Третьяковская галерея. Антонелло да Мессино и Поленов, который скоро уедет.
Сегодня я с семьей посетила Третьяковскую галерею, совершенно незапланированно. Увидела, что сейчас там проходит выставка Антонелло да Мессино, на которую сразу захотелось пойти. Все ж таки идти осматривать основную экспозицию надо заранее настроившись провести там пол дня. Ну или же пробежаться бегом, что, вообще, "ни разу" не продуктивно. Доброжелательная и очевидно непростая кассирша, поинтересовавшись моей специальностью и узнав, что я учусь на факультете журналистики, вдруг особенно посоветовала именно мне (а не сестре или подруге) еще особо обратить внимание на зал №35, где две картины скоро отправятся на аукцион. Видимо, думая, что я могу привлечь потенциальных покупателей своей заметкой в газете :) Что же, увидев эти "две картины" я, может, и не оправдаю ее самых смелых надежд, но не написать и не подтвердить звание студента-журналиста я никак не могу. Это было удивительное переживание.
Сначала расскажу о небольшой выставке Антонелло да Мессино. Как справедливо вспомнили мои родные, 5 лет назад к нам в Москву привозили очень известную работу этого художника 15 века, "Святой Себастьян".
Тогда она поразила, во-первых, своей удивительной, если можно так сказать, оригинальностью для того времени. В 1450-х годах подобная живопись была чем-то из ряда вон выходящим. Неподчинение перспективе, совершенное превосходство образа святого, легкость, невесомость и "непринадлежность" Святого Себастьяна к миру земному - вот мои впечатления от работы да Мессино. И, безусловно, стиль его живописи - удивительная детальность изображения, созданная путем нанесения маленьких точек на полотно, - вот, что создавало такое впечатление.
Сегодня мы смогли увидеть 4 другие его работы: три образа святых: "Святой Августин", "Святой Иероним" и "Святой Григорий"; а также двухсторонняя работа: Мадонна с благословляющим младенцем и монахом-францисканцем (очень необычно), а на другой стороне - лик страдающего Христа, подпись к которому гласит: "Се Человек". Что объединяет образы святых здесь: все они изображены с Книгой, со Святым Писанием (какой же еще книгой). Но взгляды у них у всех разные. Они все смотрят как бы внутрь себя, размышляют, думают, их взгляд - в вечность. Только по-разному.
Взгляд Святого Августина показался мне наиболее теплым и, если можно так сказать, наиболее приближенным ко Христу. Он смотрит по-доброму, хоть и не на зрителя; и, мне кажется, что его мысли наиболее благие. Хотя, конечно, я не могу судить объективно, я ведь просто зритель и даже не искусствовед. Но это мое ощущение. Если же обобщить образы трех святых, то можно сказать: как же важен для них именно внутренний мир, а не внешний. Как они смотрят в вечность, как готовят свою душу ко встрече со Христом! И как это актуально в наше время, когда за повседневными заботами мы постоянно отдаляемся от Него, превращаясь в людей, подобных земле в терниях, где зерну прорасти становится все сложнее.
Двойная икона-картина гораздо меньше по размерам, чем три другие, с ладонь. Но четкость и насыщенность такая же! Единственное, что меня смутило, - это монах-францисканец. Но это, скорее всего, оттого, что я не знаю предысторию образа. Среди Православных икон, есть образы Пресвятой Девы Марии с младенцем, где присутствуют другие святые или не святые, среди которых первой на ум мне приходит "Нечаянная Радость". Там изображен молящийся разбойник, никак не святой. Но он взирает на Богоматерь из мира земного, смотря на ее икону. То есть они разделены. Здесь же они находятся в одном пространстве, что, по моему мнению, слишком сближает их: безусловно, друг другу не равных.
Лик же страдающего Христа на другой стороне иконы просто настолько не похож на те лики, которые я привыкла видеть на иконах, что мне было сложно объективно его воспринимать. К сожалению, это так.
Вторая часть моего сегодняшнего посещения Третьяковки - это две великолепные картины Поленова из цикла о жизни Христа: "Повинен смерти" и "Кто из вас без греха". Именно на них просила обратить внимание доброжелательная и внимательная кассирша. И, должна сказать, абсолютно не зря! Это просто фурор, просто буря эмоций и сразу в сердце, прямо в душу!
С моей точки зрения, для большей полноты ощущений, рядом с картинами стоило бы вывесить строки из Евангелия, которые иллюстрирует каждая картина. Ведь не секрет, что, к сожалению, сегодня не каждый может похвастаться знанием текста Священного Писания, а иногда и просто знакомством с ним. Этого организаторы мини-выставки не сделали, поэтому я все-таки исправлю эту ошибку, хоть и для моих читателей.
[Мф 26:58-68]
А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины. Петр же следовал за Ним издали, до двора первосвященникова; и, войдя внутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец.
Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти,
и не находили; и, хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля
и сказали: Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его.
И, встав, первосвященник сказал Ему: что же ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют?
Иисус молчал. И первосвященник сказал Ему: заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?
Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных.
Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует! на что еще нам свидетелей? вот, теперь вы слышали богохульство Его!
как вам кажется? Они же сказали в ответ: повинен смерти.
Тогда плевали Ему в лице и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам
и говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?
Конечно, перевод на русский (с церковнославянского) не передает того полного смысла, но картина воспринимается живо.
Должна сказать, что не собираюсь брать на себя роль искусствоведа и пытаться написать трактат к этой картине (чем больше я на нее смотрю, тем больше понимаю, как же много слов она заслуживает), просто кратко опишу свои мысли.
Во-первых, я заметила, когда подошла к ней, как мне хотелось встать не слева, а справа: как бы зайти на сторону Христа, поддержать его или просто быть с Ним, а не с ними. И только потом я поняла, откуда возникло это чувство: Поленов создал своеобразное ограждение между первосвященниками и Христом так, что оно как бы выходит за рамки картины, и оказывается, что ты либо по одну сторону, либо по другую. Для этой же цели есть и взгляд самого левого первосвященника, обращенный именно к зрителю. Взгляд вопросительный: "А с кем ты? На чьей стороне ты? И что ты делаешь в своей жизни для этого?". Этим вопросом, в итоге, задаешься, смотря на события и вспоминая Евангелие. Тут мы как бы становимся частью происходящего, что поражает именно в самое сердце.
Очень интересна фигура Христа, которая, безусловно, не в центре картины, и даже глаз ловит его не сразу. Но когда смотришь на его фигуру, на его опять же Взгляд, то в нем весь Он: здесь и жалость к этим людям, и понимание, что объяснять им ничего не нужно, ведь это просто театр, который они должны сыграть; что Ему надо пройти этот путь, предначертанный Ему Отцом, и в то же время удивительное спокойствие и твердость, уверенность. А еще Он явно будто не с ними, Он отгорожен, и словно смотрит как бы сверху... Удивительно.
Картина "Кто из вас без греха" - это поздний список самого Поленова с больше по размеру работой "Христос и грешница". Не смотря на тот же сюжет, композиционно они отличаются (я, для интереса, посмотрела раннюю картину в каталоге).
Для начала я снова приведу слова из Евангелия.
[Ин 8:1-11]
Иисус же пошел на гору Елеонскую.
А утром опять пришел в храм, и весь народ шел к Нему. Он сел и учил их.
Тут книжники и фарисеи привели к Нему женщину, взятую в прелюбодеянии, и, поставив ее посреди,
сказали Ему: Учитель! эта женщина взята в прелюбодеянии;
а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь?
Говорили же это, искушая Его, чтобы найти что-нибудь к обвинению Его. Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая на них внимания.
Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень.
И опять, наклонившись низко, писал на земле.
Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди.
Иисус, восклонившись и не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя?
Она отвечала: никто, Господи. Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши.
С Этим сюжетом, в принципе, связано довольно много недопониманий. Как, например, что Христос просто простил ее или что он говорил о каких-то грехах неопределенных. Здесь, вообще, важна последняя фраза: "Иди и впредь не греши". А про тех, кто привел ее к Нему, стоит понимать, что из них многие сограшили не просто тем же грехом, что и она, но и согрешили с ней... А это, конечно, верх лицемерия. И святые отцы пишут, что Христос начертал на песке их имена.
Однако, что удивительно для нашего времени, так это их реакция: они признали, что согрешили. И не кинули камней. Представьте себе ситуацию сегодня, если бы к народу обратились с такой же речью! Да камни полетели бы со всех сторон... То есть те лицемеры, которые жили при Христе, для нашего времени уже не так-то страшны, как кажется. Для них еще есть закон, и для них закон имеет первостепенное значение.
Что я почувствовала, стоя и глядя на картину, - так это снова взгляд. Ее взгляд... В нем смешан страх, трепет перед Тем, к кому ее привели, вместе с надеждой. Да, пусть надежда и ничтожна мала (так как по традиции грешницу, действительно, должны были бы побить камнями), но надежда светится, это просто удивительно! И мне стало ее жалко, до слез. Я встала на ее место, я почувствовала и этот страх, и эту надежду, на Милосердие Божие.
Нет, я не оправдываю ее грех, который, безусловно, был. Просто понимаешь: осуждение совершенно изменяет даже хороших людей, до неузнаваемости, до безобразия. А ее грех с их грехами уже не кажется таким великим...
И снова включаешься в происходящее на картине, и снова чувствуешь, как же часто своими поступками ты бываешь среди этой толпы...
А, тем временем, первый, кто оказался в раю, - разбойник. И кто знает, где окажется тот, кого ты сегодня так яростно осуждаешь.
Я не знаю, кто купит эти шедевры. Не могу представить себе его лицо.
Очень не хочется думать, что их запрут в гостиных чьих-то домов, хотя эти сюжеты не могут находится в чьем-то доме. Они просятся на проповедь, к людям. Которым в повседневной жизни сегодня так не хватает святого.