки мышления”. (21)
В конце концов, становится ясно, что все это технологическое волнение вращается исключительно вокруг прибыли, или “ценности”, как Шваб предпочитает называть это на своем корпоративном новоязе 21 века.
Таким образом, технология блокчейна будет фантастической и спровоцирует “взрыв торгуемых активов, поскольку на блокчейне могут размещаться все виды обмена ценностями”. (22)
Использование технологии распределенной бухгалтерской книги, добавляет Шваб, “может стать движущей силой массовых потоков стоимости цифровых продуктов и услуг, обеспечивая безопасные цифровые удостоверения личности, которые могут сделать новые рынки доступными для всех, кто подключен к Интернету”. (23)
В целом, интерес 4IR для правящей бизнес-элиты заключается в том, что он “создаст совершенно новые источники ценности” (24) и “создаст экосистемы создания ценности, которые невозможно представить с мышлением, застрявшим в третьей промышленной революции”. (25)
Технологии 4IR, внедренные через 5G, представляют беспрецедентную угрозу нашей свободе, как признает Шваб: “Инструменты четвертой промышленной революции позволяют создавать новые формы наблюдения и другие средства контроля, которые противоречат здоровым, открытым обществам”. (26)
Но это не мешает ему представлять их в позитивном свете, как, например, когда он заявляет, что “общественная преступность, вероятно, снизится из-за конвергенции датчиков, камер, искусственного интеллекта и программного обеспечения для распознавания лиц”. (27)
Он с некоторым удовольствием описывает, как эти технологии “могут вторгаться в доселе личное пространство наших умов, читать наши мысли и влиять на наше поведение”. (28)
Шваб прогнозирует: “По мере совершенствования возможностей в этой области у правоохранительных органов и судов будет расти соблазн использовать методы для определения вероятности преступной деятельности, оценки вины или даже, возможно, извлечения воспоминаний непосредственно из мозга людей. Даже пересечение национальной границы может однажды потребовать детального сканирования мозга для оценки риска безопасности человека”. (29)
Бывают моменты, когда глава ВЭФ увлекается своей страстью к научно-фантастическому будущему, в котором “космические полеты человека на большие расстояния и ядерный синтез являются обычным явлением” (30) и в котором “следующая модная бизнес-модель” может предполагать, что кто-то “обменяет доступ к его или ее мыслям на экономящий время вариант ввода сообщения в социальных сетях одной мыслью”. (31)
Разговоры о “космическом туризме” под названием “Четвертая промышленная революция и последний рубеж” (32) почти забавны, как и его предположение о том, что “мир, полный дронов, предлагает мир, полный возможностей”. (33)
Но чем дальше читатель продвигается в мир, изображенный в книгах Шваба, тем менее смешным все это кажется.
Истина заключается в том, что эта весьма влиятельная фигура, находящаяся в центре нового глобального порядка, который в настоящее время устанавливается, является абсолютным трансгуманистом, который мечтает о прекращении естественной здоровой человеческой жизни и сообщества.
Шваб повторяет это сообщение снова и снова, как будто хочет убедиться, что мы были должным образом предупреждены.
“Ошеломляющие инновации, вызванные четвертой промышленной революцией, от биотехнологий до искусственного интеллекта, переосмысливают то, что значит быть человеком” (34), - пишет он.
“Будущее бросит вызов нашему пониманию того, что значит быть человеком, как с биологической, так и с социальной точки зрения”. (35)
“Уже сейчас достижения в области нейротехнологий и биотехнологий заставляют нас задуматься о том, что значит быть человеком”. (36)
Он излагает это более подробно в книге "Формирование будущего четвертой промышленной революции".: “Технологии Четвертой промышленной революции не остановятся на том, чтобы стать частью окружающего нас физического мира-они станут частью нас самих. Действительно, некоторые из нас уже чувствуют, что наши смартфоны стали продолжением нас самих. Современные внешние устройства-от носимых компьютеров до гарнитур виртуальной реальности-почти наверняка станут имплантируемыми в наши тела и мозг. Экзоскелеты и протезирование увеличат нашу физическую мощь, в то время как достижения в области нейротехнологий улучшат наши когнитивные способности. Мы станем лучше способны манипулировать нашими собственными генами и генами наших детей. Эти события поднимают глубокие вопросы: где мы проводим грань между человеком и машиной? Что значит быть человеком?” (37)
Целый раздел этой книги посвящен теме “Изменение человеческого существа”. Здесь он пускает слюни по поводу “способности новых технологий буквально стать частью нас” и призывает будущее киборгов, включающее “любопытные сочетания цифровой и аналоговой жизни, которые изменят саму нашу природу” (38).
Он пишет: “Эти технологии будут действовать в рамках нашей собственной биологии и изменят то, как мы взаимодействуем с миром. Они способны пересекать границы тела и разума, усиливать наши физические способности и даже оказывать длительное влияние на саму жизнь “ (39).
Никакое нарушение, похоже, не заходит слишком далеко для Шваба, который мечтает об “активных имплантируемых микрочипах, которые разрушают кожный барьер наших тел”, “умных татуировках”, “биологических вычислениях” и “специально разработанных организмах”. (40)
Он рад сообщить, что “датчики, переключатели памяти и схемы могут быть закодированы в обычных кишечных бактериях человека” (41), что “Умная пыль, массивы полных компьютеров с антеннами, каждая из которых намного меньше песчинки, теперь могут организовываться внутри тела” и что “имплантированные устройства, вероятно, также помогут передавать мысли, обычно выражаемые устно через "встроенный" смартфон, и потенциально невыраженные мысли или настроения, считывая мозговые волны и другие сигналы”. (42)
” Синтетическая биология “находится на горизонте в мире 4IR Шваба, предоставляя технократическим капиталистическим правителям мира” возможность настраивать организмы, записывая ДНК". (43)
Идеи нейротехнологий, в которых людям будут имплантированы полностью искусственные воспоминания в мозг, достаточно, чтобы некоторые из нас почувствовали легкую тошноту, как и “перспективы подключения нашего мозга к виртуальной реальности с помощью кортикальных модемов, имплантатов или наноботов”. (44)
Мало утешения в том, чтобы узнать, что это все - конечно! - в более широких интересах капиталистического спекулятивного бизнеса, поскольку он “предвещает появление новых отраслей и систем создания стоимости” и “представляет возможность создания целых новых систем стоимости в ходе Четвертой промышленной революции”. (45)
А как насчет “биопечати органических тканей” (46) или предположения, что “животные потенциально могут быть сконструированы для производства фармацевтических препаратов и других форм лечения”? (47)
У кого-нибудь есть этические возражения?
Все это, очевидно, хорошо для Шваба, который рад объявить: “Не за горами тот день, когда коровы будут сконструированы так, чтобы производить в своем молоке элемент свертывания крови, которого не хватает больным гемофилией. Исследователи уже приступили к разработке геномов свиней с целью выращивания органов, пригодных для трансплантации человеку”. (48)
Это становится еще более тревожным. Со времен зловещей евгенической программы нацистской Германии, в которой родился Шваб, эта наука считалась за пределами человеческого общества.
Но теперь, однако, он, очевидно, считает, что евгеника должна возродиться, объявив в отношении генетического редактирования: “То, что теперь гораздо проще с точностью манипулировать геномом человека в жизнеспособных эмбрионах, означает, что в будущем мы, вероятно, увидим появление детей-дизайнеров, которые обладают определенными чертами или устойчивы к определенной болезни”. (49)
В пресловутом трансгуманистическом трактате 2002 года я, Киборг, Кевин Уорвик предсказывает: “Люди смогут развиваться, используя сверхразум и дополнительные способности, предлагаемые машинами будущего, объединившись с ними. Все это указывает на развитие нового человеческого вида, известного в мире научной фантастики как "киборги". Это не значит, что каждый должен стать киборгом. Если вы довольны своим человеческим состоянием, то так тому и быть, вы можете оставаться такими, какие вы есть. Но имейте в виду - так же, как мы, люди, отделились от наших двоюродных братьев-шимпанзе много лет назад, так и киборги отделятся от людей. Те, кто остается людьми, скорее всего, станут подвидом. По сути, они станут шимпанзе будущего”. (50)
Шваб, похоже, намекает на то же самое будущее “превосходной” улучшенной искусственной трансчеловеческой элиты, отделяющейся от прирожденного сброда, в этом особенно осуждающем отрывке из Четвертой промышленной революции: “Мы находимся на пороге радикальных системных изменений, которые требуют, чтобы люди постоянно адаптировались. В результате мы можем стать свидетелями растущей степени поляризации в мире, отмеченной теми, кто принимает перемены, по сравнению с теми, кто им сопротивляется.
“Это приводит к неравенству, которое выходит за рамки социального, описанного ранее. Это онтологическое неравенство отделит тех, кто приспосабливается, от тех, кто сопротивляется-материальных победителей и проигравших во всех смыслах этого слова. Победители могут даже извлечь выгоду из какой-то формы радикального улучшения человека, вызванного определенными сегментами четвертой промышленной революции (такими как генная инженерия), которой будут лишены проигравшие. Это чревато возникновением классовых конфликтов и других столкновений, не похожих ни на что, что мы видели раньше”. (51)
Шваб уже говорил о великой “трансформации” еще в 2016 году (52) и явно полон решимости сделать все, что в его силах, чтобы воплотить свой трансгуманистический мир, вдохновленный евгеникой, в мире искусственности, наблюдения, контроля и экспоненциальной прибыли.
Но, как видно из приведенной выше ссылки на “классовые конфликты”, он явно обеспокоен возможностью “общественного сопротивления” (53) и тем, как продвигаться вперед, “если технологии получат большое сопротивление со стороны общественности”. (54)
Ежегодные выступления Шваба на ВЭФ в Давосе уже давно встречены антикапиталистическими протестами, и, несмотря на нынешний паралич левых радикалов, он хорошо осознает возможность возобновления и, возможно, расширения оппозиции его проекту с риском “негодования, страха и политической реакции”. (55)
В своей последней книге он приводит исторический контекст, отмечая, что “антиглобализация была сильной в преддверии 1914 года и до 1918 года, затем в меньшей степени в 1920-е годы, но она возродилась в 1930-х годах в результате Великой депрессии”. (56)
Он отмечает, что в начале 2000-х “политической и общественной реакции против глобализации неуклонно набирало силу”, (57) говорит, что “социальной напряженности” была распространена по всему миру в течение последних двух лет, ссылаясь на то Жылец Желтая во Франции среди прочих движений, и вызывает “мрачный сценарий”, что “то же самое может случиться снова”. (58)
Итак, как же честный технократ должен строить свое желаемое будущее для всего мира без согласия мировой общественности? Как Шваб и его друзья-миллиардеры могут навязывать остальным из нас свое привилегированное общество?
Один из ответов - безжалостная пропаганда промывания мозгов, распространяемая средствами массовой информации и научными кругами, принадлежащими элите 1%, - то, что они любят называть “повествованием”.
По мнению Шваба, нежелание большинства человечества подняться на борт его 4IR express отражает трагедию, заключающуюся в том, что “миру не хватает последовательного, позитивного и общего повествования, в котором излагаются возможности и проблемы четвертой промышленной революции, повествования, которое необходимо, если мы хотим расширить возможности различных людей и сообществ и избежать негативной реакции населения на происходящие фундаментальные изменения”. (59)