(no subject)
А ведь и правда, не скатившись кубарем с горы, никогда и не поймешь, насколько тяжело было взбираться на нее перед этим. В том месяце того года, глядя снизу вверх на скалистые вершины почти покоренных, но укатившихся вверх Альп, я вдруг осознал - вокруг ущелье, то самое, самое глубокое на свете ущелье, пропасть, провал или яма, если хотите. И я стал наслаждаться мраком влажных стен и темнотой этой узкой дыры, убеждая себя, что вокруг меня приятный полумрак и легкая прохлада.
Это так просто - упиться потом собственной неудачи, собственного провала, а заесть - плодами со своего личного поля Ватерлоо.
Я наелся досыта, но неожиданно обнаружил себя посреди рыгающей кислым толпы людей, где каждый с душой хвалил собственное блюдо. Где-то наверху, далеко вверху светило солнце, а здесь, на дне ущелья царил тот самый приятный полумрак.
И тогда, неожиданно даже для себя самого, я полез наверх. Складывая кирпичи, каждый из которых давался сложнее предыдущего, я стал возводить новую пирамиду, тянущуюся к самым скалистым из скалистых вершин Альп. И, чем выше я взбирался, тем резче становился ветер вокруг, тем громче он завывал в ушах, тем ярче светило солнце, и тем сильнее, черт подери, мне хотелось все быстрее складывать все новые и новые кирпичи.
И тогда, неожиданно даже для себя самого, я остановился. Поднял голову и оглядел бесконечное, невероятное пространство вокруг меня. Прямо передо мной, под ногами, во мне, - из моей груди начиналась горная гряда, длинная, сложная, извилистая, местами казавшаяся непроходимой. Петляя и обрываясь провалами, она уходила далеко вперед и конца ей мне пока было не видно.
И тогда я просто пошел вперед и вверх.
Такие дела.
Это так просто - упиться потом собственной неудачи, собственного провала, а заесть - плодами со своего личного поля Ватерлоо.
Я наелся досыта, но неожиданно обнаружил себя посреди рыгающей кислым толпы людей, где каждый с душой хвалил собственное блюдо. Где-то наверху, далеко вверху светило солнце, а здесь, на дне ущелья царил тот самый приятный полумрак.
И тогда, неожиданно даже для себя самого, я полез наверх. Складывая кирпичи, каждый из которых давался сложнее предыдущего, я стал возводить новую пирамиду, тянущуюся к самым скалистым из скалистых вершин Альп. И, чем выше я взбирался, тем резче становился ветер вокруг, тем громче он завывал в ушах, тем ярче светило солнце, и тем сильнее, черт подери, мне хотелось все быстрее складывать все новые и новые кирпичи.
И тогда, неожиданно даже для себя самого, я остановился. Поднял голову и оглядел бесконечное, невероятное пространство вокруг меня. Прямо передо мной, под ногами, во мне, - из моей груди начиналась горная гряда, длинная, сложная, извилистая, местами казавшаяся непроходимой. Петляя и обрываясь провалами, она уходила далеко вперед и конца ей мне пока было не видно.
И тогда я просто пошел вперед и вверх.
Такие дела.