Ужасное дело чарующего хироманта Глава №14
Медленно, но верно продвигаюсь. И сегодня был очень удачный день в плане вдохновения. Совсем нелогично, работы прибавилось, и настроение было упадочным, но вот тем не менее. Правда, Мадам замучила со своим французским. Очень рада, что пыталась его когда-то изучать - хоть примерно понимаешь, что значат эти безумные вопросительные формы)
Глава 14
Достижения и предложения
Когда я пришел, мадам де Монт-Сен-Жан была дома - по крайней мере, была дома для меня, а это уже совсем другое дело. Возможно, тому виной была моя подозрительность или же разговор с Майлсом, но в моем мозгу неотвязно маячил образ агнца, которого ведут на заклание, этим агнцем был я, а местом кровавой бойни мне представлялась элегантная обстановка гостиной Мадам.
Послеобеденный час был совсем неподходящим временем для визита, но я всегда считал, что условности этикета не должны быть преградой расследованию. Если у Мадам есть желание принять меня, то так тому и быть; и пусть любопытные из Сент-Джонс-Вуд думают об этом, что хотят. Из того, что уже сообщил мне Майлс, я понял, что мой визит может вызвать всеобщее недоумение, но может и пройти, как нечто само собой разумеющееся.
Когда я вошел, Мадам в наряде из муслина и кружев полулежала на своем диване с бархатной обивкой почти в той же позе, что чуть ранее Майлс, но с гораздо большим изяществом. При неярком свете заходящего солнца и мягком свечении газовой лампы она казалась одной из тех вечно юных нимф со старинной картины, которые оставались все так же прекрасны через много лет после того, как натурщицы, с которых их писали, обратились в прах.
Однако, как странно, что за фасадом этой красоты таилась такая трагедия.
При взгляде на эту леди никому бы и в голову не пришло, что это хрупкое существо пережило жесточайшее обращение со стороны своего первого мужа. Если б не тот факт, что я действительно еще не видел ее стоящей на ногах, ни на балу, ни сейчас, я бы и представить не мог глубины ее страдания. То, как она выглядела в глазах всего мира, было искусной уловкой - и ради леди и по своим собственным соображениям я был готов принять участие в этом спектакле.
Поэтому, когда она пригласила меня присесть подле нее, я не стал стесняться, несмотря на то оказывался таким образом в пределах досягаемости для ее жарких объятий. Я подумал, что Майлс имел в виду именно это и даже нечто большее, когда спрашивал, что я готов дать в ответ, но всему есть предел. Однако, я был сейчас готов отдать некую дань уважения ее достоинства.
- Мой дорогой месье Холмс, - сказала она, улыбаясь какой-то неискренней, приторной улыбкой. - Я не ожидала, что увижу вас так скоро. Comment se fait-Miles?*
*Как поживает Майлс?
-Учитывая сложившиеся обстоятельства, неплохо.
Она театрально поморщилась.
- Боюсь, он принял смерть своего бедного друга слишком близко к сердцу. Я никогда не видела его в таком состоянии. Мой бедный Майлс, вчера я думала, что он лишится чувств. Он что-нибудь ест?
- Не могу вам сказать, мадам. Я не был у него несколько дней.
Она задорно улыбнулась.
- Вы загадочный человек, месье, а j`aime me perdre dans un mystere.
- Сэр Томас Браун, - сказал я, узнавая цитату, - «Люблю погрузиться в тайну, следуя за собственной мыслью…» - Учитывая то, что сообщил мне Майлс о прошлом этой леди, я был несколько удивлен тем, что ей были знакомы сочинения писателя и врача давно минувшего шестнадцатого столетия. - Не самое обычное чтение для леди, мадам.
- А я это и не читала, а слушала, - сказала она строго. - Майлс, он приходит ко мне, когда ему одиноко… - Ее щеки окрасил слабый румянец. - Он приходит и читает мне. У него belle voix*, поразительного тембра и глубины. Такой голос просто создан, чтобы шептать слова любви, но последнее время он говорит лишь о смерти. Son pauvre ami** не выходит у него из головы.
Не могу сказать, что больше поразило меня в этой фразе, Майлс, выходящий из своего ступора и наносящий визит лишь для того, чтобы почитать кому-то вслух или то, что для этого он выбрал труды Томаса Брауна. Я бы скорее решил, что он предпочитает сенсационную литературу, а если уж копаться в прошлом, то для ухаживания за дамой ему более были бы полезны сонеты Шекспира или Спенсера, нежели сухая философия.
- Ваш кузен - знаток, месье, - сказала она, когда я поделился своими мыслями на сей счет. - Он понимает красоту. В его коллекции много прекрасных книг. Он хочет учить меня, но я плохая ученица. - Она смотрела куда-то вдаль. - Вчера вечером он говорил о множестве вещей, недоступных моему пониманию. Говорил, что жизнь это тень смерти, а солнце - темное… quelquechose, je ne sais pas quoi…***
- Само по себе солнце - лишь неясная видимость, а свет - всего лишь тень Бога, - закончил я.
-Oui, bien sur,**** , именно это слово. Майлс был так погружен в чтение, что даже не остановился, чтобы пояснить мне, что он имеет в виду.
- Тут подразумевается образ или представление, или же какая-то ложная видимость. Когда, к примеру, кто-то прикидывается тем, чем на самом деле не является. - Я сделал паузу. - Как синьор Риколетти.
Она так и отпрянула от меня.
- Почему вы заговорили об этом ужасном человеке?
*прекрасный голос
** его бедный друг
*** что-то, даже не знаю
**** Да, конечно же
- Может потому что он изображал из себя вашего друга, но вовсе им не был, а совсем наоборот?
- Il est le diable!* Он дурной человек. Это видно по его глазкам. Маленьким, comme un cochon**. И он говорит ужасные вещи, месье.
- Я вам верю. Скажете мне, что это за «ужасные вещи»?
- Non***- Она придвинулась поближе, улыбаясь и мягко касаясь меня, легкая как бабочка и опасная, как скорпион. - Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Давайте поговорим о вас. Вы, как и Майлс, tres beau****, - сказала она, нежно проводя пальцами по моей щеке. - Мне нравится ваш голос. Почитайте мне, но только не о смерти. О любви.
Но как бы неотразима она ни была, на меня ее чары не действовали.
- Я не Майлс, - сказал я, осторожно убирая ее руку со своего колена, - и я пришел сюда, мадам, не для того, чтобы осыпать вас льстивыми и лживыми комплиментами.
Взгляд ее карих глаз затуманился подозрением.
- Зачем же тогда?
- Потому что мне нужна ваша помощь для того, чтобы по заслугам наказать того, кто причинил вам сильную боль.
- Вы снова говорите о Риколетти. Месье, je ne peux pas***** сделать того, о чем вы просите. Вы молоды и невинны, и вы его не знаете, вы не знаете, на что он способен.
Подобно миссис Фаринтош, Мадам попыталась найти убежище в своих слезах. Но так же, как и прежде, я оставался непреклонен, даже когда она припала к моему плечу, расплакавшись и намочив мой сюртук. Я уже знал по собственному опыту, что лишь отъявленный грубиян может довести женщину до слез, но чувствовал, что эти ее излияния не более чем еще один маскарад, дабы заставить меня пойти напопятную. Придя к такому заключению, я не стал утешать ее и ждал, когда она успокоится, после чего протянул ей свой носовой платок. Она стала вытирать глаза, то и дело поглядывая на меня, обескураженная моей невозмутимостью.
-Кто вы такой, месье Холмс, что проявляете столь сильный интерес к делам этого человека?
- Я обеспокоенный гражданин этой страны, намеренный добиться справедливости в отношении одного молодого человека, погибшего из-за одного из «предсказаний» Риколетти.
- Кто был cet home?******
* Он сам дьявол!
** как у поросенка
*** Нет
****очень красивы
*****я не могу
****** этот человек
Я дал слово премьер-министру держать в секрете подробности несчастной кончины его племянника. Рассказать сейчас об этом Мадам - значило обмануть его доверие, но я также понимал, что если ей станет известно о том, что она не одна пострадала от рук этого человека, это может заставить ее принять мою сторону.
- Почтенный Артур Бассетт, - сказал я. - Он…
Я не смог договорить, ибо эта леди внезапно зарыдала, закрыв лицо руками.
- Не может быть! - воскликнула она. - Dire qu’il ne lui dites pas!*
Она была на грани истерики, и мне пришлось крепко схватить ее за плечи и заставить взглянуть мне в лицо.
- Мадам, что вам об этом известно?
- Mon pauvre Arthur**, - рыдала она. - Он был так молод, так невинен. Он убил себя из-за меня!
Я изумленно уставился на нее.
- Он покончил с собой из-за того, что ему сказал Риколетти.
Она покачала головой.
- Он любил меня, месье. Я разбила его благородное сердце. - Она отстранилась от меня и в безнадежном отчаянии опустила взгляд вниз. - Вы спрашиваете меня, почему я ненавижу Риколетти? Раз уж вам это известно, я скажу вам все. Артур был молод и прекрасен, и, oui, может быть, немного глуп. Но мы любили друг друга. Я обожала его. Ради него я пошла бы на все. Он заговаривал о женитьбе, хотя его семья этого бы не одобрила.
- Из-за того, что вы были старше его?
В ее заплаканных глазах сверкнул вызов.
- Что они знают о страсти? Возраст не имеет для нас никакого значения. Просто он был встревожен, и говорил, что надо сходить к хироманту, чтобы он прочитал по нашим ладоням, что все у нас будет хорошо. Я не видела в этом ничего дурного, просто детскую забаву. А потом Риколетти - этот дьявол! - пришел ко мне и сказал, что прочитал по моей ладони об убийстве и он скажет об этом Артуру… - Она снова зарыдала. - Он сказал, что расскажет ему, что он умрет и что не пройдет и года, как я снова стану вдовой. А он скажет, если я ему не заплачу…
Все было так, как я и подозревал с самого начала. Простота этого преступления была обманчивой, как у большинства гениально задуманных злодеяний. Жертвы шантажиста под угрозой того, что все узнают о каких-то выдуманных им будущих поступках, опровергнуть которые они не могли, вынуждены были заплатить ему, дабы спасти свою репутацию. В самом искусном обмане часто присутствует элемент правды. Принимая во внимание прошлое леди, подобные толки возбудили бы сомнения и кого-то даже могли заинтересовать подлинные причины смерти ее первого мужа. Что могло привести к ужасным последствиям.
*О, скажите, что он ему не говорил!*
* Мой бедный Артур
- Сколько он запросил?
- Пять тысяч фунтов.
- Вы заплатили?
Она приняла чопорный вид.
- Oui. Что еще мне было делать?
- Когда это было?
- Три месяца назад.
Однако , это произошло лишь две недели спустя после того, как Бассет приставил револьвер к своему виску и совсем не по той причине, о которой говорила Мадам.
- Я вовсе не так глупа, месье, - продолжала она. - Такие люди никогда не останавливаются. Я купила его молчание, но не знала , сколько оно может продлиться. И мне показалось, что лучше разорвать помолвку до того, как Риколетти придет ко мне со своими требованиями и угрозами рассказать Артуру все о моем прошлом. Я любила его. Я хотела лишь спасти его. Он бы не понял. Но когда я сказала ему, Артур… он был ужасно расстроен. Умолял меня подумать . Он сказал мне, что я разбила ему сердце. - У нее вновь потекли слезы. - Месяц назад семья нашла ему невесту, бледную болезненную девушку, дочь графа. Они были помолвлены, но он не любил ее. Он написал мне и сказал, что не может жить с такой мукой в сердце. Вот почему он умер, из-за любви ко мне. Я убила его!
Я не в силах был отказать ей, когда она уже второй раз повернулась ко мне, ища утешения. Я обнимал ее, пока поток ее слез не иссяк, и она перестала дрожать. Когда она подняла на меня взгляд, прекрасная в своем горе, в ее глазах была такая тоска, что больно было смотреть. Однако, я мог дать ей нечто более ценное, чем пустые поцелуи, которых она ждала от меня.
- Это не ваша вина, - мягко сказал я. -Бассет покончил с собой, потому, что Риколетти пытался шантажировать его так же, как и вас. Он сказал ему, что однажды он может стать предателем. И в этом была мука, о которой он говорил, мадам, а вовсе не о вашем отказе.
-Я вам не верю.
- Он оставил записку. Но его семья не хотела скандала.
Она попыталась сдержать слезы.
-Значит, это правда. Мой бедный мальчик, Риколетти убил его своей ложью. Благодарю вас за то, что сказали мне правду, месье. Вашу тайну никто не узнает.
- Так же, как и вашу.
-Что вы будете делать?
Я уже избрал определенный образ действий, который ничем не повредил бы репутации Мадам и в то же время, благодаря ему, Риколетти пал бы жертвой собственной алчности. После трагедии с Фейрфаксом, я понял, что если кто-то и пойдет на риск в этом деле, то это буду только я.
- Я разоблачу Риколетти , мадам, и все увидят, что он мошенник и трус. Но удастся ли мне заставить его ответить за смерть Бассетта - это уже другой вопрос. Возможно, - добавил я, - если бы мне это удалось, то о вас пошли бы разговоры.
Она улыбнулась.
- Для меня это не ново. Но Лондон сейчас уже не интересует меня сейчас так, как некогда. Майлс, конечно, очень добр, но я одна. И ничего хорошего в этом нет. Я уже решила, что весной уеду в Париж. Может быть, даже еще раньше.
- Возможно, это и к лучшему.
Когда я поднялся, ее лицо недовольно вытянулось.
- Вы не останетесь, месье?
Я предчувствовал, что она ждет, будто я займу место кузена в гораздо большей степени, нежели это было во время его отсутствия во время бала. Посылая меня сюда, Майлс дал свое молчаливое согласие на эту связь. Но в его действиях чувствовалось явное сожаление, и он с горечью заметил, что я был не первым и, вероятно, не стану последним. И это навело меня на размышления о том, что он чувствовал в отношении привязанности Мадам к Бассетту. Я сомневался, что размолвка между ними сильно расстроила Майлса, и он был наготове, чтобы утешить леди. Он предложил ей меня на время своего отсутствия, как своего рода развлечение, определенно не видя в том никакой серьезной угрозы для себя и тех вечеров, что он проводил в обществе этой дамы.
Но я отнюдь не будучи никаким развлечением, тем не менее, могу быть неплохим собеседником. И я готов был доставить леди удовольствие посредством беседы, но не более того. Я не Майлс.
Вот так и случилось, что я оставил ее в одиночестве, которое она так ненавидела, и направился в Кенсингтон, в дом леди Агнес Маркхэм . Сейчас, когда она предстала передо мной в довольно скромном наряде в своем доме, лишенном вычурности и показной роскоши, я не мог не отметить контраста между двумя этими женщинами. Если Мадам страстно искала красоты, леди Агнес пылко держалась за жизнь, которая с каждым днем становилась все невыносимее из-за ежедневного страдания. Ее компаньонка, Джейн, как всегда, насупленная, была совсем не рада моему приходу, хотя ее угрюмый взгляд сказал мне, что на ее хозяйку, железная воля которой оставалась по прежнему несокрушимой, это никоим образом не влияло.
Прямая, решительная и в то же время хрупкая, как паутинка, леди Агнес очень серьезно выслушала мой рассказ о том, что мне удалось узнать о Риколетти и его методах.
- Мне горько слышать, что я была так неправа, - сказала она. - Мистер Холмс, я в большом долгу перед вами. Теперь все должны узнать, какое ужасное создание, этот Риколетти.
- Но как вы верно предположили, леди Агнес, никто не станет свидетельствовать против него. Люди его боятся.
- Две тысячи лет назад, - сухо сказала она, - люди предсказывали будущее, изучая внутренности принесенных в жертву животных. Теперь же мы ищем ответа у таких вот людей. Не стану говорить, что в этот раз мы зашли слишком далеко. - По блеску ее глаз я понял, что она не настолько подавлена, как можно подумать по ее словам. - У вас есть план, мистер Холмс?
- У меня есть одна идея.
Она улыбнулась.
- И вам нужна моя помощь. Вот почему вы пришли ко мне. Очень хорошо. Расскажите мне, в чем она заключается.
- Прежде я должен предостеречь вас, что здесь есть определенный риск, хотя , по большей части, он коснется лишь меня.
Леди Агнес посмотрела на меня с саркастической усмешкой.
- Молодой человек, - сказала она повелительным тоном, - я прожила уже достаточно долго, чтобы знать о риске и опасностях, которые выпадают нам в этой жизни. Вы думаете, что я чего-то еще страшусь, когда каждый час моего существования омрачен смертной тенью?
- И все же…
- Еще одно последнее приключение, мистер Холмс, и вскоре вслед за ним мне предстоит столкнуться с величайшей тайной этого мира. И мне было бы спокойнее спать в своей могиле, зная, что Риколетти ответил за свои преступления. А теперь скажите, что вы предлагаете?
Я много думал над этим, и все равно, все это казалось абсурдным. Однако, это вполне соответствовало образу действий Риколетти, который выбирал жертв, шантажируя которых мог получить большой барыш. И это были люди, которым было , что терять, как это было с мадам де Монт-Сен-Жан с ее женихом и самим Бассеттом, который и помыслить не мог о том, чтобы бросить пятно на честь семьи. Я приготовил для него приманку, хотя вероятно буду выглядеть нелепо в качестве наживки. Майкрофт, естественно, такого не поймет, и вероятно, вновь побагровеет от негодования, когда узнает о предпринятых мной шагах, но поскольку я взялся за это дело по его настойчивой просьбе, я не замедлю напомнить ему об этом факте, когда он начнет забрасывать меня возмущенными телеграммами.
Абсурдно и нелепо, да, но я пришел к заключению, что иного способа не было. В результате я либо заслужу одобрение, либо подвергнусь осмеянию. И следуя освещенным веками традициям, я опустился на одно колено.
- Я предлагаю вам руку и сердце, леди Агнес. Ради того, чтобы сокрушить Риколетти, вы готовы стать моей женой?