Душевное здоровье
Говорят, нынче мораль в упадке. Но может это не так уж и плохо, сейчас поясню.
Сейчас я могу с лёгкостью назвать дюжину людей, только из своего круга, которые запросто сойдут за образец душевного здоровья. Если не идеальный, то весьма убедительный. Однако, когда я попробовал назвать свои идеалы душевного здоровья из детства, у меня ничего не получилось. Поделился своими трудностями с Асей. Ася, как это принято у жён, посмотрела на меня со снисходительной нежностью и ткнула в очевидного кандидата, сначала у меня, потом у себя. Я замахал руками: "Не-не-не, ты неправильно смотришь! Ты как взрослый человек смотришь. Посмотри своими детскими глазами и скажи, кто был твоим образцом душевного здоровья". И тут мы подзависли. Вскрылось следующее наблюдение: во времена нашего детства (все 80-е - начало 90-х) душевное здоровье вообще отсутствовало как измерение. Не было таких тропок в голове, которые вели к мысли: “вот это господин более душевно здоров, чем я, а этот менее”. Были сумасшедшие и были обычные люди, всё, либо-либо.
Каковы шансы у ребёнка вырасти здоровым в отсутствие самого понятия, что такое здоровье? Но оставлю пока риторические вопросы в сторонке. Душевное здоровье не было измерением, не имело градаций. А что имело? Хороший человек-плохой человек. Да, измерение, потому что есть настоящая сволота, есть плохие, есть плохонькие, есть неплохие и так далее, вплоть до Ленина из рассказов о Ленине. Длинная линейка. А ещё счастливый человек - несчастный человек. Тоже измерение. А что такое счастливый человек из нашего детства? Нам транслировали, что счастливый человек это человек “упакованный”. Если мужчина, значит материально обеспечен и удачно женился. Если женщина, то удачно вышла замуж и теперь материально обеспечена. То есть счастье - это внешняя характеристика. Даже если кто-то из моего окружения описывал счастье иначе, “счастливый” всегда оказывалось тем, что идёт снаружи вовнутрь. Счастливый, это когда много детей, счастливый, это когда все тебя уважают и т.д. Т.е. ты получил что-то снаружи и это дало эхо внутри.
По моим ощущениям, слом произошёл где-то на стыке века. Именно тогда счастье стало делом внутренним, требующим работы со своим восприятием. Более того, считать внешнее зависимым от внутреннего перестало быть маргинальной идеей. Ты сидишь в позе лотоса, формируешь намерение и, когда внутренняя работа проведена, вселенная внезапно окатывает тебя золотымденежным дождём. Ты не бегаешь за мужиком, а формируешь в себе независимую личность и мужик сам прибегает к тебе. Ну и т.д. Прошло немного времени и принципы стали куда менее топорными.
Про измерение хороший-плохой ещё хочу сказать. Напомню, я говорю про общее ощущение, тогда в детстве. Оно витало в воздухе и мне, да и Асе тоже, трудно было помыслить иное. Во первых, “хороший” находилось в области морали. Тогда мы не различали мораль и этику, мне и сейчас бывает трудно это сделать. Мораль - это внешние императивы. Если твоя совесть поддерживает общественную мораль - ты хороший. Если не поддерживает, но ты всё равно подчиняешься морали - тогда... ну... тоже неплохой. Также как со счастьем - внешнее первично, внутреннее вторично.
Во вторых, соотношение хороший-счастливый. В 80-е вектор “хороший человек” ещё мог мыслился перпендикулярным к вектору “счастливый человек”. То есть о путешествии к счастью можно было думать так, будто оно не конфликтует к моральными установками. Не нужно было впадать в совсем уж нереалистичные фантазии, чтобы представить себя и счастливым и хорошим одновременно. А после развала СССР мы увидели своими глазами эпоху “первоначального накопления капитала”. Бандиты, новые русские, повальное воровство. 1 сентября я пришёл в школу и кто-то принёс с каникул выражение “наглость - второе счастье”. Может быть, оно было в ходу и раньше, но вдруг все начали так говорить. Это примерно за год-два до “не нае@ёшь - не проживёшь”. Отчётливо помню, что именно в то время вектора “хороший” - “счастливый” разъехались и стали указывать чуть ли не в противоположные стороны. Хороший-счастливый стало компромиссом, не двумя измерениями, а одним. Даже мои родители, уж на что твёрдой морали люди, начали поговаривать: “надо быть реалистами” и предлагать мне сомнительные заработки. Со мной аналогичный слом произошёл много позже, только тогда я смог понять, что в этот момент происходит внутри.
По ощущениям, способность рассуждать о душевном здоровье бывший советский человек приобрёл одновременно с развалом морали. Не знаю, связано ли одно с другим, но примерно в один и тот же период. Значимое количество людей отказалось от идеи быть хорошими. Хороший-плохой, это как посмотреть, это вопрос угла зрения, а у викингов хороший, это кто больше людей убил, а что “русскому хорошо, то немцу - смерть” и т.д. При этом, от идеи быть счастливыми не отказались. Но изменилась и концепция счастья - счастье переместили извне вовнутрь. Раньше счастье описывали внешними атрибутами, теперь счастье стало внутренним состоянием. Счастье оказалось переплетено с душевным здоровьем. И мы вплотную им занялись. Сильно возрос спрос на психологию, эзотерику, восточные религии. Я много крутился среди людей “ищущих себя” и хотите верьте, хотите нет, но не произносимый вслух запрос эхом звучал в головах: “хочу быть бессовестно счастливым”. Опять же, по ощущениям, этот запрос усиливался примерно до 2010 года пока, наконец, не стал произноситься вслух на все лады. Это было видно даже по цитатам в соцсетях. Озлобленность 90-х ушла, но возрождением морали даже не пахло.
Однако, что радует, в последние годы “что такое хорошо, что такое плохо” возвращается в популярную психологию. Но уже не как мораль, а как этика, как необходимость каждому человеку иметь внутреннюю систему принципов, подчас вопреки принятым нормам. Такой же перенос как и со счастьем: мораль снаружи - этика внутри. На контрасте легко видно, насколько беспринципны были тренера “личностного роста” начала века. Уверен, через несколько лет станет само-собой разумеющимся, что без этики человек не может быть ни душевно здоровым, ни счастливым. Эта установка станет частью общественного мифа.
Не знаю, насколько хорошо, что мы приходим к этике через идею психологического комфорта, а не наоборот. Как будто этика - что-то вроде фитнеса, и про неё можно сказать как про фитнес, типа, с удовольствием бы не ходил бы в спортзал, но иначе разжирею, такая вот неизбежная трудность. Не знаю, хорошо ли. Но лучше так, чем никак.
--
Всё что вы прочитали выше, это не рефлексия и не размышления и уж тем более не факты. Это ретроспектива моих ощущений. И слова я старался использовать такие, какими ощущаю, может где-то теряя их настоящее значение. Интересно сравнить, а что у вас? Как вы ощущали?
Сейчас я могу с лёгкостью назвать дюжину людей, только из своего круга, которые запросто сойдут за образец душевного здоровья. Если не идеальный, то весьма убедительный. Однако, когда я попробовал назвать свои идеалы душевного здоровья из детства, у меня ничего не получилось. Поделился своими трудностями с Асей. Ася, как это принято у жён, посмотрела на меня со снисходительной нежностью и ткнула в очевидного кандидата, сначала у меня, потом у себя. Я замахал руками: "Не-не-не, ты неправильно смотришь! Ты как взрослый человек смотришь. Посмотри своими детскими глазами и скажи, кто был твоим образцом душевного здоровья". И тут мы подзависли. Вскрылось следующее наблюдение: во времена нашего детства (все 80-е - начало 90-х) душевное здоровье вообще отсутствовало как измерение. Не было таких тропок в голове, которые вели к мысли: “вот это господин более душевно здоров, чем я, а этот менее”. Были сумасшедшие и были обычные люди, всё, либо-либо.
Каковы шансы у ребёнка вырасти здоровым в отсутствие самого понятия, что такое здоровье? Но оставлю пока риторические вопросы в сторонке. Душевное здоровье не было измерением, не имело градаций. А что имело? Хороший человек-плохой человек. Да, измерение, потому что есть настоящая сволота, есть плохие, есть плохонькие, есть неплохие и так далее, вплоть до Ленина из рассказов о Ленине. Длинная линейка. А ещё счастливый человек - несчастный человек. Тоже измерение. А что такое счастливый человек из нашего детства? Нам транслировали, что счастливый человек это человек “упакованный”. Если мужчина, значит материально обеспечен и удачно женился. Если женщина, то удачно вышла замуж и теперь материально обеспечена. То есть счастье - это внешняя характеристика. Даже если кто-то из моего окружения описывал счастье иначе, “счастливый” всегда оказывалось тем, что идёт снаружи вовнутрь. Счастливый, это когда много детей, счастливый, это когда все тебя уважают и т.д. Т.е. ты получил что-то снаружи и это дало эхо внутри.
По моим ощущениям, слом произошёл где-то на стыке века. Именно тогда счастье стало делом внутренним, требующим работы со своим восприятием. Более того, считать внешнее зависимым от внутреннего перестало быть маргинальной идеей. Ты сидишь в позе лотоса, формируешь намерение и, когда внутренняя работа проведена, вселенная внезапно окатывает тебя золотымденежным дождём. Ты не бегаешь за мужиком, а формируешь в себе независимую личность и мужик сам прибегает к тебе. Ну и т.д. Прошло немного времени и принципы стали куда менее топорными.
Про измерение хороший-плохой ещё хочу сказать. Напомню, я говорю про общее ощущение, тогда в детстве. Оно витало в воздухе и мне, да и Асе тоже, трудно было помыслить иное. Во первых, “хороший” находилось в области морали. Тогда мы не различали мораль и этику, мне и сейчас бывает трудно это сделать. Мораль - это внешние императивы. Если твоя совесть поддерживает общественную мораль - ты хороший. Если не поддерживает, но ты всё равно подчиняешься морали - тогда... ну... тоже неплохой. Также как со счастьем - внешнее первично, внутреннее вторично.
Во вторых, соотношение хороший-счастливый. В 80-е вектор “хороший человек” ещё мог мыслился перпендикулярным к вектору “счастливый человек”. То есть о путешествии к счастью можно было думать так, будто оно не конфликтует к моральными установками. Не нужно было впадать в совсем уж нереалистичные фантазии, чтобы представить себя и счастливым и хорошим одновременно. А после развала СССР мы увидели своими глазами эпоху “первоначального накопления капитала”. Бандиты, новые русские, повальное воровство. 1 сентября я пришёл в школу и кто-то принёс с каникул выражение “наглость - второе счастье”. Может быть, оно было в ходу и раньше, но вдруг все начали так говорить. Это примерно за год-два до “не нае@ёшь - не проживёшь”. Отчётливо помню, что именно в то время вектора “хороший” - “счастливый” разъехались и стали указывать чуть ли не в противоположные стороны. Хороший-счастливый стало компромиссом, не двумя измерениями, а одним. Даже мои родители, уж на что твёрдой морали люди, начали поговаривать: “надо быть реалистами” и предлагать мне сомнительные заработки. Со мной аналогичный слом произошёл много позже, только тогда я смог понять, что в этот момент происходит внутри.
По ощущениям, способность рассуждать о душевном здоровье бывший советский человек приобрёл одновременно с развалом морали. Не знаю, связано ли одно с другим, но примерно в один и тот же период. Значимое количество людей отказалось от идеи быть хорошими. Хороший-плохой, это как посмотреть, это вопрос угла зрения, а у викингов хороший, это кто больше людей убил, а что “русскому хорошо, то немцу - смерть” и т.д. При этом, от идеи быть счастливыми не отказались. Но изменилась и концепция счастья - счастье переместили извне вовнутрь. Раньше счастье описывали внешними атрибутами, теперь счастье стало внутренним состоянием. Счастье оказалось переплетено с душевным здоровьем. И мы вплотную им занялись. Сильно возрос спрос на психологию, эзотерику, восточные религии. Я много крутился среди людей “ищущих себя” и хотите верьте, хотите нет, но не произносимый вслух запрос эхом звучал в головах: “хочу быть бессовестно счастливым”. Опять же, по ощущениям, этот запрос усиливался примерно до 2010 года пока, наконец, не стал произноситься вслух на все лады. Это было видно даже по цитатам в соцсетях. Озлобленность 90-х ушла, но возрождением морали даже не пахло.
Однако, что радует, в последние годы “что такое хорошо, что такое плохо” возвращается в популярную психологию. Но уже не как мораль, а как этика, как необходимость каждому человеку иметь внутреннюю систему принципов, подчас вопреки принятым нормам. Такой же перенос как и со счастьем: мораль снаружи - этика внутри. На контрасте легко видно, насколько беспринципны были тренера “личностного роста” начала века. Уверен, через несколько лет станет само-собой разумеющимся, что без этики человек не может быть ни душевно здоровым, ни счастливым. Эта установка станет частью общественного мифа.
Не знаю, насколько хорошо, что мы приходим к этике через идею психологического комфорта, а не наоборот. Как будто этика - что-то вроде фитнеса, и про неё можно сказать как про фитнес, типа, с удовольствием бы не ходил бы в спортзал, но иначе разжирею, такая вот неизбежная трудность. Не знаю, хорошо ли. Но лучше так, чем никак.
--
Всё что вы прочитали выше, это не рефлексия и не размышления и уж тем более не факты. Это ретроспектива моих ощущений. И слова я старался использовать такие, какими ощущаю, может где-то теряя их настоящее значение. Интересно сравнить, а что у вас? Как вы ощущали?