РАЗВЛЕЧЕНИЯ И ИГРЫ ДВОРЯНСКОЙ ЭПОХИ. ДОМАШНИЕ СПЕКТАКЛИ. МАСКАРАД
Развлечение - постановка домашних пьес - прижилось во многих помещичьих домах и не только в провинциальных. В одном дамском столичном журнале было даже напечатано небольшое пособие для любителей и устроителей таких забав:
«Домашний спектакль имеет целью занять невинным и веселым образом общество и участвующих, вовсе не претендуя на искусство, зритель должен смотреть с этой точки зрения и только в таком смысле он и может высказывать свою похвалу или суждение...».
Не забыл автор пособия и о других советах, к примеру, таких: «...не следует выделяться во время представления своими туалетами; надо роль играть так, как этого требует пьеса. Всякое отклонение будет неделикатностью относительно других играющих.., а вот всякие жесты и телодвижения лучше всего изучить перед зеркалом, не забывая наблюдать, чтобы их не было слишком много или слишком мало... Избегайте пьес, в которых одна роль главная, остальные же второстепенные, потому что из-за этого легко могут возникнуть зависть и недоброжелательность, а хозяйке дома неприятности».
Луис Парет-И-Алькасар. «Элегантная компания. Подготовка к маскараду», 1770 г.
Тарханские господа себя и гостей своих развлекали домашними спектаклями, до которых были большими охотниками. Известно, что в трагическую для Елизаветы Алексеевны новогоднюю ночь 1810 г. «разыгрывали» «Гамлета» В. Шекспира, а Михаил Васильевич Арсеньев, дед Лермонтова, исполнял в «пиесе» роль могильщика.
К сожалению, неизвестно, кто руководил домашними спектаклями в Тарханах после смерти Михаила Васильевича. Возможно, эту роль взяла на себя «милая тетенька» Лермонтова и родная племянница Елизаветы Алексеевны, М.А. Шан-Гирей. Выпускница Смольного института благородных девиц, именно она могла поощрять увлечение театром юного Лермонтова, иначе не спорил бы он с ней о Шекспире и не писал ей, сдерживая юношескую горячность, о превосходной игре московских актеров, игравших, по его мнению, ничуть не хуже петербургских.
Впоследствии, обладая «в высшей степени артистической натурой», он не отказывался и сам участвовать в домашних спектаклях. Сразу две роли предложила ему Софья Николаевна Карамзина, дочь знаменитого историка: в одной пьесе - негоцианта, в другой - ревнивого мужа. Активно участвующий в репетициях «первым номером» Лермонтов в день премьеры оказался на гауптвахте за дисциплинарное нарушение и потому в спектаклях не участвовал.
И хотя не было в имении Арсеньевой труппы крепостных актеров, все же тарханских крестьян для развлечений барыни и ее внука использовали. Старожилы села рассказывали первому биографу Лермонтова П.А. Висковатому о том, что в барский дом «святками каждый день приходили... ряженые из дворовых, плясали, пели, играли, кто во что горазд...».
Amédée Forestier. «Маленькая фея», февраль 1893 г.
Представить, как умели веселиться крестьяне сами и с какою изобретательностью господ «скуки лишали», можно читая воспоминания известного в конце XIX века земского деятеля В.Н. Ладыженского, детство которого прошло в Пензенской губернии.
«И вот наступил ожидаемый нами день... В зале зажигаются свечи и лампы, из передней раздается топот ног, веет морозным холодом и в зал неуклюже и медленно вваливается толпа ряженых... и начинается представление... На середину зала выходят наряженные “медведь”, “коза” и их поводырь. «Медведь» в вывороченном тулупе топтался и рычал, неуклюже плясал, а коза щелкала деревянными челюстями, приделанными к палке и очень уморительно приседала. Поводырь сыпал прибаутками и приказывал “медведю” проделывать бытовые подробности жизни:
- А покажи-ка, мишка, как ребята на брюхе ползут, горох воруют?
- А как девки, стонучи да охаючи, на барщину ходят?
- А как они веселые с барщины по домам идут?
И все это показывал наряженный “мишка” среди всеобщего веселья и смеха. Но вот тренькнула в толпе балалайка и “медведь”, забыв звериное достоинство, пустился в пляс, откалывая трепака... к нему живо пристали другие.
Вылетела горничная Паша, одетая турком и ... деревенские парни принялись откалывать такие колена, что и мы, вместе с бабушкой пустились в пляс... Все плясало в неудержимом веселье...
Странный, вероятно, вид представлял зал помещичьего дома, наполненный пляшущими зверями и людьми в фантастических одеждах...».
Это был настоящий МАСКАРАД - игра, раскрепощение, в котором все невозможное становилось возможным. Игра, которая на короткое время в веселье уравнивала положение всех ее участников: и крестьян и господ.
В России маскарад был введен указом Петра I и по его замыслу должен преследовать одну цель - расшатать жестокие перегородки официального общества. А во время царствования Екатерины II в России утвердился обычай встречать Новый год в публичном маскараде или устраивать соответствующее этому празднику действо в родовых имениях. Как и всякая игра, маскарад имел свои правила и проводился в строго определенное время - от Святок до Великого поста.
Правило этой любимой многими игры никто из участников не смел нарушать, а оно было несложным - допускали к участию в празднике только тех, кто являлся в масках и костюмах. Тот, кто надел костюм, вел себя соответственно новой роли: графиня становилась «пейзанкой» (т.е. крестьянкой), барон превращался в пастушка или шута и т.д.
«Маскарад», 1878 г.
Маскарады были особенно привлекательными, в первую очередь, для женщин - они рассчитывали на рискованные приключения. Никому неизвестная маска могла себе позволить поведение, недопустимое строгим светом, позволительны были так же и рискованные шутки и признания, волнующие кровь...
Под маской все чины равны,
У маски ни души, ни званья нет, - есть тело.
И если маскою черты утаены,
То маску с чувств снимают смело, -
так понимал идею маскарада Лермонтов.
А вот наблюдения его современника, записавшего в своем дневнике: «Был в маскараде и в первый раз от роду видел такую публику... Кроме разнородных комически наряженных масок, танцевавших, прыгавших, дурачившихся и бесившихся напрополую, было достаточно разодетых кадрилей, очень чинно расхаживавших и разговаривавших. Мне очень понравилась одна женская маска, одетая разносчицею писем».
Впрочем, с точки зрения иностранцев, русские не имели понятия о том, что такое настоящий маскарад. «18 февраля 1804 г. Были на маскараде, но он получился неудачным, - писала сестре Марта Вильмонт. - Никто не сумел представить маскарадный персонаж. Все были в бриллиантах, пышно одеты; правда, на хозяине и хозяйке были крестьянские платья. Кто-то гордо ходил по комнатам, изображая гигантские сапоги, другой представлял ветряную мельницу; несколько летучих мышей постоянно что-то пищали, взмахивали тяжелыми крыльями, но что такое душа маскарада - тут не знают».
Ко многому тому, что видела в России англичанка М. Вильмонт, она относилась скептически.
Heine Schlitt, 1893 г.
Более проницательным и наблюдательным был француз Теофиль Готье, путешествующий по России в тот же период. Он имел другое мнение о маскарадах, в которых ему довелось участвовать: «Здесь были домино, маски, военные, фраки, несколько лезгинских, черкесских, татарских костюмов, которые надели молодые офицеры с осиными талиями, но не было видно ни одного типично русского костюма, который демонстрировал бы колорит страны. Россия не придумала еще своей характерной маски».
Автор: научный сотрудник музея-заповедника "Тарханы" Е.Б. Родина.
Источник: "Тарханский вестник" №22, лл. 92-118.
Маскарадные костюмы 18-19 вв.
Маскарадные костюмы 18-19 вв.
Маскарадные костюмы 18-19 вв.
Маскарадные костюмы 18-19 вв.
Зичи М.А. "Костюмированный бал во дворце княгини Елены Кочубей в честь императора Александра II", 1865 г.
«Домашний спектакль имеет целью занять невинным и веселым образом общество и участвующих, вовсе не претендуя на искусство, зритель должен смотреть с этой точки зрения и только в таком смысле он и может высказывать свою похвалу или суждение...».
Не забыл автор пособия и о других советах, к примеру, таких: «...не следует выделяться во время представления своими туалетами; надо роль играть так, как этого требует пьеса. Всякое отклонение будет неделикатностью относительно других играющих.., а вот всякие жесты и телодвижения лучше всего изучить перед зеркалом, не забывая наблюдать, чтобы их не было слишком много или слишком мало... Избегайте пьес, в которых одна роль главная, остальные же второстепенные, потому что из-за этого легко могут возникнуть зависть и недоброжелательность, а хозяйке дома неприятности».
Луис Парет-И-Алькасар. «Элегантная компания. Подготовка к маскараду», 1770 г.
Тарханские господа себя и гостей своих развлекали домашними спектаклями, до которых были большими охотниками. Известно, что в трагическую для Елизаветы Алексеевны новогоднюю ночь 1810 г. «разыгрывали» «Гамлета» В. Шекспира, а Михаил Васильевич Арсеньев, дед Лермонтова, исполнял в «пиесе» роль могильщика.
К сожалению, неизвестно, кто руководил домашними спектаклями в Тарханах после смерти Михаила Васильевича. Возможно, эту роль взяла на себя «милая тетенька» Лермонтова и родная племянница Елизаветы Алексеевны, М.А. Шан-Гирей. Выпускница Смольного института благородных девиц, именно она могла поощрять увлечение театром юного Лермонтова, иначе не спорил бы он с ней о Шекспире и не писал ей, сдерживая юношескую горячность, о превосходной игре московских актеров, игравших, по его мнению, ничуть не хуже петербургских.
Впоследствии, обладая «в высшей степени артистической натурой», он не отказывался и сам участвовать в домашних спектаклях. Сразу две роли предложила ему Софья Николаевна Карамзина, дочь знаменитого историка: в одной пьесе - негоцианта, в другой - ревнивого мужа. Активно участвующий в репетициях «первым номером» Лермонтов в день премьеры оказался на гауптвахте за дисциплинарное нарушение и потому в спектаклях не участвовал.
И хотя не было в имении Арсеньевой труппы крепостных актеров, все же тарханских крестьян для развлечений барыни и ее внука использовали. Старожилы села рассказывали первому биографу Лермонтова П.А. Висковатому о том, что в барский дом «святками каждый день приходили... ряженые из дворовых, плясали, пели, играли, кто во что горазд...».
Amédée Forestier. «Маленькая фея», февраль 1893 г.
Представить, как умели веселиться крестьяне сами и с какою изобретательностью господ «скуки лишали», можно читая воспоминания известного в конце XIX века земского деятеля В.Н. Ладыженского, детство которого прошло в Пензенской губернии.
«И вот наступил ожидаемый нами день... В зале зажигаются свечи и лампы, из передней раздается топот ног, веет морозным холодом и в зал неуклюже и медленно вваливается толпа ряженых... и начинается представление... На середину зала выходят наряженные “медведь”, “коза” и их поводырь. «Медведь» в вывороченном тулупе топтался и рычал, неуклюже плясал, а коза щелкала деревянными челюстями, приделанными к палке и очень уморительно приседала. Поводырь сыпал прибаутками и приказывал “медведю” проделывать бытовые подробности жизни:
- А покажи-ка, мишка, как ребята на брюхе ползут, горох воруют?
- А как девки, стонучи да охаючи, на барщину ходят?
- А как они веселые с барщины по домам идут?
И все это показывал наряженный “мишка” среди всеобщего веселья и смеха. Но вот тренькнула в толпе балалайка и “медведь”, забыв звериное достоинство, пустился в пляс, откалывая трепака... к нему живо пристали другие.
Вылетела горничная Паша, одетая турком и ... деревенские парни принялись откалывать такие колена, что и мы, вместе с бабушкой пустились в пляс... Все плясало в неудержимом веселье...
Странный, вероятно, вид представлял зал помещичьего дома, наполненный пляшущими зверями и людьми в фантастических одеждах...».
Это был настоящий МАСКАРАД - игра, раскрепощение, в котором все невозможное становилось возможным. Игра, которая на короткое время в веселье уравнивала положение всех ее участников: и крестьян и господ.
В России маскарад был введен указом Петра I и по его замыслу должен преследовать одну цель - расшатать жестокие перегородки официального общества. А во время царствования Екатерины II в России утвердился обычай встречать Новый год в публичном маскараде или устраивать соответствующее этому празднику действо в родовых имениях. Как и всякая игра, маскарад имел свои правила и проводился в строго определенное время - от Святок до Великого поста.
Правило этой любимой многими игры никто из участников не смел нарушать, а оно было несложным - допускали к участию в празднике только тех, кто являлся в масках и костюмах. Тот, кто надел костюм, вел себя соответственно новой роли: графиня становилась «пейзанкой» (т.е. крестьянкой), барон превращался в пастушка или шута и т.д.
«Маскарад», 1878 г.
Маскарады были особенно привлекательными, в первую очередь, для женщин - они рассчитывали на рискованные приключения. Никому неизвестная маска могла себе позволить поведение, недопустимое строгим светом, позволительны были так же и рискованные шутки и признания, волнующие кровь...
Под маской все чины равны,
У маски ни души, ни званья нет, - есть тело.
И если маскою черты утаены,
То маску с чувств снимают смело, -
так понимал идею маскарада Лермонтов.
А вот наблюдения его современника, записавшего в своем дневнике: «Был в маскараде и в первый раз от роду видел такую публику... Кроме разнородных комически наряженных масок, танцевавших, прыгавших, дурачившихся и бесившихся напрополую, было достаточно разодетых кадрилей, очень чинно расхаживавших и разговаривавших. Мне очень понравилась одна женская маска, одетая разносчицею писем».
Впрочем, с точки зрения иностранцев, русские не имели понятия о том, что такое настоящий маскарад. «18 февраля 1804 г. Были на маскараде, но он получился неудачным, - писала сестре Марта Вильмонт. - Никто не сумел представить маскарадный персонаж. Все были в бриллиантах, пышно одеты; правда, на хозяине и хозяйке были крестьянские платья. Кто-то гордо ходил по комнатам, изображая гигантские сапоги, другой представлял ветряную мельницу; несколько летучих мышей постоянно что-то пищали, взмахивали тяжелыми крыльями, но что такое душа маскарада - тут не знают».
Ко многому тому, что видела в России англичанка М. Вильмонт, она относилась скептически.
Heine Schlitt, 1893 г.
Более проницательным и наблюдательным был француз Теофиль Готье, путешествующий по России в тот же период. Он имел другое мнение о маскарадах, в которых ему довелось участвовать: «Здесь были домино, маски, военные, фраки, несколько лезгинских, черкесских, татарских костюмов, которые надели молодые офицеры с осиными талиями, но не было видно ни одного типично русского костюма, который демонстрировал бы колорит страны. Россия не придумала еще своей характерной маски».
Автор: научный сотрудник музея-заповедника "Тарханы" Е.Б. Родина.
Источник: "Тарханский вестник" №22, лл. 92-118.
Маскарадные костюмы 18-19 вв.
Маскарадные костюмы 18-19 вв.
Маскарадные костюмы 18-19 вв.
Маскарадные костюмы 18-19 вв.
Зичи М.А. "Костюмированный бал во дворце княгини Елены Кочубей в честь императора Александра II", 1865 г.