О правовом положении служилых Чингисидов на Руси
Одним из аргументов, которые в последнее время выдвигаются сторонниками взгляда на Московское Царство как антинациональное, антирусское государство является факт пожалования русских городов служилым Чингисидам. При этом подразумевается, что русское население таких городов оказывалось в полной власти татар, которые могли с ним делать все, что им ни заблагорассудится. В действительности дело обстояло совершенно по-другому. Условия подобных пожалований строго оговаривались и оформлялись особыми юридическими документами - «шертными грамотами». Судя по описи русского царского архива, в XVI в. в нем хранились «грамоты шертные городетские Нордоулатова царева, и Салтангаева, и Зенаева, и Шахъавлиярова, и сеитов, и князей городетских - а всех грамот 9» (т.е. документы вассальных татарских правителей Городца Касимова в Мещере), а также «грамоты Магмед-Аминевы, как на Кошире был, Абдыл-Летифовы, как был на Юрьеве и поручная ево ж, и запись шертная, и новая Абде-Летифова, как ему дал князь велики Коширу» (Государственный архив России XVI столетия. Опыт реконструкции. М., 1978. Вып. 1. С. 39, 52). Отсюда можно заключить, что оформление шертной грамоты было обязательным условием пожалования служилого татарского правителя городом на Руси.
До наших дней дошел только один из таких документов - шерть, данная в 1508 г. царевичем Абдул-Латифом, сыном казанского хана Ибрагима, которому Василий III пожаловал город Юрьев. Уже В.В. Вельяминов-Зернов установил, что ее основные положения восходят к образцу подобных грамот, которые заключались с касимовскими ханами (В.В. Вельяминов-Зернов. Исследование о касимовских царях и царевичах. СПб., 1863. С. 207-209, 280, 281). Из этого следует, что текст шерти Абдул-Латифа является стандартным и свидетельствует о содержании всех остальных подобных грамот, не дошедших до нас.
В предисловии к документу говорится, что «князь великий… даетъ царю Абдылъ-Летифу городъ Юрьевъ зъ данью и со всеми пошлинами». Собственно, в этом и заключается весь смысл пожалования - служилый татарский царевич получает с города деньги на содержание себя и своих воинов, с которыми он обязуется воевать против врагов Руси. Никакой власти над населением города ему не предоставляется. Особо оговаривается запрет на насилие над жизнью или имуществом русских людей. Татары, которые это условие нарушают, подлежат бессудному убийству на месте преступления. Как отмечает по этому поводу А.Л. Хорошкевич, «на Руси регламентировались почти все стороны деятельности и жизни выходцев из Крымского и других ханств и орд. Целью регламентации было сохранение в неприкосновенности основ внутреннего развития страны, сокращение до минимума вмешательства крымских и ордынских выходцев в ее внутреннюю жизнь, гарантия неприкосновенности имущества коренного населения» (А.Л. Хорошкевич. Русь и Крым. От союза к противостоянию. М., 2001. С. 295).
А се грамота шертная, на которой далъ шерть Абдылъ-Летифъ царь, после того, какъ ему князь великий далъ городъ Юрьевъ, какъ ему быти у великого князя на Юрьеве. Язъ Абдылъ-Летифъ царь, далъ есми роту брату своему, великому князю Василью Ивановичю всеа Русии, и его детемъ, своей братье, съ своими уланы и со князми и со всеми съ нашими казаки на томъ: хто будетъ тебе великому князю Василью и твоимъ детемъ другъ, и то и мне другъ; а хто будетъ вашъ недругъ, ино и мне недругъ; а мне съ своимъ братомъ ни съ кемъ мир не взяти, ни ссылатися безъ вашего веленья. А отъ которого отъ моего брата отъ царя, или отъ кого ни буди, приедатъ ко мне человекъ съ какими речми ни буди, или зъ грамотою, и мне то сказати вамъ по сей роте въ правду, безъ хитрости, и того человека, хто ко мне приедетъ, назадъ не отпустити безъ вашего веленья. А хотети мне тебе великому князю Василью и детемъ и всему вашему хрестьянству и всемъ вашимъ землямъ добра, где ни буди. А съ королемъ ми съ полскимъ съ Жигимонтомъ и съ великимъ княземъ литовскимъ и съ его детми, или хто иной будетъ государь на Полской земле и на Литовской земле и съ ихъ детми, также и съ теми князми, которые на нихъ смотрятъ, намъ другомъ не быти и не пристати намъ къ нимъ никоторыми делы и не ссылатись намъ съ ними ни человекомъ, ни грамотами, никоторою хитростью, ни уланомъ ни княземъ нашимъ съ ними не ссылатись, ни нашимъ казакомъ. А кого къ намъ пришлетъ король полской и великий князь литовский, или хто ни буди изъ Полские земли и изъ Литовские земли пришлютъ къ намъ съ какими речми ни буди, или зъ грамотами, и намъ того не отпустити, изымавъ его, да къ тебе великому князю и къ твоимъ детемъ послати, а о томъ намъ вамъ сказати по той роте, съ чемъ къ намъ пришлютъ. А которые грамоты къ намъ пришлютъ, и намъ те грамоты къ вамъ послати. Также намъ и съ иными вашими недруги ни съ кемъ, кто ни буди вамъ недругъ, не ссылатися никоторыми делы, никоторою хитростью, и не приставати мне къ нимъ и другомъ имъ не быти никоторыми делы, а быти мне на всякого твоего недруга съ тобою съ великимъ княземъ везде заодинъ. А что намъ, слышевъ о вашемъ добре, или о лихе и о всемъ вашемъ хрестьянстве, о всехъ вашихъ земляхъ отъ кого ни буди, то намъ вамъ сказати по той нашей роте въ правду, безъ хитрости. А куды пойду съ тобою на твое дело, или куде меня пошлешь на свое дело съ своею братьею, или съ своими людми, или куде одного меня пошлешь на свое дело, и мне Абдылъ-Летифу и моимъ уланомъ и княземъ и казакомъ нашимъ, ходя по вашимъ землямъ, не имать и не грабить своею рукою ничего, ни надъ хрестьяниномъ ни надъ какимъ не учинити никаковы силы; а хто учинитъ надъ хрестьянскимъ богомолствомъ, надъ Божиею церковию, каково поругание, или надъ хрестьянствомъ надъ кемъ ни буди учинитъ какову силу, и мне за того за лихого не стояти, по той роте его выдати. А хто его надъ темъ насилствомъ убьетъ, въ томъ вины нетъ, того для мне роты не сложити. А кого ми слати на Москву къ тебе къ великому князю и къ твоимъ детемъ своихъ пословъ, и имъ ездити отъ Юрьева города, также и съ Москвы къ Юрьеву по ямомъ, а кормъ имъ даютъ на ямехъ ваши ямщики, посмотря по людемъ и по конемъ. А кто поедетъ нашихъ людей торговлею, или своимъ деломъ, а не къ тебе къ великому князю, а те ездятъ, кормъ себе купятъ, а у людей силою корму не емлютъ; а кто почнетъ силою кормъ имати и подводы своею рукою, посолъ ли, не посолъ ли, а кто его надъ темъ убьетъ, в томъ вины нетъ. А кого пошлете вы своихъ пословъ въ которую орду ни буди, или ордынского посла отпустите, посолъ ли пакъ къ вамъ пойдетъ отъ которого царя, или отъ царевича, или гости бесермена, или гости ваши пойдутъ торгомъ отъ васъ, или къ вамъ пойдутъ, и мне Абдылъ-Летифу царю и моимъ уланомъ и княземъ и нашимъ козакомъ техъ не имати, ни грабити, отпущати ихъ доброволно. А кто побежитъ русинъ изъ орды изъ которые ни буди, а прибежитъ на наши казаки, и нашимъ казакомъ техъ людей не имати, ни грабити, отпущати доброволно въ ваши земли. А что у васъ Янай царевичь въ городке въ Мещерскомъ, и Шихъ-Авлиаръ царевичь въ Сурожике, или иной царь или царевичь будетъ у васъ въ вашей земли, и мне Абдылъ-Летифу царю имъ лиха никакова не мыслити, ни чнити, ним моимъ уланомъ, ни княземъ, ни казакомъ нашимъ всемъ. А отъ нихъ мне ихъ улановъ и князей и казаковъ всехъ не приимать, хотя которые уланы и князи и казаки отъ нихъ отстанутъ и пойдутъ въ орду и въ Казань, или инуда, а захотятъ ко мне, и мне ихъ и оттоле къ себе не приимати. А Янаю царевичю и Шихъ-Авлиару царевичю мне Абдылъ-Летифу царю лиха не мыслити, ни чинити никакова, ни моимъ уланомъ, ни княземъ, ни казакомъ всемъ; и отъ меня имъ къ себе моихъ улановъ и князей и казаковъ техъ не приимати, хотя которые уланы и князи и казаки отъ меня отстанутъ, пойдутъ въ Орду и въ Казань или инуда, а захотятъ къ нимъ, и имъ ихъ оттоле къ себе не приимать. А где пойдемъ на ваше дело съ вами вместе, или съ вашею братьею, или опроче васъ или улановъ и князей и казаковъ своихъ отпустимъ, или казаки наши куды пойдутъ на поле, или промежъ насъ и промежъ нашихъ улановъ и князей и казаковъ не быти лиху никоторому нигде. Также ми отъ васъ татаръ не приимати, а вамъ отъ меня людей не приимать, опричь Ширинова роду и Баарынова и Аргинова и Кипчакова. А въ Казань и на Казанские места мне своихъ людей безъ вашего ведома воевати не посылати ни съ конми, ни въ судехъ, а войны не замышляти. А что ты князь великий Василей Ивановичь всеа Русии, братъ мой, далъ мне въ своей земле городъ Юрьевъ, и мне отъ тебя изъ твоей земли вонъ не идти никуда безъ твоего веленьа и быти мне Абды-Летифу царю послушну во всемъ тебе великому князю Василью Ивановичю всеа Русии. А на томъ на всемъ, какъ въ сей грамоте писано, язъ Абды-Летифъ царь тебе брату своему, великому князю Василью Ивановичю всеа Русии, и твоимъ детемъ, своей братьи, съ своими уланы и съ князми и съ всеми нашими казаки крепко шерть дали есмя, что мне Абды-Летифу царю правити тебе великому князю Василью Ивановичю всеа Русии во всемъ по тому, какъ въ сей грамоте писано, по сей нашей шерти, и по той нашей шерти, что есмя тебе дали шерть на записи, и по той шерти, что дали тебе шерть царевы Минли-Гиреевы послы, Магмедша князь съ товарищи, въ правду, безъ всякие хитрости. Писанъ на Москве, лета 7017 (1508), декабря 29.
Сборник Императорского Русского исторического общества. Т. 95. СПб., 1895. С. 49-51
До наших дней дошел только один из таких документов - шерть, данная в 1508 г. царевичем Абдул-Латифом, сыном казанского хана Ибрагима, которому Василий III пожаловал город Юрьев. Уже В.В. Вельяминов-Зернов установил, что ее основные положения восходят к образцу подобных грамот, которые заключались с касимовскими ханами (В.В. Вельяминов-Зернов. Исследование о касимовских царях и царевичах. СПб., 1863. С. 207-209, 280, 281). Из этого следует, что текст шерти Абдул-Латифа является стандартным и свидетельствует о содержании всех остальных подобных грамот, не дошедших до нас.
В предисловии к документу говорится, что «князь великий… даетъ царю Абдылъ-Летифу городъ Юрьевъ зъ данью и со всеми пошлинами». Собственно, в этом и заключается весь смысл пожалования - служилый татарский царевич получает с города деньги на содержание себя и своих воинов, с которыми он обязуется воевать против врагов Руси. Никакой власти над населением города ему не предоставляется. Особо оговаривается запрет на насилие над жизнью или имуществом русских людей. Татары, которые это условие нарушают, подлежат бессудному убийству на месте преступления. Как отмечает по этому поводу А.Л. Хорошкевич, «на Руси регламентировались почти все стороны деятельности и жизни выходцев из Крымского и других ханств и орд. Целью регламентации было сохранение в неприкосновенности основ внутреннего развития страны, сокращение до минимума вмешательства крымских и ордынских выходцев в ее внутреннюю жизнь, гарантия неприкосновенности имущества коренного населения» (А.Л. Хорошкевич. Русь и Крым. От союза к противостоянию. М., 2001. С. 295).
А се грамота шертная, на которой далъ шерть Абдылъ-Летифъ царь, после того, какъ ему князь великий далъ городъ Юрьевъ, какъ ему быти у великого князя на Юрьеве. Язъ Абдылъ-Летифъ царь, далъ есми роту брату своему, великому князю Василью Ивановичю всеа Русии, и его детемъ, своей братье, съ своими уланы и со князми и со всеми съ нашими казаки на томъ: хто будетъ тебе великому князю Василью и твоимъ детемъ другъ, и то и мне другъ; а хто будетъ вашъ недругъ, ино и мне недругъ; а мне съ своимъ братомъ ни съ кемъ мир не взяти, ни ссылатися безъ вашего веленья. А отъ которого отъ моего брата отъ царя, или отъ кого ни буди, приедатъ ко мне человекъ съ какими речми ни буди, или зъ грамотою, и мне то сказати вамъ по сей роте въ правду, безъ хитрости, и того человека, хто ко мне приедетъ, назадъ не отпустити безъ вашего веленья. А хотети мне тебе великому князю Василью и детемъ и всему вашему хрестьянству и всемъ вашимъ землямъ добра, где ни буди. А съ королемъ ми съ полскимъ съ Жигимонтомъ и съ великимъ княземъ литовскимъ и съ его детми, или хто иной будетъ государь на Полской земле и на Литовской земле и съ ихъ детми, также и съ теми князми, которые на нихъ смотрятъ, намъ другомъ не быти и не пристати намъ къ нимъ никоторыми делы и не ссылатись намъ съ ними ни человекомъ, ни грамотами, никоторою хитростью, ни уланомъ ни княземъ нашимъ съ ними не ссылатись, ни нашимъ казакомъ. А кого къ намъ пришлетъ король полской и великий князь литовский, или хто ни буди изъ Полские земли и изъ Литовские земли пришлютъ къ намъ съ какими речми ни буди, или зъ грамотами, и намъ того не отпустити, изымавъ его, да къ тебе великому князю и къ твоимъ детемъ послати, а о томъ намъ вамъ сказати по той роте, съ чемъ къ намъ пришлютъ. А которые грамоты къ намъ пришлютъ, и намъ те грамоты къ вамъ послати. Также намъ и съ иными вашими недруги ни съ кемъ, кто ни буди вамъ недругъ, не ссылатися никоторыми делы, никоторою хитростью, и не приставати мне къ нимъ и другомъ имъ не быти никоторыми делы, а быти мне на всякого твоего недруга съ тобою съ великимъ княземъ везде заодинъ. А что намъ, слышевъ о вашемъ добре, или о лихе и о всемъ вашемъ хрестьянстве, о всехъ вашихъ земляхъ отъ кого ни буди, то намъ вамъ сказати по той нашей роте въ правду, безъ хитрости. А куды пойду съ тобою на твое дело, или куде меня пошлешь на свое дело съ своею братьею, или съ своими людми, или куде одного меня пошлешь на свое дело, и мне Абдылъ-Летифу и моимъ уланомъ и княземъ и казакомъ нашимъ, ходя по вашимъ землямъ, не имать и не грабить своею рукою ничего, ни надъ хрестьяниномъ ни надъ какимъ не учинити никаковы силы; а хто учинитъ надъ хрестьянскимъ богомолствомъ, надъ Божиею церковию, каково поругание, или надъ хрестьянствомъ надъ кемъ ни буди учинитъ какову силу, и мне за того за лихого не стояти, по той роте его выдати. А хто его надъ темъ насилствомъ убьетъ, въ томъ вины нетъ, того для мне роты не сложити. А кого ми слати на Москву къ тебе къ великому князю и къ твоимъ детемъ своихъ пословъ, и имъ ездити отъ Юрьева города, также и съ Москвы къ Юрьеву по ямомъ, а кормъ имъ даютъ на ямехъ ваши ямщики, посмотря по людемъ и по конемъ. А кто поедетъ нашихъ людей торговлею, или своимъ деломъ, а не къ тебе къ великому князю, а те ездятъ, кормъ себе купятъ, а у людей силою корму не емлютъ; а кто почнетъ силою кормъ имати и подводы своею рукою, посолъ ли, не посолъ ли, а кто его надъ темъ убьетъ, в томъ вины нетъ. А кого пошлете вы своихъ пословъ въ которую орду ни буди, или ордынского посла отпустите, посолъ ли пакъ къ вамъ пойдетъ отъ которого царя, или отъ царевича, или гости бесермена, или гости ваши пойдутъ торгомъ отъ васъ, или къ вамъ пойдутъ, и мне Абдылъ-Летифу царю и моимъ уланомъ и княземъ и нашимъ козакомъ техъ не имати, ни грабити, отпущати ихъ доброволно. А кто побежитъ русинъ изъ орды изъ которые ни буди, а прибежитъ на наши казаки, и нашимъ казакомъ техъ людей не имати, ни грабити, отпущати доброволно въ ваши земли. А что у васъ Янай царевичь въ городке въ Мещерскомъ, и Шихъ-Авлиаръ царевичь въ Сурожике, или иной царь или царевичь будетъ у васъ въ вашей земли, и мне Абдылъ-Летифу царю имъ лиха никакова не мыслити, ни чнити, ним моимъ уланомъ, ни княземъ, ни казакомъ нашимъ всемъ. А отъ нихъ мне ихъ улановъ и князей и казаковъ всехъ не приимать, хотя которые уланы и князи и казаки отъ нихъ отстанутъ и пойдутъ въ орду и въ Казань, или инуда, а захотятъ ко мне, и мне ихъ и оттоле къ себе не приимати. А Янаю царевичю и Шихъ-Авлиару царевичю мне Абдылъ-Летифу царю лиха не мыслити, ни чинити никакова, ни моимъ уланомъ, ни княземъ, ни казакомъ всемъ; и отъ меня имъ къ себе моихъ улановъ и князей и казаковъ техъ не приимати, хотя которые уланы и князи и казаки отъ меня отстанутъ, пойдутъ въ Орду и въ Казань или инуда, а захотятъ къ нимъ, и имъ ихъ оттоле къ себе не приимать. А где пойдемъ на ваше дело съ вами вместе, или съ вашею братьею, или опроче васъ или улановъ и князей и казаковъ своихъ отпустимъ, или казаки наши куды пойдутъ на поле, или промежъ насъ и промежъ нашихъ улановъ и князей и казаковъ не быти лиху никоторому нигде. Также ми отъ васъ татаръ не приимати, а вамъ отъ меня людей не приимать, опричь Ширинова роду и Баарынова и Аргинова и Кипчакова. А въ Казань и на Казанские места мне своихъ людей безъ вашего ведома воевати не посылати ни съ конми, ни въ судехъ, а войны не замышляти. А что ты князь великий Василей Ивановичь всеа Русии, братъ мой, далъ мне въ своей земле городъ Юрьевъ, и мне отъ тебя изъ твоей земли вонъ не идти никуда безъ твоего веленьа и быти мне Абды-Летифу царю послушну во всемъ тебе великому князю Василью Ивановичю всеа Русии. А на томъ на всемъ, какъ въ сей грамоте писано, язъ Абды-Летифъ царь тебе брату своему, великому князю Василью Ивановичю всеа Русии, и твоимъ детемъ, своей братьи, съ своими уланы и съ князми и съ всеми нашими казаки крепко шерть дали есмя, что мне Абды-Летифу царю правити тебе великому князю Василью Ивановичю всеа Русии во всемъ по тому, какъ въ сей грамоте писано, по сей нашей шерти, и по той нашей шерти, что есмя тебе дали шерть на записи, и по той шерти, что дали тебе шерть царевы Минли-Гиреевы послы, Магмедша князь съ товарищи, въ правду, безъ всякие хитрости. Писанъ на Москве, лета 7017 (1508), декабря 29.
Сборник Императорского Русского исторического общества. Т. 95. СПб., 1895. С. 49-51