Эпидемия в Хиндранне
Несколько слов о предыстории:
Девятнадцатилетний Роупер Кинортассон случайно становится верховным правителем страны анакимов в самый неподходящий момент и в максимально хреновых обстоятельствах.
Чтобы удержать власть (а заодно сохранить жизнь) ему приходится не только напрячь все свои силы, но и проявить максимальную изворотливость и мужество. В результате тяжелой борьбы ему удается нанести крупное поражение внешним врагам и задавить сопротивление внутренних.
Казалось бы, можно расслабиться, но внезапно на столицу анакимов обрушивается новая страшная напасть...
"Волк"
Лео Кэрью
Перевод Максима Сороченко
кликабельная картинка
Отрывок из главы 16: "Один за другим"
Голову гигантского лося вместе с огромными рогами - вываренную и выскобленную до гладкой белой кости - Текоа отправил в подарок Роуперу. Роупер прибил ее к доске из бука и повесил в своих покоях над камином - в память о прекрасной охоте (см. здесь). В последующие дни Кетура дважды просыпалась с криками при виде гигантского черепа лунного цвета, нависшего над их кроватью.
На охоту в Трауденский лес Роупер взял с собой череп отца - так же тщательно очищенный от плоти, - и, отъехав ненадолго в сторону, похоронил между корней гигантского дуба, аккуратно сориентировав пустые глазницы на восток, прежде чем засыпать яму. Над могилой, прямо на дереве он вырезал грубый силуэт собственной руки, рассудив, что она вполне похожа на руку Кинортаса.
Снег падал так же обильно, как предшествовавшие ему дожди. Те граждане, кого сквозняк тревожил сильнее отсутствия света, пытались утеплить свои дома, закрывая оконные проемы полупрозрачными листами бумаги, пропитанными топленым жиром, и придавливая их деревянной решеткой. Но большинство предпочитали поддерживать открытость перед природными стихиями и оставляли дома как есть. Им нравилось жить с ощущением, будто они обитали в рукотворной пещере. Поля вокруг Хиндранна стали ровными и белыми, деревья гнулись и трещали под тяжестью свежего снега, и легионам приходилось здорово потеть, чтобы поддерживать улицы Хиндранна в чистоте. Именно на этих улицах обитало теперь большинство беженцев. Роупер все-таки решил открыть ворота и впустить их в гранитные объятия Хиндранна. За считаные часы мощеные улицы заполнились бездомными, полными благодарности за то, что их защитили от пронизывающего ветра, свирепствовавшего за пределами Внешней Стены. Но даже здесь их жизнь была лишена малейшего комфорта. Беженцы укрывались в грязных палатках, сшитых из кусков старой одежды, и выпрашивали еду у прохожих.
Думая над словами казначея, Роупер пришел к тому же выводу: единственное, чем он может помочь в такой ситуации беженцам, - это воззвать к человеческому великодушию. С этой целью он поднялся по ступеням Главной Цитадели и обратился к гражданам крепости с призывом принимать беженцев в свои дома. Слова его произвели грандиозный эффект. Три дня спустя, совершая проезд от Главной Цитадели к Великим Вратам, Роупер не заметил уже ни единой палатки. Все беженцы, радушно принятые щедрым населением, были распределены по крепким каменным домам крепости.
Пытаясь пополнить казну, Роупер послал Советника-по-Торговле, которого звали Торри, в Ганновер с указанием постараться заключить новое соглашение. Возвращения Советника не стоило ожидать раньше, чем через три недели, и все это время Уворен будет для Роупера, как заноза. Капитан гвардии уже начал восстанавливать прежнее влияние, впечатлив граждан своим показным альтруизмом.
Когда пошел густой снег, великий воин сорвал массу аплодисментов, остановив коня рядом с замерзающей матерью и ее ребенком. Он подсадил обоих в свое седло, отвез в Зал Славы и вкусно накормил там за свой счет. В собственный дом тем не менее он никого не впустил, но заслужил признание толпы тем, что каждый вечер лично раздавал на улицах свежевыпеченный в его хозяйстве ржаной хлеб. Он даже подарил народу Хиндранна небольшое стадо свиней, которое выращивалось для его северного поместья. Свиньи были демонстративно зарезаны прямо перед Главной Цитаделью, и каждый, кто пришел, получил по чашке свежей горячей крови. Легионеры Лотброков жарили туши на свежем воздухе весь день напролет, и к вечеру, когда на крепость навалило еще больше снега, огромная толпа была вознаграждена сверкающей жиром свининой, завернутой в хлебные лепешки.
Но этим козни Уворена не ограничились. Роупер быстро заподозрил, что капитан организовал за ним постоянную слежку. Обедая в легионерской столовой с Кетурой, он как минимум дважды встретился глазами с парой солдат и вспомнил, что видел их несколько раз в течение дня. Куда бы они ни шли, эти двое всегда оказывались поблизости, с чрезвычайно занятым видом. Легионеры быстро отводили взгляды, и Роупер стал думать, что им от него нужно. Просто докладывают ли они о его перемещениях? Или дожидаются удобного момента, когда Роупер останется без охраны? Этого Роупер не знал, но враг был очень коварен, и от него можно было ожидать что угодно. Обсудив этот вопрос, Роупер и Кетура пришли к совместному выводу, что капитана нужно уничтожить как можно скорее.
У них с Кетурой установился обычай - гулять вместе каждое утро по улицам Хиндранна. Кетура прожила в крепости куда дольше, чем Роупер. В возрасте шестнадцати лет она вернулась в дом отца, закончив учебу во фрее, являвшейся женским аналогом хасколи. Кетура знала в Хиндранне почти всех, в то время как Роупер только недавно увенчал длительное обучение практикой в легионе Пэндиен и имел чрезвычайно узкий круг знакомств. Он рассудил, что сможет заложить неплохой фундамент, если воспользуется уже наработанными связями Кетуры, поэтому по улицам они ходили вместе. Пока Кетура не была занята тем, что представляла Роуперу того или иного знакомого, Роупер любил проверять на ней свои идеи. Причем уровень ответных насмешек служил надежным критерием - стоит ли озвучивать пришедшую ему в голову мысль на ближайшем совете или нет. Если Кетура только саркастически смеялась, то идея сразу отбрасывалась. Если же она высказывалась с нетерпеливым неодобрением, то Роупер считал мысль хорошей.
- Они снова идут за нами, - сказал Роупер однажды утром.
Какое-то время Кетура просто шагала, потом бросила через плечо взгляд с апатичным видом и тут же приметила уже знакомую им парочку легионеров. Солдаты, шедшие следом, немедленно сделали вид, будто страшно увлечены разговором и до Роупера им никакого дела нет, но они слишком часто попадались на глаза, чтобы считать это случайностью. Роупер снова стал гадать о том, что у них на уме, но уже без прежней тревожности.
- Они не очень-то и скрываются, тебе не кажется?
- Не повезло Уворену со шпионами, - ответила Кетура с усмешкой. - Надо походить весь день по кругу, чтобы посмотреть, как быстро они сдадутся.
Роупер заставил себя не рассмеяться: ему казалось, что если он будет слишком радостно реагировать на слова Кетуры, то это еще больше испортит ее характер. Она улыбнулась и взяла его под руку.
- Можешь не смеяться, муж. Я и так знаю, что ты находишь меня забавной.
- Ты очень забавная, - согласился Роупер. - И умная. Просто я не хочу, чтобы ты рухнула под тяжестью собственной головы.
Эта шутка была как раз в духе Кетуры. От смеха она взвизгнула так, что напугала двух женщин, собиравших дикие яблоки в ближайшем садике.
- Может, стоит пройтись по улицам военным парадом? - размышлял вслух Роупер. - В честь победы над сатрианцами. Что-то мы упустили это. Видимо, все думали, что мы станем грабить крепость.
Кетура перестала смеяться. Она нахмурилась и посмотрела на него с озадаченным видом.
- Почему?
Роуперу не хотелось развивать свою мысль. Поэтому он поспешил сменить тему.
- Чувствуешь запах?
Действительно, воздух чем-то горчил. Кетура принюхалась.
- Запах возвращения на родину.
Она имела в виду аромат трав, пучки из которых, согласно традиции, давили вернувшиеся с войны легионы, проходя по улицам Хиндранна.
- Он более тяжелый, - возразил Роупер.
В этом запахе ощущалась какая-то угроза. Он становился сильнее по мере того, как они шли, пока не сделался совершенно невыносимым. Некоторое время спустя они даже увидели его - нежно-серая дымка стелилась над улицами.
- Дым, - сказал Роупер. - Кто-то жжет травы.
Улица была необычайно пустынна. Все окна без стекол были плотно затворены ставнями, двери закрыты.
- Смотри-ка! - воскликнула Кетура.
Она показала на одну из дверей. Под притолокой дверного проема что-то темнело, слегка колыхаясь под дуновениями ветра. Большой клок сена. Роупер присмотрелся и заметил, что почти над каждой дверью улицы висело по такому клоку. Пучки сена раскачивались под притолоками, словно длинный ряд висельников. Роупер и Кетура притихли, с недоумением оглядывая опустевшую улицу.
- Клок сена, - сказал наконец Роупер. - Что это? Знак чумы?
- Серьезной эпидемии не было уже лет пятьдесят, - с сомнением ответила Кетура.
- Пошли отсюда, - предложил Роупер.
Они повернули назад, вышли с пустой улицы, наполненной дымом трав, которые жгли для того, чтобы пресечь распространение заразы, и быстро добрались до Главной Цитадели. Прямой путь был перекрыт - там было еще больше клоков сена и больше горького дыма. Они обогнули опасные районы, ориентируясь по свежему воздуху и привычно пахнущему дыму от сгорающего угля. Оба преследовавших их легионера куда-то запропастились - должно быть, они еще раньше поняли, что означал этот запах.
- Почему теперь? - спросил Роупер, после того как они вернулись под надежную крышу Главной Цитадели. - С прошлой эпидемии прошло уже пятьдесят лет, почему чума появилась снова?
Они поднялись по ступеням к своим покоям, обнаружив там Хелмица, как всегда, охранявшего дверь, а рядом с ним - насупившегося Текоа. Легат повернулся к Роуперу сразу же, как только его увидел.
- Не могу поверить, что заключил союз с таким идиотом!
Текоа махнул головой в сторону двери, намекая на то, что продолжать разговор им следует без посторонних ушей.
Роупер не стал отвечать на оскорбление. Вместо этого он достал ключ и отпер замок.
- Все в порядке, Хелмиц?
- Все отлично, лорд, - ответил Хелмиц, жизнерадостно осклабившись.
Роупер, Текоа и Кетура вошли, оставив Хелмица продолжать охранять дверь. Войдя внутрь, Текоа тут же расстегнул плащ и швырнул его на кровать, затем подошел к камину, открыл заслонку вытяжки и стал раздувать еле теплящиеся угли.
- Чувствуйте себя как дома, - саркастически предложил Роупер.
Текоа мгновенно обернулся.
- Ты чертов слабоумный идиот! Сосунок недоделанный!
- В чем дело?
- Это чума!
- Я, что ли, в этом виноват?
- А кто?! - взорвался Текоа. - Ты думал, сможешь укрыть тысячи грязных больных людей на улицах, не выстроив дополнительных отхожих мест и не обеспечив их нормальной пищей и обогревом? Ты думал, сможешь распихать их по чужим домам, не распространив инфекции?
Чума не приходит ни с того ни с сего. Это не поганое проклятье Всевышнего и не игра случая! Эпидемии не было пятьдесят лет только потому, что на троне не сидел такой тупой чурбан, как ты! Вот что случается, когда к власти приходит правитель с мягким сердцем, - настоящая беда!
Роупер моргнул. Он был застигнут врасплох и не знал, что сказать в качестве оправдания.
- Я всегда слушал твои советы, Текоа... Задолго до этого, - сказал он наконец.
- Я только сейчас понял, насколько ты невменяем! - проорал Текоа. - Теперь надо действовать быстро, иначе вся крепость вымрет. Мы не должны допустить, чтобы бóльшая часть народа перемерла. Нужен карантин, и причем срочно!
- Что конкретно ты предлагаешь?
Роупер уселся в кресло и уставился на легата, рыскающего взад-вперед по комнате. Сделавшаяся тихой Кетура села на краешек кровати рядом с плащом отца.
- Кордоны из легионеров перед каждой улицей, где замечена инфекция. Никто не должен входить туда или выходить.
- Людям это не понравится, - заметил Роупер.
Текоа посмотрел на него с изумлением. Он быстро прошагал к креслу, в котором сидел Роупер, и наклонился к самому его лицу.
- Ты еще не понял, милорд Роупер? - спросил он, почти не шевеля губами. - Когда на улицах вырастут горы из гниющих трупов; когда ты будешь блевать от запаха горящей плоти; когда целые кварталы вымрут за считаные дни - ты увидишь, как это понравится людям!
Инстинктивно Роуперу хотелось возмутиться тем тоном, каким Текоа давал свои советы, но фактически он опять почувствовал себя ребенком. Решение, предложенное легатом, было очевидным и одновременно ужасным, как песок во рту.
В течение часа легионеры были выведены из казарм и расставлены у входов в улицы, над дверями которых висели пучки сена. Солдаты выстроили баррикады из бочек, телег и столов и охраняли их день и ночь. Граждане с карантинных улиц вначале пришли в ярость, но вскоре притихли и отступили в свои дома. Солдаты стали продавать им еду, не забывая при этом отмачивать в уксусе металл, который брали в качестве оплаты, для того чтобы не подхватить заразу. Кроме того, они скидывали с баррикад вязанки дров, которые в темное время суток разбирались гражданами, оказавшимися в заточении. И повсюду в крепости носился горький запах дыма от сжигаемых на жаровнях трав - вездесущий как холод.
С каждым днем смертей становилось все больше. Ежедневно с рассветом из домов выносились трупы и складывались на мостовую. Кучи мертвых тел росли посреди улиц в течение всего дня, пока наступившая ночь не приносила в крепость относительный покой. Тогда разбросанные у баррикад вязанки дров подбирались и раскладывались вокруг покойников, развернутых лицами на восток. Никто, кроме родственников, не имел права прикасаться к трупам, поэтому они так и сжигались на тех улицах, на которых их настигла смерть. Костры горели дымно и жутко. К утру от тел часто оставались только кучки белого пепла с торчащими из них обугленными конечностями. Останки складывались поплотнее - под следующий ежевечерний костер.
Роупер видел эти костры. Он стоял на баррикадах вместе с легионерами после наступления темноты, смотрел на пламя костров, постепенно разгорающихся вдоль всей улицы, и с трудом сдерживал тошноту. Только из чувства ответственности он не позволял себе блевать прямо там, но руки и ноги его противно дрожали.
Несмотря на то что меры, предложенные Текоа, были приняты незамедлительно, чума успела широко разойтись. Беженцы заражали друг друга на заснеженных улицах еще задолго до того, как стало ясно, что происходит. И после - за закрытыми дверями и запечатанными ставнями, через воздух, воду и контакт с зараженными - чума расползлась по всей крепости.
На улицах не было никого, за исключением легионеров, охранявших баррикады. Рынки затихли. Дым проникал повсюду. В ночное время болезненное оранжевое свечение костров из трупов пробивалось в окна даже сквозь закрытые ставни...
Читать продолжение...
Девятнадцатилетний Роупер Кинортассон случайно становится верховным правителем страны анакимов в самый неподходящий момент и в максимально хреновых обстоятельствах.
Чтобы удержать власть (а заодно сохранить жизнь) ему приходится не только напрячь все свои силы, но и проявить максимальную изворотливость и мужество. В результате тяжелой борьбы ему удается нанести крупное поражение внешним врагам и задавить сопротивление внутренних.
Казалось бы, можно расслабиться, но внезапно на столицу анакимов обрушивается новая страшная напасть...
"Волк"
Лео Кэрью
Перевод Максима Сороченко
кликабельная картинка
Отрывок из главы 16: "Один за другим"
Голову гигантского лося вместе с огромными рогами - вываренную и выскобленную до гладкой белой кости - Текоа отправил в подарок Роуперу. Роупер прибил ее к доске из бука и повесил в своих покоях над камином - в память о прекрасной охоте (см. здесь). В последующие дни Кетура дважды просыпалась с криками при виде гигантского черепа лунного цвета, нависшего над их кроватью.
На охоту в Трауденский лес Роупер взял с собой череп отца - так же тщательно очищенный от плоти, - и, отъехав ненадолго в сторону, похоронил между корней гигантского дуба, аккуратно сориентировав пустые глазницы на восток, прежде чем засыпать яму. Над могилой, прямо на дереве он вырезал грубый силуэт собственной руки, рассудив, что она вполне похожа на руку Кинортаса.
Снег падал так же обильно, как предшествовавшие ему дожди. Те граждане, кого сквозняк тревожил сильнее отсутствия света, пытались утеплить свои дома, закрывая оконные проемы полупрозрачными листами бумаги, пропитанными топленым жиром, и придавливая их деревянной решеткой. Но большинство предпочитали поддерживать открытость перед природными стихиями и оставляли дома как есть. Им нравилось жить с ощущением, будто они обитали в рукотворной пещере. Поля вокруг Хиндранна стали ровными и белыми, деревья гнулись и трещали под тяжестью свежего снега, и легионам приходилось здорово потеть, чтобы поддерживать улицы Хиндранна в чистоте. Именно на этих улицах обитало теперь большинство беженцев. Роупер все-таки решил открыть ворота и впустить их в гранитные объятия Хиндранна. За считаные часы мощеные улицы заполнились бездомными, полными благодарности за то, что их защитили от пронизывающего ветра, свирепствовавшего за пределами Внешней Стены. Но даже здесь их жизнь была лишена малейшего комфорта. Беженцы укрывались в грязных палатках, сшитых из кусков старой одежды, и выпрашивали еду у прохожих.
Думая над словами казначея, Роупер пришел к тому же выводу: единственное, чем он может помочь в такой ситуации беженцам, - это воззвать к человеческому великодушию. С этой целью он поднялся по ступеням Главной Цитадели и обратился к гражданам крепости с призывом принимать беженцев в свои дома. Слова его произвели грандиозный эффект. Три дня спустя, совершая проезд от Главной Цитадели к Великим Вратам, Роупер не заметил уже ни единой палатки. Все беженцы, радушно принятые щедрым населением, были распределены по крепким каменным домам крепости.
Пытаясь пополнить казну, Роупер послал Советника-по-Торговле, которого звали Торри, в Ганновер с указанием постараться заключить новое соглашение. Возвращения Советника не стоило ожидать раньше, чем через три недели, и все это время Уворен будет для Роупера, как заноза. Капитан гвардии уже начал восстанавливать прежнее влияние, впечатлив граждан своим показным альтруизмом.
Когда пошел густой снег, великий воин сорвал массу аплодисментов, остановив коня рядом с замерзающей матерью и ее ребенком. Он подсадил обоих в свое седло, отвез в Зал Славы и вкусно накормил там за свой счет. В собственный дом тем не менее он никого не впустил, но заслужил признание толпы тем, что каждый вечер лично раздавал на улицах свежевыпеченный в его хозяйстве ржаной хлеб. Он даже подарил народу Хиндранна небольшое стадо свиней, которое выращивалось для его северного поместья. Свиньи были демонстративно зарезаны прямо перед Главной Цитаделью, и каждый, кто пришел, получил по чашке свежей горячей крови. Легионеры Лотброков жарили туши на свежем воздухе весь день напролет, и к вечеру, когда на крепость навалило еще больше снега, огромная толпа была вознаграждена сверкающей жиром свининой, завернутой в хлебные лепешки.
Но этим козни Уворена не ограничились. Роупер быстро заподозрил, что капитан организовал за ним постоянную слежку. Обедая в легионерской столовой с Кетурой, он как минимум дважды встретился глазами с парой солдат и вспомнил, что видел их несколько раз в течение дня. Куда бы они ни шли, эти двое всегда оказывались поблизости, с чрезвычайно занятым видом. Легионеры быстро отводили взгляды, и Роупер стал думать, что им от него нужно. Просто докладывают ли они о его перемещениях? Или дожидаются удобного момента, когда Роупер останется без охраны? Этого Роупер не знал, но враг был очень коварен, и от него можно было ожидать что угодно. Обсудив этот вопрос, Роупер и Кетура пришли к совместному выводу, что капитана нужно уничтожить как можно скорее.
У них с Кетурой установился обычай - гулять вместе каждое утро по улицам Хиндранна. Кетура прожила в крепости куда дольше, чем Роупер. В возрасте шестнадцати лет она вернулась в дом отца, закончив учебу во фрее, являвшейся женским аналогом хасколи. Кетура знала в Хиндранне почти всех, в то время как Роупер только недавно увенчал длительное обучение практикой в легионе Пэндиен и имел чрезвычайно узкий круг знакомств. Он рассудил, что сможет заложить неплохой фундамент, если воспользуется уже наработанными связями Кетуры, поэтому по улицам они ходили вместе. Пока Кетура не была занята тем, что представляла Роуперу того или иного знакомого, Роупер любил проверять на ней свои идеи. Причем уровень ответных насмешек служил надежным критерием - стоит ли озвучивать пришедшую ему в голову мысль на ближайшем совете или нет. Если Кетура только саркастически смеялась, то идея сразу отбрасывалась. Если же она высказывалась с нетерпеливым неодобрением, то Роупер считал мысль хорошей.
- Они снова идут за нами, - сказал Роупер однажды утром.
Какое-то время Кетура просто шагала, потом бросила через плечо взгляд с апатичным видом и тут же приметила уже знакомую им парочку легионеров. Солдаты, шедшие следом, немедленно сделали вид, будто страшно увлечены разговором и до Роупера им никакого дела нет, но они слишком часто попадались на глаза, чтобы считать это случайностью. Роупер снова стал гадать о том, что у них на уме, но уже без прежней тревожности.
- Они не очень-то и скрываются, тебе не кажется?
- Не повезло Уворену со шпионами, - ответила Кетура с усмешкой. - Надо походить весь день по кругу, чтобы посмотреть, как быстро они сдадутся.
Роупер заставил себя не рассмеяться: ему казалось, что если он будет слишком радостно реагировать на слова Кетуры, то это еще больше испортит ее характер. Она улыбнулась и взяла его под руку.
- Можешь не смеяться, муж. Я и так знаю, что ты находишь меня забавной.
- Ты очень забавная, - согласился Роупер. - И умная. Просто я не хочу, чтобы ты рухнула под тяжестью собственной головы.
Эта шутка была как раз в духе Кетуры. От смеха она взвизгнула так, что напугала двух женщин, собиравших дикие яблоки в ближайшем садике.
- Может, стоит пройтись по улицам военным парадом? - размышлял вслух Роупер. - В честь победы над сатрианцами. Что-то мы упустили это. Видимо, все думали, что мы станем грабить крепость.
Кетура перестала смеяться. Она нахмурилась и посмотрела на него с озадаченным видом.
- Почему?
Роуперу не хотелось развивать свою мысль. Поэтому он поспешил сменить тему.
- Чувствуешь запах?
Действительно, воздух чем-то горчил. Кетура принюхалась.
- Запах возвращения на родину.
Она имела в виду аромат трав, пучки из которых, согласно традиции, давили вернувшиеся с войны легионы, проходя по улицам Хиндранна.
- Он более тяжелый, - возразил Роупер.
В этом запахе ощущалась какая-то угроза. Он становился сильнее по мере того, как они шли, пока не сделался совершенно невыносимым. Некоторое время спустя они даже увидели его - нежно-серая дымка стелилась над улицами.
- Дым, - сказал Роупер. - Кто-то жжет травы.
Улица была необычайно пустынна. Все окна без стекол были плотно затворены ставнями, двери закрыты.
- Смотри-ка! - воскликнула Кетура.
Она показала на одну из дверей. Под притолокой дверного проема что-то темнело, слегка колыхаясь под дуновениями ветра. Большой клок сена. Роупер присмотрелся и заметил, что почти над каждой дверью улицы висело по такому клоку. Пучки сена раскачивались под притолоками, словно длинный ряд висельников. Роупер и Кетура притихли, с недоумением оглядывая опустевшую улицу.
- Клок сена, - сказал наконец Роупер. - Что это? Знак чумы?
- Серьезной эпидемии не было уже лет пятьдесят, - с сомнением ответила Кетура.
- Пошли отсюда, - предложил Роупер.
Они повернули назад, вышли с пустой улицы, наполненной дымом трав, которые жгли для того, чтобы пресечь распространение заразы, и быстро добрались до Главной Цитадели. Прямой путь был перекрыт - там было еще больше клоков сена и больше горького дыма. Они обогнули опасные районы, ориентируясь по свежему воздуху и привычно пахнущему дыму от сгорающего угля. Оба преследовавших их легионера куда-то запропастились - должно быть, они еще раньше поняли, что означал этот запах.
- Почему теперь? - спросил Роупер, после того как они вернулись под надежную крышу Главной Цитадели. - С прошлой эпидемии прошло уже пятьдесят лет, почему чума появилась снова?
Они поднялись по ступеням к своим покоям, обнаружив там Хелмица, как всегда, охранявшего дверь, а рядом с ним - насупившегося Текоа. Легат повернулся к Роуперу сразу же, как только его увидел.
- Не могу поверить, что заключил союз с таким идиотом!
Текоа махнул головой в сторону двери, намекая на то, что продолжать разговор им следует без посторонних ушей.
Роупер не стал отвечать на оскорбление. Вместо этого он достал ключ и отпер замок.
- Все в порядке, Хелмиц?
- Все отлично, лорд, - ответил Хелмиц, жизнерадостно осклабившись.
Роупер, Текоа и Кетура вошли, оставив Хелмица продолжать охранять дверь. Войдя внутрь, Текоа тут же расстегнул плащ и швырнул его на кровать, затем подошел к камину, открыл заслонку вытяжки и стал раздувать еле теплящиеся угли.
- Чувствуйте себя как дома, - саркастически предложил Роупер.
Текоа мгновенно обернулся.
- Ты чертов слабоумный идиот! Сосунок недоделанный!
- В чем дело?
- Это чума!
- Я, что ли, в этом виноват?
- А кто?! - взорвался Текоа. - Ты думал, сможешь укрыть тысячи грязных больных людей на улицах, не выстроив дополнительных отхожих мест и не обеспечив их нормальной пищей и обогревом? Ты думал, сможешь распихать их по чужим домам, не распространив инфекции?
Чума не приходит ни с того ни с сего. Это не поганое проклятье Всевышнего и не игра случая! Эпидемии не было пятьдесят лет только потому, что на троне не сидел такой тупой чурбан, как ты! Вот что случается, когда к власти приходит правитель с мягким сердцем, - настоящая беда!
Роупер моргнул. Он был застигнут врасплох и не знал, что сказать в качестве оправдания.
- Я всегда слушал твои советы, Текоа... Задолго до этого, - сказал он наконец.
- Я только сейчас понял, насколько ты невменяем! - проорал Текоа. - Теперь надо действовать быстро, иначе вся крепость вымрет. Мы не должны допустить, чтобы бóльшая часть народа перемерла. Нужен карантин, и причем срочно!
- Что конкретно ты предлагаешь?
Роупер уселся в кресло и уставился на легата, рыскающего взад-вперед по комнате. Сделавшаяся тихой Кетура села на краешек кровати рядом с плащом отца.
- Кордоны из легионеров перед каждой улицей, где замечена инфекция. Никто не должен входить туда или выходить.
- Людям это не понравится, - заметил Роупер.
Текоа посмотрел на него с изумлением. Он быстро прошагал к креслу, в котором сидел Роупер, и наклонился к самому его лицу.
- Ты еще не понял, милорд Роупер? - спросил он, почти не шевеля губами. - Когда на улицах вырастут горы из гниющих трупов; когда ты будешь блевать от запаха горящей плоти; когда целые кварталы вымрут за считаные дни - ты увидишь, как это понравится людям!
Инстинктивно Роуперу хотелось возмутиться тем тоном, каким Текоа давал свои советы, но фактически он опять почувствовал себя ребенком. Решение, предложенное легатом, было очевидным и одновременно ужасным, как песок во рту.
В течение часа легионеры были выведены из казарм и расставлены у входов в улицы, над дверями которых висели пучки сена. Солдаты выстроили баррикады из бочек, телег и столов и охраняли их день и ночь. Граждане с карантинных улиц вначале пришли в ярость, но вскоре притихли и отступили в свои дома. Солдаты стали продавать им еду, не забывая при этом отмачивать в уксусе металл, который брали в качестве оплаты, для того чтобы не подхватить заразу. Кроме того, они скидывали с баррикад вязанки дров, которые в темное время суток разбирались гражданами, оказавшимися в заточении. И повсюду в крепости носился горький запах дыма от сжигаемых на жаровнях трав - вездесущий как холод.
С каждым днем смертей становилось все больше. Ежедневно с рассветом из домов выносились трупы и складывались на мостовую. Кучи мертвых тел росли посреди улиц в течение всего дня, пока наступившая ночь не приносила в крепость относительный покой. Тогда разбросанные у баррикад вязанки дров подбирались и раскладывались вокруг покойников, развернутых лицами на восток. Никто, кроме родственников, не имел права прикасаться к трупам, поэтому они так и сжигались на тех улицах, на которых их настигла смерть. Костры горели дымно и жутко. К утру от тел часто оставались только кучки белого пепла с торчащими из них обугленными конечностями. Останки складывались поплотнее - под следующий ежевечерний костер.
Роупер видел эти костры. Он стоял на баррикадах вместе с легионерами после наступления темноты, смотрел на пламя костров, постепенно разгорающихся вдоль всей улицы, и с трудом сдерживал тошноту. Только из чувства ответственности он не позволял себе блевать прямо там, но руки и ноги его противно дрожали.
Несмотря на то что меры, предложенные Текоа, были приняты незамедлительно, чума успела широко разойтись. Беженцы заражали друг друга на заснеженных улицах еще задолго до того, как стало ясно, что происходит. И после - за закрытыми дверями и запечатанными ставнями, через воздух, воду и контакт с зараженными - чума расползлась по всей крепости.
На улицах не было никого, за исключением легионеров, охранявших баррикады. Рынки затихли. Дым проникал повсюду. В ночное время болезненное оранжевое свечение костров из трупов пробивалось в окна даже сквозь закрытые ставни...
Читать продолжение...