Клаус Шваб. Фашистская глобальная перезагрузка. Часть 3.
“В апреле 2020 года несколько технологических лидеров наблюдали, как быстро и радикально потребности, возникшие в результате кризиса в области здравоохранения, ускорили внедрение широкого спектра технологий. Всего за один месяц оказалось, что многие компании с точки зрения внедрения технологий ускорили темпы на несколько лет”. (112)
Fate is obviously smiling on Klaus Schwab as this Covid-19 crisis has, happily, succeeded in advancing pretty much every aspect of the agenda he has been promoting over the decades.
Thus he and Malleret report with satisfaction that “the pandemic will fast-forward the adoption of automation in the workplace and the introduction of more robots in our personal and professional lives”. (113)
Само собой разумеется, что блокировки по всему миру оказали большой финансовый импульс тем компаниям, которые предлагают онлайн-покупки.
Авторы рассказывают: “Потребителям нужны продукты, и, если они не могут делать покупки, они неизбежно прибегнут к их покупке онлайн. По мере того как эта привычка войдет в привычку, люди, которые никогда раньше не делали покупок в Интернете, будут чувствовать себя комфортно, делая это, в то время как люди, которые раньше были онлайн-покупателями на неполный рабочий день, вероятно, будут больше полагаться на это. Это стало очевидным во время блокировок. В США Amazon и Walmart наняли в общей сложности 250 000 сотрудников, чтобы не отставать от роста спроса, и построили мощную инфраструктуру для онлайн-доставки. Этот ускоряющийся рост электронной коммерции означает, что гиганты индустрии онлайн-ритейла, скорее всего, выйдут из кризиса даже сильнее, чем они были в эпоху, предшествовавшую пандемии” (114).
Они добавляют: “По мере того, как все больше и больше разнообразных вещей и услуг доставляется нам с помощью наших мобильных телефонов и компьютеров, компании в таких разных секторах, как электронная коммерция, бесконтактные операции, цифровой контент, роботы и доставка дронов (и это лишь некоторые из них), будут процветать. Не случайно такие фирмы, как Alibaba, Amazon, Netflix или Zoom, стали” победителями "в результате блокировок" (115).
В качестве следствия мы могли бы предположить, что “не случайно” правительства, которые были захвачены и контролировались крупным бизнесом, благодаря таким, как ВЭФ, навязали “новую реальность”, в которой крупный бизнес является “победителем”.…
The Covid-inspired good news never stops for all the business sectors which stand to benefit from the Fourth Industrial Repression.
“Пандемия может оказаться благом для онлайн-образования”, - сообщают Шваб и Маллерет. “В Азии переход к онлайн-образованию был особенно заметен, с резким увеличением числа студентов, обучающихся в цифровом формате, гораздо более высокой оценкой бизнеса в области онлайн-образования и увеличением капитала, доступного для стартапов "ed-tech"… Летом 2020 года направление тенденции кажется ясным: мир образования, как и во многих других отраслях, станет частично виртуальным”. (116)
Онлайн-спорт также набрал обороты: “На некоторое время социальное дистанцирование может ограничить занятия определенными видами спорта, что, в свою очередь, принесет пользу все более мощному расширению киберспорта. Технологии и цифровые технологии никогда не бывают далеко!”. (117)
Аналогичные новости поступают и из банковского сектора: “Во время кризиса количество взаимодействий в онлайн-банке выросло до 90 процентов с 10 процентов, без снижения качества и повышения соответствия требованиям” (118).
Вдохновленный Covid переход к онлайн-активности, очевидно, приносит пользу крупным технологам, которые извлекают огромную прибыль из кризиса, как описывают авторы: “Совокупная рыночная стоимость ведущих технологических компаний достигала рекорда за рекордом во время блокировок, даже поднимаясь выше уровня до начала вспышки… это явление вряд ли уменьшится в ближайшее время, скорее наоборот”. (119)
Но это также хорошая новость для всех вовлеченных компаний, которым больше не нужно платить людям за то, чтобы они на них работали. Автоматизация-это и всегда была экономия затрат и, таким образом, увеличение прибыли для капиталистической элиты.
Культура фашистской Новой нормы также обеспечит прибыльные побочные выгоды для определенных секторов бизнеса, таких как упаковочная промышленность, объясняют Шваб и Маллерет.
“Пандемия, безусловно, усилит наше внимание к гигиене. Новая одержимость чистотой, в частности, повлечет за собой создание новых форм упаковки. Нам будет рекомендовано не прикасаться к продуктам, которые мы покупаем. Простые удовольствия, такие как нюхание дыни или выжимание фруктов, будут отвергнуты и могут даже уйти в прошлое”. (120)
Авторы также описывают то, что очень похоже на технократическую повестку дня, связанную с прибылью, за “социальным дистанцированием”, которое было таким ключевым элементом “перезагрузки”Covid.
Они пишут: “В той или иной форме социальные и физические меры по дистанцированию, вероятно, сохранятся после того, как сама пандемия утихнет, что оправдывает решение многих компаний из разных отраслей ускорить автоматизацию. Через некоторое время сохраняющиеся опасения по поводу технологической безработицы исчезнут, поскольку общества подчеркивают необходимость реструктуризации рабочих мест таким образом, чтобы свести к минимуму тесные контакты между людьми. Действительно, технологии автоматизации особенно хорошо подходят для мира, в котором люди не могут слишком близко подойти друг к другу или готовы сократить свое взаимодействие. Таким образом, наш затяжной и, возможно, длительный страх быть зараженным вирусом (COVID-19 или другим) ускорит неуклонное продвижение автоматизации, особенно в областях, наиболее подверженных автоматизации”. (121)
Как упоминалось ранее, Шваб уже давно разочарован всеми этими утомительными правилами, которые мешают капиталистам зарабатывать столько денег, сколько они хотели бы, сосредоточив внимание на экономически неуместных проблемах, таких как безопасность и благополучие людей.
Но - ура! - кризис Covid предоставил идеальное оправдание для устранения множества этих устаревших препятствий на пути процветания и роста.
Одной из областей, в которой прекращается назойливая волокита, является здравоохранение. Почему любой здравомыслящий заинтересованный участник может вообразить, что какое-либо конкретное обязательство по заботе и усердию должно быть допущено, чтобы повлиять на прибыльность этого конкретного сектора бизнеса?
Шваб и Маллерет с радостью отмечают, что телемедицина “значительно выиграет” от чрезвычайной ситуации Covid: “Необходимость борьбы с пандемией любыми доступными средствами (плюс во время вспышки необходимость защиты медицинских работников, позволяя им работать удаленно) устранила некоторые из нормативных и законодательных препятствий, связанных с внедрением телемедицины”. (122)
Отказ от регулирования является общим явлением в рамках Нового нормального глобального режима, как это связывают Шваб и Маллерет:
“На сегодняшний день правительства часто замедляли темпы внедрения новых технологий длительными размышлениями о том, как должна выглядеть лучшая нормативная база, но, как показывает пример телемедицины и доставки дронов, теперь возможно резкое ускорение, вызванное необходимостью. Во время блокировки произошло квазиглобальное ослабление правил, которое ранее препятствовало прогрессу в областях, где технология была доступна в течение многих лет, внезапно, потому что не было лучшего или другого выбора. То, что до недавнего времени было немыслимо, вдруг стало возможным… Новые правила останутся в силе”. (123)
They add: “The current imperative to propel, no matter what, the ‘contactless economy’ and the subsequent willingness of regulators to speed it up means that there are no holds barred”. (124)
“Никаких запретов”. Не заблуждайтесь: это язык, принятый капитализмом, когда он отказывается от своих претензий на либеральную демократию и переходит в полномасштабный фашистский режим.
Из работы Шваба и Маллерета ясно, что фашистское слияние государства и бизнеса в интересах последнего лежит в основе их великой перезагрузки.
Феноменальные суммы денег были переведены из государственного кошелька в набитые карманы 1% с самого начала кризиса Covid, как они признают: “В апреле 2020 года, как раз когда пандемия начала охватывать мир, правительства по всему миру объявили о программах стимулирования на сумму в несколько триллионов долларов, как будто восемь или девять Планов Маршалла были введены в действие почти одновременно”. (125)
Они продолжают: “COVID-19 переписал многие правила игры между государственным и частным секторами. … Благожелательное (или иное) более активное вмешательство правительств в жизнь компаний и ведение их бизнеса будет зависеть от страны и отрасли, поэтому будет принимать множество различных обличий” (126).
“Measures that would have seemed inconceivable prior to the pandemic may well become standard around the world as governments try to prevent the economic recession from turning into a catastrophic depression.
“Increasingly, there will be calls for government to act as a ‘payer of last resort’ to prevent or stem the spate of mass layoffs and business destruction triggered by the pandemic. All these changes are altering the rules of the economic and monetary policy ‘game’.” (127)
Schwab and his fellow author welcome the prospect of increased state powers being used to prop up big business profiteering.
They write: “One of the great lessons of the past five centuries in Europe and America is this: acute crises contribute to boosting the power of the state. It’s always been the case and there is no reason why it should be different with the COVID-19 pandemic”. (128)
And they add: “Looking to the future, governments will most likely, but with different degrees of intensity, decide that it’s in the best interest of society to rewrite some of the rules of the game and permanently increase their role”. (129)
The idea of rewriting the rules of the game is, again, very reminiscent of fascist language, as of course is the idea of permanently increasing the role of the state in helping the private sector.
Indeed, it is worth comparing Schwab’s position on this issue with that of Italian fascist dictator Benito Mussolini, who responded to economic crisis in 1931 by launching a special emergency body, L’Istituto mobiliare italiano, to aid businesses.
Он заявил, что это “средство энергичного продвижения итальянской экономики к корпоративной фазе, то есть к системе, которая в корне уважает частную собственность и инициативу, но тесно связывает их с государством, которое одно может защитить, контролировать и питать их”. (130)
Подозрения о фашистской природе великой перезагрузки Шваба, конечно, подтверждаются мерами полицейского государства, которые были развернуты по всему миру для обеспечения соблюдения “чрезвычайных” мер по борьбе с Ковидом.
Явная грубая сила, которая никогда не скрывается глубоко под поверхностью капиталистической системы, становится все более заметной, когда она вступает в свою фашистскую стадию, и это очень хорошо видно в книге Шваба и Маллерета.
Слово “сила” снова и снова используется в контексте Covid-19. Иногда это происходит в деловом контексте, как, например, в заявлениях о том, что “COVID-19 заставил все банки ускорить цифровую трансформацию, которая теперь должна остаться” или что “микро-перезагрузка заставит каждую компанию в каждой отрасли экспериментировать с новыми способами ведения бизнеса, работы и функционирования”. (131)
Но иногда это применяется непосредственно к людям, или “потребителям”, как Шваб и ему подобные предпочитают думать о нас.
“Во время блокировок многие потребители, ранее не желавшие слишком сильно полагаться на цифровые приложения и сервисы, были вынуждены почти за одну ночь изменить свои привычки: смотреть фильмы онлайн вместо того, чтобы ходить в кино, заказывать еду вместо того, чтобы ходить в рестораны, общаться с друзьями удаленно вместо того, чтобы встречаться с ними во плоти, общаться с коллегами на экране вместо того, чтобы болтать в кафе, заниматься спортом онлайн вместо того, чтобы ходить в спортзал, и так далее…
“Многие технические модели поведения, которые мы были вынуждены принять во время заключения, благодаря знакомству станут более естественными. По мере сохранения социального и физического дистанцирования все больше полагаться на цифровые платформы для общения, работы, обращения за советом или заказа чего-либо будет постепенно укрепляться на ранее укоренившихся привычках” (132).
В рамках фашистской системы отдельным лицам не предлагается выбор в отношении того, хотят ли они выполнять ее требования или нет, как совершенно ясно заявляют Шваб и Маллерет в отношении так называемого отслеживания контактов: “Никакое добровольное приложение для отслеживания контактов не будет работать, если люди не желают предоставлять свои личные данные правительственному агентству, которое контролирует систему; если какое-либо лицо откажется загрузить приложение (и, следовательно, скрывать информацию о возможной инфекции, передвижениях и контактах), все будут затронуты”. (133)
Это, по их мнению, является еще одним большим преимуществом кризиса Covid по сравнению с экологическим кризисом, который мог бы быть использован для навязывания их Новой нормы: “В то время как в случае пандемии большинство граждан будут склонны соглашаться с необходимостью введения принудительных мер, они будут сопротивляться политике ограничения в случае экологических рисков, когда доказательства могут быть оспорены”. (134)
Эти “принудительные меры”, с которыми мы все, как ожидается, согласимся, конечно, будут включать в себя невообразимые уровни фашистского надзора за нашей жизнью, особенно в нашей роли наемных рабов.
Пишут Шваб и Маллерет: “Корпоративный шаг будет заключаться в усилении надзора; к лучшему или к худшему, компании будут наблюдать, а иногда и записывать, что делает их рабочая сила. Эта тенденция может принимать самые разные формы, от измерения температуры тела с помощью тепловизионных камер до мониторинга с помощью приложения того, как сотрудники соблюдают социальное дистанцирование” (135).
Принудительные меры того или иного рода также, вероятно, будут использоваться для того, чтобы заставить людей принимать вакцины от Covid, которые в настоящее время выстраиваются в очередь.
Шваб глубоко связан с этим миром, будучи “по имени” с Биллом Гейтсом и будучи приветствуемым основателем крупной фармацевтической компании Генри Маккиннеллом, председателем и генеральным директором Pfizer Inc, как “человек, действительно преданный истинно благородному делу”.
So it is not surprising that he insists, with Malleret, that “a full return to ‘normal’ cannot be envisaged before a vaccine is available”. (136)
He adds: “The next hurdle is the political challenge of vaccinating enough people worldwide (we are collectively as strong as the weakest link) with a high enough compliance rate despite the rise of anti-vaxxers”. (137)
“Анти-ваксеры”, таким образом, присоединяются к списку угроз Швабу для его проекта, наряду с антиглобалистскими и антикапиталистическими протестующими, Жилец Жонес и всеми теми, кто участвует в “классовых конфликтах”, “общественном сопротивлении” и “политической реакции”.
Большинство населения мира уже отстранено от процессов принятия решений из-за отсутствия демократии, которую Шваб хочет подчеркнуть своим корпоративным доминированием заинтересованных сторон, своим “гибким управлением”, своим тоталитарным “системным управлением человеческим существованием”.
Но как он представляет себе ситуацию с “мрачным сценарием”, когда люди восстанут против его великой ньюнормалистской перезагрузки и его трансгуманистической Четвертой промышленной революции?
Какую степень “силы” и “принудительных мер” он был бы готов принять, чтобы обеспечить наступление своей технократической новой эры?
Вопрос пугающий, но мы также должны иметь в виду исторический пример режима 20-го века, в котором родился Шваб.
Новая нацистская норма Гитлера должна была просуществовать тысячу лет, но рухнула на 988 лет раньше намеченного срока.
Просто потому, что Гитлер со всей уверенностью власти заявил, что его Рейх просуществует тысячелетие, это не означало, что это было так.
Просто потому, что Клаус Шваб, Тьерри Маллере и их друзья говорят, что мы сейчас вступаем в Четвертую промышленную революцию и наш мир изменится навсегда, это не значит, что это так.
Мы не должны принимать их Новую Норму. Мы не должны соглашаться с их запугиванием. Нам не нужно принимать их вакцины. Мы не должны позволять им имплантировать нам смартфоны или редактировать нашу ДНК. Нам не нужно идти, в намордниках и покорных, прямо в их трансгуманистический ад.
Мы можем разоблачить их ложь! Разоблачите их планы! Откажитесь от их рассказа! Отвергните их ядовитую идеологию! Сопротивляйтесь их фашизму!
Клаус Шваб-не бог, а человеческое существо. Всего один пожилой мужчина. И те, с кем он работает, мировая капиталистическая элита, немногочисленны. Их цели не являются целями подавляющего большинства человечества. Их трансгуманистическое видение отталкивает почти всех, кто находится за пределами их маленького круга, и у них нет согласия на технократическую диктатуру, которую они пытаются навязать нам.
В конце концов, именно поэтому им пришлось пойти на такое, чтобы навязать нам это под фальшивым флагом борьбы с вирусом. Они понимали, что без оправдания “чрезвычайной ситуации” мы никогда не согласимся с их извращенной схемой.
Они боятся нашей потенциальной силы, потому что знают, что если мы встанем, то победим их. Мы можем привести к краху их проекта еще до того, как он должным образом начнется.
Мы-народ, мы-99%, и вместе мы сможем вырвать нашу свободу из смертоносных челюстей фашистской машины!
