к Пепельной среде
Рассказали историю, из самых первых рук. Католическую, правда, но в очень православном духе. Героиня уже умерла, наследников нет, так что никто не пострадает, а напротив, ко всеобщему назиданию.
В конце 60-х или начале 70-х молодая благочестивая назовём её Жаклин была домработницей у приходского кюре двадцати пяти лет от роду. Их немножко попутал бес однажды. После чего Жаклин в ужасе от содеянного убежала с этой работы и из этого села.
Угадайте, убежал ли тот кюре.
Жаклин как-то устроилась, нашла другую работу и жильё, и - она ведь была не на шутку благочестива - каждое воскресенье ходила к мессе, но не причащалась. У исповеди тоже никогда не бывала. В течение ни много ни мало пятидесяти лет с хвостиком.
Угадайте, причащался ли тот кюре.
Годам к восьмидесяти Жаклин, по-видимому, сделалась несколько мудрее - а также и онкологический диагноз, вероятно, повлиял - и она наконец решилась - нет, не исповедоваться, а «просто рассказать» о своём страшном грехе. Идти к психологу с таким страшным грехомъ, конечно, было страшным грехомъ. К батюшке «просто рассказать» не ходют. Короче, хоть в омут головой. К счастью, существует институт старцев и стариц. Именно таким путём и пошла Жаклин.
Этим путём она таки успела получить отпущение грехов и причаститься, за день до смерти. Но для этого ей нарочно подыскивали такого кюре, который бы сумел всё правильно понять. Но даже и такому кюре Жаклин абсолютно отказывалась исповедоваться вживую, так что запрашивали специального епископского разрешения на отпущение грехов чрез телефоническую исповедь. Но даже и по телефону она абсолютно отказывалась озвучить своё аццкое согрешение, а уполномочила (организовавшую всё это) старицу всё рассказать тому избранному, особо духовному и понятливому кюре предварительно, так что на телефоническом рандеву Жаклин только дышала в трубку да отвечала «аминь». Но этого (поскольку епископ позволил) было достаточно, её страшный грехъ убелился белее снега, и она совершенно законно причастилась, а назавтра и преставилась. Каковую последовательность событий нельзя не признать весьма логичной.
Интересно, жив ли ещё тот кюре и не стал ли он случайно кардиналом.
В конце 60-х или начале 70-х молодая благочестивая назовём её Жаклин была домработницей у приходского кюре двадцати пяти лет от роду. Их немножко попутал бес однажды. После чего Жаклин в ужасе от содеянного убежала с этой работы и из этого села.
Угадайте, убежал ли тот кюре.
Жаклин как-то устроилась, нашла другую работу и жильё, и - она ведь была не на шутку благочестива - каждое воскресенье ходила к мессе, но не причащалась. У исповеди тоже никогда не бывала. В течение ни много ни мало пятидесяти лет с хвостиком.
Угадайте, причащался ли тот кюре.
Годам к восьмидесяти Жаклин, по-видимому, сделалась несколько мудрее - а также и онкологический диагноз, вероятно, повлиял - и она наконец решилась - нет, не исповедоваться, а «просто рассказать» о своём страшном грехе. Идти к психологу с таким страшным грехомъ, конечно, было страшным грехомъ. К батюшке «просто рассказать» не ходют. Короче, хоть в омут головой. К счастью, существует институт старцев и стариц. Именно таким путём и пошла Жаклин.
Этим путём она таки успела получить отпущение грехов и причаститься, за день до смерти. Но для этого ей нарочно подыскивали такого кюре, который бы сумел всё правильно понять. Но даже и такому кюре Жаклин абсолютно отказывалась исповедоваться вживую, так что запрашивали специального епископского разрешения на отпущение грехов чрез телефоническую исповедь. Но даже и по телефону она абсолютно отказывалась озвучить своё аццкое согрешение, а уполномочила (организовавшую всё это) старицу всё рассказать тому избранному, особо духовному и понятливому кюре предварительно, так что на телефоническом рандеву Жаклин только дышала в трубку да отвечала «аминь». Но этого (поскольку епископ позволил) было достаточно, её страшный грехъ убелился белее снега, и она совершенно законно причастилась, а назавтра и преставилась. Каковую последовательность событий нельзя не признать весьма логичной.
Интересно, жив ли ещё тот кюре и не стал ли он случайно кардиналом.