Вопросы методологии. Источник отдохновения
О патриотических трагедиях.
Вопрос о цели, назначении - главный вопрос при обсуждении любого общественного явления. Этот вопрос зачастую не так прост, однако без разрешения оного дискуссии пустеют и становятся цикличными. Взять хотя бы многочисленные обсуждения проблемы образования вообще и ЕГЭ в частности.
Для проблемы, которую мы обсудили на выходных, ключевым является вопрос о назначении "истории" как общественного института. Зачем она, история, нужна? Один из вариантов ответа есть всё в том же сочинении Гуча и Коэна. В несколько более узкой форме, а именно - "каковы полезные функции военной истории для военных организаций?" Вот он:
All history, of course, plays a role in sustaining a community’s sense of purpose; all individuals, consciously or not, make use of history. In the case of military organizations, however, this is more true than others: History serves as a monument to past achievements, an inspiration to newly inducted members, a database for operational analysis, a training ground for prospective commanders, an institutional memory, and as a source of recreation.
Я бы перевёл это так:
Всякая история, разумеется, играет роль в поддержании обещственного "ощущения смысла"; все люди, сознательно или нет, пользуются историей. Однако, для военных организаций это вернее, чем для остальных: история служит монументом прошлым свершениям; вдохновением для новобранцев; базой данных для исследования операций; полигоном для будущих командиров; институциональной памятью; и - источником отдохновения.
Гуч и Коэн не просто упоминают "монументальную историю", а ставят её на первое место в перечне. Дальше они прямо говорят о том, что "создание мифа" (myth-making, именно такое слово) является необходимой функцией истории для военной организации, поскольку формирует esprit de corps отдельных частей или видов вооружённых сил, и, тем самым, способствует росту боевой эффективности.
Таким образом, воспитательная история не есть какой-то наш, специфический феномен. Полагаю, это имеет смысл подчеркнуть. Можно даже усилить впечатление ярким примером по поводу принципов подбора примеров. В мемуарах Сэнди Вудворда упоминается - и, если не ошибаюсь, не раз - что для офицеров послевоенного Королевского флота образцами были истории "Глоуорма" и "Джервис-Бэя".
В то же время не лишним будет обратиться к понятию "мифа" для того, чтобы понимать, о чём идёт речь. Можно обратиться просто к Википедии. И вынести главное: миф - это правдивый нарратив, содержащий назидание, ролевые модели. Несложно заметить, что при таком определении "воспитательная история" автоматически оказывается мифом, возникает та самая неизбжность оного.
При этом "миф" - в правильном прочтении - вовсе не синоним "небылицы". И он работает, выполняет свою функцию только постольку, поскольку считается соответствующим действительности. Собственно, из этого следует практическая (а не моральная) необходимость аккуратного подбора фактов для конструирования хорошего, сильного, живучего мифа. К чему это - полагаю, понятно.
Теперь обратимся к последнему пункту перечня Гуча и Коэна. История - это источник отдохновения. Этот пункт важен для нас. Поскольку мы - в большинстве своём - не являемся частью военной организации. Мы здесь ведём досужие разговоры. Отдыхаем. И весьма примечательно, что Гуч и Коэн считают рекреационную функцию военной истории достаточно важной для того, чтобы прямо включить её в свой перечень. Причём достаточно важной даже для военной организации, не для "нас".
И вот в этом случае - в отличие от случая с монументальной функций - мы видим контраст с отечественной школой. Наши любимые авторы, как мы уже говорили в пятницу, обосновывают необходимость исследования военных поражений стремлением "избежать ошибок в будущем". При этом возникает известный диссонанс. Люди читают и слушают А.В. Исаева и М.Э. Морозова на досуге. Вопросы организации и ведения боевых действий перед большинством из них не возникают. Аргумент о поучительности повисает в воздухе. Конечно, любой менеджер средней руки, ознакомившись с историей взаимоотношений Н.Г. Кузнецова с И.В. Сталиным, может сделать для себя некие карьерные выводы. Однако, для таких выводов нет нужды обращаться к трагическим страницам отечественной истории. К темам болезненным, ранящим патриотическое чувство.
Значит ли это, что, по большому счёту, в популярной истории нет места трагедии? Едва ли. Гуч и Коэн, заметим, используют очень хорошее слово - recreation. Я чуть выше перевёл как "отдохновение", но можно вспомнить и о другом значении этого слова - "восстановление". Отчего люди на досуге обращаются к истории поражений? Они делают это потому, что их мучает вопрос: "Как так?" Они хотят получить ответ, чтобы успокоиться. Восстановить силы.
И вот здесь мы видим важнейшую функцию популярной отечественной истории - восстановительную, рекреационную. Избавление от травмы через рационализацию, объяснение причин и следствий. Именно через эту функцию можно обосновать общественную значимость популярных, публичных обсуждений тяжёлых поражений. Обосновать право на существование жанра трагедии в "истории на досуге". Труды Морозова или Платонова должны успокаивать, примирять общество со знанием о неудачах. И, полагаю, что именно такое обоснование и стоит использовать тем, кто обращается к "трагическим страницам нашей истории" не в аудитории академии Генерального штаба. Это будет и правильней, и честней.