Проводы
Девять дней, как папы нет.
А я все помню.
Все, что происходило, отпечатывалось во мне не хуже, чем на видеопленке. Эти события, каждый этап, каждая встреча, словно были срежиссированы талантливым мастером. Грех с моей стороны было бы это не записать. Но приняться я смог только сейчас.
Единственная тема, какой я решил, по возможности, не затрагивать, - это мои чувства. Сколько раз уже описано.
Скажу одно: мое настроение и самочувствие были совершенно точно связаны с переживаниями папы, когда он так неожиданно для себя и для нас вышел из своей бренной оболочки.
Он умер тихой и быстрой кончиной праведника. Почти без мучений.
Всем, кто его знал, известно: этот человек за всю жизнь не сделал ничего такого, что могло бы кому-то повредить.
Не оттер никого в борьбе за место. Не бросил в грешника камня вместе со всеми. Не обидел убогого.
Напротив, к убогим он всегда относился очень бережно. Слишком бережно, как нам казалось.
Лишь последние несколько лет я начал по-настоящему осознавать, кого мне послал Господь в отцы.
Валентин Петрович Карпов был совершенно уникальным человеком, и я обязательно о нем буду писать.
В тот день я к нему не успел. Отек мозга случился слишком быстро, от резкого движения, когда он утром встал с кровати.
Я был на полпути к дому родителей, когда его окончательно не стало.
И вот я поднял его с пола и положил на диван.
Бренная оболочка, такая мне родная и еще теплая. Но его-то уже там не было.
Он вышел из тела и стал робко оглядываться. Наверное, он слышал, как я приговаривал: "Папа, эх, папа, ну что же ты, папа". И он был очень испуган. Я это чувствовал.
Мама ходила по дому совершенно потерянная.
Я, тоже мало что соображая, начал тыкать пальцами в телефон.
Скорая сменила номер, а что там - 003 или 113 я уже не помнил. Только не дозвонился.
Зато разыскал телефон поликлиники. В таких случаях почему-то идешь самым сложным и неудобным путем.
Потом начал читать молитвы на исход души от тела.
Довольно скоро пришла участковый врач. В груди у нее клокотал жесточайший кашель. Но она пришла и написала все, что следует. И дала нам, совершенно растерянным и убитым, первые инструкции, как действовать. А ее заключение о причине смерти впоследствии полностью подтвердилось.
Потом я позвонил в милицию, и уже через десять минут мама, на автопилоте, пошла открывать дверь.
Вернулась совершенно растерянная, с раскрытой красной книжечкой.
За порогом, склонив голову, стоял огромный краснолицый мужик в кожаной куртке. в книжечке была его фотография и какие-то убедительные печати и буквы, которых никто никогда не читает.
Он очень вежливо соболезновал. И успокаивал: "Я в квартиру не войду". И несколько раз подчеркнул: "Мы все сделаем через собес".В общем, вел себя в соответствии с какой-то умной "психологической" инструкцией.
А когда я отдал ему красную книжечку и сказал, что у нас уже есть агент, он включил последний прием:
"Тогда я отзвонюсь начальству и скажу, что клиент отказывается от наших услуг?"
И громко сказал в трубку:
"Игорь Николаевич! Тут вот такой-то отказывается... Не знаю, почему... Нет, я все ему сказал", - и стал вслушиваться, прилежно ссутулившись. Он явно собирался дать мне всесильного Игоря Николаевича для дальнейшей обработки клиента.
Мне пришлось прервать постановку.
«Я не могу с вами разговаривать, извините», сказал я и закрыл дверь.
Когда я вышел к соседке, он еще стоял на лестнице. Я ему посочувствовал и сказал, чтобы он на нас свое драгоценное время не тратил.
Как потом мне кто-то сказал, в такой ситуации связь между звонком в милицию и приходом соболезнующего амбала подмечена не как неоднократный случай, а как постоянная закономерность.
Скорость, с какой узнают о кончине человека люди, не имеющие к нему никакого отношения, просто поразительна. У меня была возможность увидеть множество граждан, которые крепко привязали свое благополучие к сфере смерти и погребения.
Пока мы ждали милицию, я успел поговорить с несколькими очень вежливыми женскими голосами.
Можно было легко оценить степень мастерства и подготовленности.
Тут, как и везде, есть свои профессионалы и дилетанты. Отличники и троечники.
Одна дама дала мне исчерпывающие инструкции: начиная от того, какие документы мне понадобятся на каждом этапе, заканчивая списком вещей, которые необходимо сдать в морг. А потом она ненавязчиво оставила телефон своей конторы, посоветовав не вестись на мошенников.
Следующий звонок был таким:
- Здравствуйте, примите наши соболезнования.
- Спасибо.
- Вы уже знаете, что надо делать?
- Так, в общих чертах.
- Хочу вас предупредить: если вам будут предлагать агентов, не соглашайтесь. вы представить себе не можете, как много развелось мошенников.
- Но нам уже тут звонили. Все рассказали...
Тут она чувствует, что клиент уходит, и ее, как нетерпеливого рыбака-новичка заносит. Она судорожно дергает свой пустой крючок.
- Кто звонил? Как ее зовут?!!
- Не знаю, что я - имя-отчество буду спрашивать?
- Так я вам скажу! Это точно молдоване! работают тут нелегально, гарантии никакой не дают!...
- Да мне все равно.
- Нет-нет! Вам не должно быть все равно! Вот вам телефон, позвоните - и вам все сделают.
Словом, поддержи своего производителя.
Они звонили и предлагали, а мое чувство стиля отчаянно сигналило мне приступами тошноты.
И я спросил совета у друзей. О чем не пожалел. Хельга Патаки дала мне прекрасный контакт.
Потом на старой "пятерке" приехали двое милиционеров.
Они писали протокол, а я почему-то совсем не напрягался из-за того что двое в форме и в сапогах. сидят за нашим круглым столом в комнате. Обычные молодые парни, занятые самой непростой и неблагодарной работой, ничего кроме человеческой симпатии не вызывали.
Я предложил чаю. Потому что, я знаю, папа обязательно бы так поступил. Они, что вполне предсказуемо, отказались.
И попросили позвать соседей в качестве понятых.
"Это уже второй вызов за сегодня", сказали полицейские. Такой был день.
Вообще, в те дни скорых на улицах и во дворах было, кажется, больше, чем обычных машин.
продолжение следует
А я все помню.
Все, что происходило, отпечатывалось во мне не хуже, чем на видеопленке. Эти события, каждый этап, каждая встреча, словно были срежиссированы талантливым мастером. Грех с моей стороны было бы это не записать. Но приняться я смог только сейчас.
Единственная тема, какой я решил, по возможности, не затрагивать, - это мои чувства. Сколько раз уже описано.
Скажу одно: мое настроение и самочувствие были совершенно точно связаны с переживаниями папы, когда он так неожиданно для себя и для нас вышел из своей бренной оболочки.
Он умер тихой и быстрой кончиной праведника. Почти без мучений.
Всем, кто его знал, известно: этот человек за всю жизнь не сделал ничего такого, что могло бы кому-то повредить.
Не оттер никого в борьбе за место. Не бросил в грешника камня вместе со всеми. Не обидел убогого.
Напротив, к убогим он всегда относился очень бережно. Слишком бережно, как нам казалось.
Лишь последние несколько лет я начал по-настоящему осознавать, кого мне послал Господь в отцы.
Валентин Петрович Карпов был совершенно уникальным человеком, и я обязательно о нем буду писать.
В тот день я к нему не успел. Отек мозга случился слишком быстро, от резкого движения, когда он утром встал с кровати.
Я был на полпути к дому родителей, когда его окончательно не стало.
И вот я поднял его с пола и положил на диван.
Бренная оболочка, такая мне родная и еще теплая. Но его-то уже там не было.
Он вышел из тела и стал робко оглядываться. Наверное, он слышал, как я приговаривал: "Папа, эх, папа, ну что же ты, папа". И он был очень испуган. Я это чувствовал.
Мама ходила по дому совершенно потерянная.
Я, тоже мало что соображая, начал тыкать пальцами в телефон.
Скорая сменила номер, а что там - 003 или 113 я уже не помнил. Только не дозвонился.
Зато разыскал телефон поликлиники. В таких случаях почему-то идешь самым сложным и неудобным путем.
Потом начал читать молитвы на исход души от тела.
Довольно скоро пришла участковый врач. В груди у нее клокотал жесточайший кашель. Но она пришла и написала все, что следует. И дала нам, совершенно растерянным и убитым, первые инструкции, как действовать. А ее заключение о причине смерти впоследствии полностью подтвердилось.
Потом я позвонил в милицию, и уже через десять минут мама, на автопилоте, пошла открывать дверь.
Вернулась совершенно растерянная, с раскрытой красной книжечкой.
За порогом, склонив голову, стоял огромный краснолицый мужик в кожаной куртке. в книжечке была его фотография и какие-то убедительные печати и буквы, которых никто никогда не читает.
Он очень вежливо соболезновал. И успокаивал: "Я в квартиру не войду". И несколько раз подчеркнул: "Мы все сделаем через собес".В общем, вел себя в соответствии с какой-то умной "психологической" инструкцией.
А когда я отдал ему красную книжечку и сказал, что у нас уже есть агент, он включил последний прием:
"Тогда я отзвонюсь начальству и скажу, что клиент отказывается от наших услуг?"
И громко сказал в трубку:
"Игорь Николаевич! Тут вот такой-то отказывается... Не знаю, почему... Нет, я все ему сказал", - и стал вслушиваться, прилежно ссутулившись. Он явно собирался дать мне всесильного Игоря Николаевича для дальнейшей обработки клиента.
Мне пришлось прервать постановку.
«Я не могу с вами разговаривать, извините», сказал я и закрыл дверь.
Когда я вышел к соседке, он еще стоял на лестнице. Я ему посочувствовал и сказал, чтобы он на нас свое драгоценное время не тратил.
Как потом мне кто-то сказал, в такой ситуации связь между звонком в милицию и приходом соболезнующего амбала подмечена не как неоднократный случай, а как постоянная закономерность.
Скорость, с какой узнают о кончине человека люди, не имеющие к нему никакого отношения, просто поразительна. У меня была возможность увидеть множество граждан, которые крепко привязали свое благополучие к сфере смерти и погребения.
Пока мы ждали милицию, я успел поговорить с несколькими очень вежливыми женскими голосами.
Можно было легко оценить степень мастерства и подготовленности.
Тут, как и везде, есть свои профессионалы и дилетанты. Отличники и троечники.
Одна дама дала мне исчерпывающие инструкции: начиная от того, какие документы мне понадобятся на каждом этапе, заканчивая списком вещей, которые необходимо сдать в морг. А потом она ненавязчиво оставила телефон своей конторы, посоветовав не вестись на мошенников.
Следующий звонок был таким:
- Здравствуйте, примите наши соболезнования.
- Спасибо.
- Вы уже знаете, что надо делать?
- Так, в общих чертах.
- Хочу вас предупредить: если вам будут предлагать агентов, не соглашайтесь. вы представить себе не можете, как много развелось мошенников.
- Но нам уже тут звонили. Все рассказали...
Тут она чувствует, что клиент уходит, и ее, как нетерпеливого рыбака-новичка заносит. Она судорожно дергает свой пустой крючок.
- Кто звонил? Как ее зовут?!!
- Не знаю, что я - имя-отчество буду спрашивать?
- Так я вам скажу! Это точно молдоване! работают тут нелегально, гарантии никакой не дают!...
- Да мне все равно.
- Нет-нет! Вам не должно быть все равно! Вот вам телефон, позвоните - и вам все сделают.
Словом, поддержи своего производителя.
Они звонили и предлагали, а мое чувство стиля отчаянно сигналило мне приступами тошноты.
И я спросил совета у друзей. О чем не пожалел. Хельга Патаки дала мне прекрасный контакт.
Потом на старой "пятерке" приехали двое милиционеров.
Они писали протокол, а я почему-то совсем не напрягался из-за того что двое в форме и в сапогах. сидят за нашим круглым столом в комнате. Обычные молодые парни, занятые самой непростой и неблагодарной работой, ничего кроме человеческой симпатии не вызывали.
Я предложил чаю. Потому что, я знаю, папа обязательно бы так поступил. Они, что вполне предсказуемо, отказались.
И попросили позвать соседей в качестве понятых.
"Это уже второй вызов за сегодня", сказали полицейские. Такой был день.
Вообще, в те дни скорых на улицах и во дворах было, кажется, больше, чем обычных машин.
продолжение следует