Нужные ужасы
Почему "Сломанный меч" - особенная книга.
Позволив себе поговорить о творчестве одного подвижника, я, кажется, угодил в "ловушку Аллы Пугачёвой". Но, как ни крути, мне не хотелось бы, чтобы сетевой археолог будущего первым делом нашёл здесь супчик. Хочется, всё же, высокого - придётся поработать на археолога. Поговорим о творчестве Джонатана Паршалла и Энтони Тулли.
Большинству присутствующих, полагаю, известно словосочетание Shattered Sword - так называется одна из самых известных книг про Мидуэй. Я её неоднократно упоминал, но никогда не комментировал хотя бы коротко. Пожалуй, стоит это исправить. Полноценная рецензия в мои планы не входит. Книга более чем популярная, многие читали, а тем, кто этого не сделал, могу только порекомендовать заполнить пробел (но не ранее, чем закончите труд Асады). Это - одна из лучших книг по военно-морской истории из когда-либо написанных.
Главное достоинство книги - в том, что она хорошо сделана. Паршалл и Тулли демонстрирует серьёзный методический дар. "Сломанный меч" часто хвалят за то, что он написан с широким привлечением японских источников, и это методический "кит" - но только один из трёх. Авторы книги, очевидно, понимают, что конечная цель историка состоит отнюдь не в изложении фактов, и предлагают нам новую интерпретацию японской сюжетной линии. Покоящуюся на двух других китах. Первый - попытка лучше описать и понять механику работы авианосцев и их авиагрупп. Каковая была центральным элементом процесса принятия решений по ходу самого сражения. Второй - анализ японской доктрины или, шире, культуры, этоса японского императорского флота. Каковой пропитывал все решения на всех уровнях, и определял общий ход японской мысли и японских действий. Подобный синтез - технократического и теоретического подходов - является большой редкостью и большой удачей.
Очевидно, что столь сильная методически работа возможна только тогда, когда работники формализуют, осознают свой подход, ясно представляют себе цель, методы и средства достижения оной. Паршалл и Тулли таковы. Усомниться в этом не даёт блестящее введение книги, коим можно насладиться бесплатно и вполне легально. В этом введении сформулирована и актуальность, и цель, и методы, и новизна, и значимость. Иностранные авторы вообще нередко пишут удачные введения, понимая, зачем это нужно (отечественные, к сожалению, это делают только один или два раза в жизни - когда вынуждены заполнять обязательные разделы диссертаций).
Здесь, пожалуй, требуется предостережение. "Сломанный меч" - это японская история сражения у Мидуэя, рассказанная не японцами. И, как бы хороша ни была книга, её нельзя читать как единственную книгу о Мидуэе - если есть желание получить представление о сражении в целом. В качестве дополнения я рекомендовал бы "мидуэйскую часть" Black Shoe Carrier Admiral Джона Ландстрома/ Который, в свою очередь, показывает, что и американскую часть сюжета можно интерпретировать заново - иначе расставив ударения в перечислении "Нимиц, Спрюэнс, Флетчер".
Впрочем, вернёмся к "Сломанному мечу". Точнее, к введению. Я процитирую один кусочек. Он достаточно красив для того, чтобы у меня возникли проблемы с переводом, поэтому под спойлером - не оригинал, а мой перевод. Читаем:
The Battle of Midway loses none of its grandeur when retold from a different perspective. Instead, the fundamentals of the battle’s greatness remain the same. Midway is, and always will be, a tale of confusion and difficult decisions, of tremendous bravery, and of furious combat to the death. Yet, inevitably the Japanese story is also that of a mighty force brought low and contains all the grief and human suffering that characterize the losing side of any great conflict. These aspects bear retelling. Indeed, they warrant amplification from new sources. An accurate account of the Japanese travails of June 4, 1942 - of what it meant to be trapped on board a burning vessel for hours on end, of the horrendous conditions encountered by the men of the Imperial Navy as they fought their own personal battles aboard their doomed warships, and of how the survivors ultimately managed to come through their ordeal-deserves to be related, for it is a tale that transcends nationality. It reminds us that all warfare, in the final analysis, boils down to a lowest common human denominator. All parties to a great battle - winner and loser - can benefit from greater knowledge of the other’s story in this respect. Particularly in an age where aerial warfare is often strangely antiseptic, and where violence is inflicted from great distances and seemingly omnipotent heights, we would do well to remember what the ultimate, intimate results of such activities are.
[Примерный перевод]
Сражение у Мидуэя не теряет своего великолепия, если его историю рассказать с другой точки зрения. Напротив, основы величия этого сражения остаются теми же. Мидуэй был и всегда будет историей замешательства и сложных решений, отчаянной храбрости и - яростной, смертельной схватки. Тем не менее, японская история - это, неизбежно, также история могучей силы, которая была повержена, и она содержит в себе все те несчастья и человеческие страдания, что выпадают на долю проигравшего в любом великом сражении. Эта сторона сюжета заслуживает пересказа. Более того, она заслуживает усиления, с привелечением новых источников. Детальный рассказ о японских страданиях 4 июня 1942 г. - о том, что это значит - на долгие часы оказаться в ловушке на пылающем корабле; об ужасных условиях, с которыми столкнулись моряки Императорского флота, когда вели свои личные битвы на борту обречённых кораблей; и о том, как выжившим, в конце концов, удалось пройти это испытание - оправдан постольку, поскольку он выходит за национальные границы. Он напоминает нам, что любое вооружённое столкновение, в конечном итоге, сводится к одному общему знаменателю - человеку. Все участники великой битвы - и проигравшие, и победители - могут выиграть от лучшего знания этой стороны истории. В эпоху странно стерильных "воздушных войн", в которых насилие вершится с больших расстояний и кажущихся недостижимыми высот, нам особенно важно помнить, каков конечный, скрытый результат этих действий.
Примечательно, что авторы - американцы - считают необходимым уделить внимание японским страданиям. Не менее примечательно и то, что авторы - американцы - считают полезным напомнить своим читателям - под каковыми они разумеют, очевидно, других американцев - о том, что страдания есть неотъемлемая часть военной забавы, даже в эпоху "дистанционных войн" (книга написана в самом начале XXI века). И, наконец, очень примечательно, что это всё - последний абзац введения, который должен задать тон всей книге.
Честно скажу, в своё время живописные картины творившегося на борту японских авианосцев казались мне лишними. И едва ли я был каким-то исключением, моральным уродом: подобное внимание к страданиям нетипично для мореманской литературы. Большинство авторов считают его именно что лишним. В самом деле, я же читаю это на досуге. Зачем мне на досуге страдания? Так можно было сформулировать это в своё время.
Можно сформулировать и иначе. А стоит ли вообще читать на досуге книги по военной истории, коль скоро страдания - неотъемлемая часть войны? Сейчас я не готов ответить - ясно только, что ответ будет сложным. Паршалл и Тулли, например, говорят "да, но нельзя забывать". Большое такое, весомое "но". Поскольку для того, чтобы красить досуг описанием Мидуэя и одновременно не забывать о страданиях задыхающихся, сгорающих, тонущих людей, нужно иметь весьма сложно организованную и тренированную психику.
Позволив себе поговорить о творчестве одного подвижника, я, кажется, угодил в "ловушку Аллы Пугачёвой". Но, как ни крути, мне не хотелось бы, чтобы сетевой археолог будущего первым делом нашёл здесь супчик. Хочется, всё же, высокого - придётся поработать на археолога. Поговорим о творчестве Джонатана Паршалла и Энтони Тулли.
Большинству присутствующих, полагаю, известно словосочетание Shattered Sword - так называется одна из самых известных книг про Мидуэй. Я её неоднократно упоминал, но никогда не комментировал хотя бы коротко. Пожалуй, стоит это исправить. Полноценная рецензия в мои планы не входит. Книга более чем популярная, многие читали, а тем, кто этого не сделал, могу только порекомендовать заполнить пробел (но не ранее, чем закончите труд Асады). Это - одна из лучших книг по военно-морской истории из когда-либо написанных.
Главное достоинство книги - в том, что она хорошо сделана. Паршалл и Тулли демонстрирует серьёзный методический дар. "Сломанный меч" часто хвалят за то, что он написан с широким привлечением японских источников, и это методический "кит" - но только один из трёх. Авторы книги, очевидно, понимают, что конечная цель историка состоит отнюдь не в изложении фактов, и предлагают нам новую интерпретацию японской сюжетной линии. Покоящуюся на двух других китах. Первый - попытка лучше описать и понять механику работы авианосцев и их авиагрупп. Каковая была центральным элементом процесса принятия решений по ходу самого сражения. Второй - анализ японской доктрины или, шире, культуры, этоса японского императорского флота. Каковой пропитывал все решения на всех уровнях, и определял общий ход японской мысли и японских действий. Подобный синтез - технократического и теоретического подходов - является большой редкостью и большой удачей.
Очевидно, что столь сильная методически работа возможна только тогда, когда работники формализуют, осознают свой подход, ясно представляют себе цель, методы и средства достижения оной. Паршалл и Тулли таковы. Усомниться в этом не даёт блестящее введение книги, коим можно насладиться бесплатно и вполне легально. В этом введении сформулирована и актуальность, и цель, и методы, и новизна, и значимость. Иностранные авторы вообще нередко пишут удачные введения, понимая, зачем это нужно (отечественные, к сожалению, это делают только один или два раза в жизни - когда вынуждены заполнять обязательные разделы диссертаций).
Здесь, пожалуй, требуется предостережение. "Сломанный меч" - это японская история сражения у Мидуэя, рассказанная не японцами. И, как бы хороша ни была книга, её нельзя читать как единственную книгу о Мидуэе - если есть желание получить представление о сражении в целом. В качестве дополнения я рекомендовал бы "мидуэйскую часть" Black Shoe Carrier Admiral Джона Ландстрома/ Который, в свою очередь, показывает, что и американскую часть сюжета можно интерпретировать заново - иначе расставив ударения в перечислении "Нимиц, Спрюэнс, Флетчер".
Впрочем, вернёмся к "Сломанному мечу". Точнее, к введению. Я процитирую один кусочек. Он достаточно красив для того, чтобы у меня возникли проблемы с переводом, поэтому под спойлером - не оригинал, а мой перевод. Читаем:
The Battle of Midway loses none of its grandeur when retold from a different perspective. Instead, the fundamentals of the battle’s greatness remain the same. Midway is, and always will be, a tale of confusion and difficult decisions, of tremendous bravery, and of furious combat to the death. Yet, inevitably the Japanese story is also that of a mighty force brought low and contains all the grief and human suffering that characterize the losing side of any great conflict. These aspects bear retelling. Indeed, they warrant amplification from new sources. An accurate account of the Japanese travails of June 4, 1942 - of what it meant to be trapped on board a burning vessel for hours on end, of the horrendous conditions encountered by the men of the Imperial Navy as they fought their own personal battles aboard their doomed warships, and of how the survivors ultimately managed to come through their ordeal-deserves to be related, for it is a tale that transcends nationality. It reminds us that all warfare, in the final analysis, boils down to a lowest common human denominator. All parties to a great battle - winner and loser - can benefit from greater knowledge of the other’s story in this respect. Particularly in an age where aerial warfare is often strangely antiseptic, and where violence is inflicted from great distances and seemingly omnipotent heights, we would do well to remember what the ultimate, intimate results of such activities are.
[Примерный перевод]
Сражение у Мидуэя не теряет своего великолепия, если его историю рассказать с другой точки зрения. Напротив, основы величия этого сражения остаются теми же. Мидуэй был и всегда будет историей замешательства и сложных решений, отчаянной храбрости и - яростной, смертельной схватки. Тем не менее, японская история - это, неизбежно, также история могучей силы, которая была повержена, и она содержит в себе все те несчастья и человеческие страдания, что выпадают на долю проигравшего в любом великом сражении. Эта сторона сюжета заслуживает пересказа. Более того, она заслуживает усиления, с привелечением новых источников. Детальный рассказ о японских страданиях 4 июня 1942 г. - о том, что это значит - на долгие часы оказаться в ловушке на пылающем корабле; об ужасных условиях, с которыми столкнулись моряки Императорского флота, когда вели свои личные битвы на борту обречённых кораблей; и о том, как выжившим, в конце концов, удалось пройти это испытание - оправдан постольку, поскольку он выходит за национальные границы. Он напоминает нам, что любое вооружённое столкновение, в конечном итоге, сводится к одному общему знаменателю - человеку. Все участники великой битвы - и проигравшие, и победители - могут выиграть от лучшего знания этой стороны истории. В эпоху странно стерильных "воздушных войн", в которых насилие вершится с больших расстояний и кажущихся недостижимыми высот, нам особенно важно помнить, каков конечный, скрытый результат этих действий.
Примечательно, что авторы - американцы - считают необходимым уделить внимание японским страданиям. Не менее примечательно и то, что авторы - американцы - считают полезным напомнить своим читателям - под каковыми они разумеют, очевидно, других американцев - о том, что страдания есть неотъемлемая часть военной забавы, даже в эпоху "дистанционных войн" (книга написана в самом начале XXI века). И, наконец, очень примечательно, что это всё - последний абзац введения, который должен задать тон всей книге.
Честно скажу, в своё время живописные картины творившегося на борту японских авианосцев казались мне лишними. И едва ли я был каким-то исключением, моральным уродом: подобное внимание к страданиям нетипично для мореманской литературы. Большинство авторов считают его именно что лишним. В самом деле, я же читаю это на досуге. Зачем мне на досуге страдания? Так можно было сформулировать это в своё время.
Можно сформулировать и иначе. А стоит ли вообще читать на досуге книги по военной истории, коль скоро страдания - неотъемлемая часть войны? Сейчас я не готов ответить - ясно только, что ответ будет сложным. Паршалл и Тулли, например, говорят "да, но нельзя забывать". Большое такое, весомое "но". Поскольку для того, чтобы красить досуг описанием Мидуэя и одновременно не забывать о страданиях задыхающихся, сгорающих, тонущих людей, нужно иметь весьма сложно организованную и тренированную психику.