послед нийдень - учи цолень
На пираплётном факультете кончаются уроки, на той неделе нам всем расставят двойки и затем пустят два дня открытых дверей, пофотографирую плоды наукъ. Удивительно, но даже при нашем, ээ, щадящем режиме нашлись люди, которые умудрились не успеть с курсовыми проектами и в последний учебный день, все в мыле и дыму из задницы, всё ещё осаждали нашу добрую Элизу насчёт помочь и спасти. Всего-то надо было представить, в качестве курсового шедевра, хотя бы один, адын! - простейший цельнотканевой переплёт по всем правилам.
Но студни как-то с самого начала поделились на две категории. Одни (как я) отважно клепали на каждый новоизученный приём по два, по три и более, ээ, изделий - из разной первой встречной бумаги разного состава, формата и толщины, хочувсёзнать, где только можно на глаз - сгибается, режется и шьётся на глаз, вышло криво - начать новый, в мастерской не успеваю - беру домой и тачаю дома. Попереплетали кучу нужного в хозяйстве и даже поиздавали тиражами в десяток-другой экз. всякую хрень вроде отчётов о путешествиях или самодельных стишков.
И другие, которые избрали противоположную тактику, делать на каждый пункт программы только один экзерсис, но со звериной тщательностию, семь раз отмеряя и потом ещё семь раз проверяя, закупая по каталогам бумагу строго запланированной марки и цвета, спрашивая преподавательского благословения на каждый чих и беспрестанно справляясь то с о своими записями, то с видосиками в телефончиках, каковых видосиков у них уже накопились десятки и чорт в них ногу сломит.
Нетрудно догадаться, кто оказался правъ. Медленные педантичные аккуратисты зашились к концу года непоправимо, приёмы ремесла ведь запоминаются руками, а не головой (и уж тем более не телефончиком), а руки у них не успели запомнить ничего, и когда дело дошло до цельнотканевого переплёта, где число последовательных операций не меньше двадцати четырёх, руки естественно уж ничего не могли удержать в памяти, как тот конь Боксёр у Оруэлла, который выучил алфавит только до буквы Г, и при всякой попытке выучить Д, Е, Ж и З снова забывал А, Б, В и Г. Бумага и коленкор, клей и муслин, резаки и плиуары внезапно превращаются из покорных верноподданных в злых врагов и предателей юного интролигатора, и лучшие идеи при воплощении в жизнь убиваются о скошенные углы, залапанные поверхности, морщины и разрывы, а начинать сначала уже некогда, на проект было потрачено полтора месяца. В мастерской стоит плач и скрежет зубовный.
В принципе-то дивные их замыслы можно бы легко повторить за два часа чистого времени и за три дня с учётом времени на просушку.
Но это если не делать ошибок. Если делать - то да, полтора месяца, и то без гарантий.
Всё как у нас, иконописцев, всё как у нас.
Но студни как-то с самого начала поделились на две категории. Одни (как я) отважно клепали на каждый новоизученный приём по два, по три и более, ээ, изделий - из разной первой встречной бумаги разного состава, формата и толщины, хочувсёзнать, где только можно на глаз - сгибается, режется и шьётся на глаз, вышло криво - начать новый, в мастерской не успеваю - беру домой и тачаю дома. Попереплетали кучу нужного в хозяйстве и даже поиздавали тиражами в десяток-другой экз. всякую хрень вроде отчётов о путешествиях или самодельных стишков.
И другие, которые избрали противоположную тактику, делать на каждый пункт программы только один экзерсис, но со звериной тщательностию, семь раз отмеряя и потом ещё семь раз проверяя, закупая по каталогам бумагу строго запланированной марки и цвета, спрашивая преподавательского благословения на каждый чих и беспрестанно справляясь то с о своими записями, то с видосиками в телефончиках, каковых видосиков у них уже накопились десятки и чорт в них ногу сломит.
Нетрудно догадаться, кто оказался правъ. Медленные педантичные аккуратисты зашились к концу года непоправимо, приёмы ремесла ведь запоминаются руками, а не головой (и уж тем более не телефончиком), а руки у них не успели запомнить ничего, и когда дело дошло до цельнотканевого переплёта, где число последовательных операций не меньше двадцати четырёх, руки естественно уж ничего не могли удержать в памяти, как тот конь Боксёр у Оруэлла, который выучил алфавит только до буквы Г, и при всякой попытке выучить Д, Е, Ж и З снова забывал А, Б, В и Г. Бумага и коленкор, клей и муслин, резаки и плиуары внезапно превращаются из покорных верноподданных в злых врагов и предателей юного интролигатора, и лучшие идеи при воплощении в жизнь убиваются о скошенные углы, залапанные поверхности, морщины и разрывы, а начинать сначала уже некогда, на проект было потрачено полтора месяца. В мастерской стоит плач и скрежет зубовный.
В принципе-то дивные их замыслы можно бы легко повторить за два часа чистого времени и за три дня с учётом времени на просушку.
Но это если не делать ошибок. Если делать - то да, полтора месяца, и то без гарантий.
Всё как у нас, иконописцев, всё как у нас.