Про жену и не только
Оказывается, в сети вовсю гуляет новый фильм К. Серебренникова «Антонина. Жена Чайковского». Наткнулся на него случайно (шел мимо, поскользнулся, упал - удивился, скачал, посмотрел). Мне кажется, Кирилл снял свой лучший фильм - многозначный, выстраданный, умный. В наше фундаменталистское время касаться таких тем небезопасно (уже появились анонимные, хамские по тону статейки о фильме, на фоне которых известное постановление 1936 года в адрес Шостаковича кажется просто панегириком). Хотя тема, как гриццо, вечная и архиактуальная: катастрофическое неумение (и нежелание) человека понимать другого. Род людской, как известно, склонен к упоению рабством - как писал Бердяев, «примитивный человек, все ещё живущий в современном человеке, находится во власти страха, он раб прошлого, обычного, духа предков, мифа об универсальных реальностях, о царстве «общего», которому человек должен быть подчинен». (Ещё раньше о том же вещал полузабытый Герцен: «подчинение личности обществу, народу, человечеству, идее - продолжение человеческих жертвоприношений»).
В этом контексте Чайковский с его нестандартной сексуальностью и одновременно статусом «национального достояния» - идеальная модель для социальных дискуссий о типологии общего и индивидуального (если они ведутся, конечно, не с позиций искоренения мысли как таковой, не говоря уже об инакомыслии), а его жена Антонина - квинтэссенция всех социальных проблем вокруг любой личности, всегда выпадающей из общего закона.
Трагическая судьба Антонины Милюковой-Чайковской как бы общеизвестна и вместе с тем остаётся в тени гения (частично ретушированная его биографами). Тяжелые детство и юность, неудавшаяся попытка учебы в консерватории, нелепое замужество с композитором, без объяснений сбежавшим от нее через полтора месяца; решение связать жизнь с нелюбимым, но долго искавшим ее руки Шлыковым (детей которого она будет считать детьми Чайковского), смерть Шлыкова от чахотки, сгоревший дом и расставание с детьми, попытки найти спасение в религии и, наконец, прогрессирующая на фоне жизненных тягот душевная болезнь, от которой она тихо угасла в ныне известной психбольнице им. Скворцова-Степанова на Удельной - странно, что до сих пор всё это не экранизовано какими-нить ушлыми киношниками (при том что сам ПИЧ давно обмусолен во всех позах и кинематографом, особенно западным, и режоперой).
Мы не знаем достоверно, кто для кого в итоге стал «злым гением» - молодой композитор, корыстно воспользовавшийся юной поклонницей для пресечения «гнусных слухов» (а заодно и поправки материального состояния) или же сама Антонина, слепой страстью втянувшая Чайковского в несвойственные ему отношения и затем не сумевшая разрешить собственный внутренний конфликт между воображаемым и реальным. Судя по картине , режиссер склоняется ко второй версии.
Главное достоинство фильма - тихая авторская интонация «вслушивания-всматривания» в неспешную игру рока, неумолимо и коварно плетущего сети вокруг героев: кино отличает не только историческая, но и психологическая достоверность. Трудно представить, как именно в жизни разговаривал Чайковский - различима ли была «на слух» его специфика, позволял ли он себе публично (а не в доверительных письмах) какие-то скабрёзности и т.п. Тем интереснее попытка «документально» его оживить, и она безусловно удалась: образ композитора, мне кажетсо, блестяще воссоздан «российско-американским» актером Óдином Байроном.
Вторая главная роль (самоё Антонина) отдана молодой Алёне Михайловой, сыгравшей, скажем так, добротно, но без прорывов в экзистенцию - тут бы кого-то актёрским калибром покрупнее.. В целом «страдальческие» эпизоды ей более-менее удались, но как только рождалась минутка робкого оптимизма и Антонина переходила с композитором на «ты» - Алёна то и дело норовила впасть в слегка современный сериальный позитив. То бишь менее всего ей удалась середина фильма - тонкая грань между «законной» (на бумаге) женой и дистантно реагирующим на ее поползновения (но пока еще дружески настроенным) композитором.
И, наконец, немного поспойлерю (хотя всё и так уже известно) - отлично решены лёгкие постмодерничинки вроде неожиданного рэпа Николая Рубинштейна (сыгранного Oxxxymiron’ом) и финальные эпизоды тотального «помутнения» рассудка в стиле «психоделического рока». Эти, на первый взгляд, антиисторические вставки тонко встроены в структуру фильма как некие «искривления» пространства-времени, обозначающие постепенные сдвиги в психике героини.
Конечно, не обошлось и без членов - но они тут, так сказать, скорее из эстетических соображений; эротики в них не больше, чем в выражении «член партии» (хотя наши воинствующие моралисты наверняка и здесь обнаружат свои хронические озабоченности).
В общем, достойное кино. Уж не знаю, выйдет ли оно вообще на экраны или же Серебренникова окончательно заклюют на фоне шлейфа от всем известных недавних событий..