(no subject)
Весь день 8 августа я провел, смутно осознавая, что в нескольких десятках километрах от Москвы, в небольшом загородном поселке, лежа в полумраке гостиной на крашенном деревянном полу рядом со старым кожаным диваном с лакированными ручками, умирает мой друг. Я очень ясно видел эту картину.
Едва слышимый звук телевизора, который всегда оставляют включенным на весь день, пение птиц в саду, и мой друг, беспомощно лежащий на полу, именно там, где и нашел его папа утром.
- Я думаю, что у нее инсульт, - сказал мне папа по телефону. - Она почти не двигается. Но я еще пока ничего не решил. Ей плохо, но я пока никуда ее не повезу.
Куда везти и зачем было сразу ясно без лишних слов. На полу рядом с диваном лежала и тяжело дышала лабрадор Нора, собака 16 лет от роду.
Она умерла вечером, едва стемнело. Все закончилось очень быстро. Вытянувшись в струнку на полу вдоль дивана, Нора осклабилась, захрипела и неожиданно обмякла.
Ее похоронили в глубине сада, между двумя дубами.
Она была хорошей собакой и чертовски хорошим другом.
Едва слышимый звук телевизора, который всегда оставляют включенным на весь день, пение птиц в саду, и мой друг, беспомощно лежащий на полу, именно там, где и нашел его папа утром.
- Я думаю, что у нее инсульт, - сказал мне папа по телефону. - Она почти не двигается. Но я еще пока ничего не решил. Ей плохо, но я пока никуда ее не повезу.
Куда везти и зачем было сразу ясно без лишних слов. На полу рядом с диваном лежала и тяжело дышала лабрадор Нора, собака 16 лет от роду.
Она умерла вечером, едва стемнело. Все закончилось очень быстро. Вытянувшись в струнку на полу вдоль дивана, Нора осклабилась, захрипела и неожиданно обмякла.
Ее похоронили в глубине сада, между двумя дубами.
Она была хорошей собакой и чертовски хорошим другом.