ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС И ПУСТОТА
отзыв на статью Бориса Кутенкова «Лирическая дерзость и литературные ортодоксы»
Ах, кто только не сетовал, что новое поколение не читает. Особенно современную литературу. Как же так? Были самой читающей страной и вдруг скатились до Пелевина и Донцовой. «Читатель пошёл не тот!» - утверждают писатели. «Писатель измельчал», - парируют читатели.
Ясное дело, виноваты и те, и другие.
Вот и Борис Кутенков в №2 журнала «День и ночь» за 2011 год вздыхает о том же самом, только не собственными словами, а со ссылкой на Дмитрия Дзюмина: «...русская литература сегодня функционирует в таком странном режиме, когда литераторы варятся в собственном соку, поэты старшего поколения не посещают вечера молодых поэтов, молодые поэты читают только друг друга, старшие не знают младших и т. д. Утрачена групповая идентичность (писатели больше не объединяются в литературные группы из эстетических соображений), утрачен, в конце концов, несчастный литературоцентризм, о котором уже и говорить стыдно, поскольку сказано очень много. Утрачена (и это самая большая утрата) связь писателя с массовой читательской аудиторией, поэтому откуда большинству петербуржцев узнать, например, о молодой петербургской поэзии? Они (петербуржцы) не ходят на литературные тусовки, предназначенные для литераторов. Современная русская литература закрыта для обычных (непосвящённых) граждан. Ситуация усугубляется ещё и тем, что литераторы сами стремятся возводить дополнительные стены, отгораживаясь как от читателя, так и друг от друга».
Конечно, меня неприятно удивило, насколько легко цитируемый (Дмитрий Дзюмин) и цитирующий (Борис Кутенков) путают понятия «русская литература» и «петербургская литература». Не на одном Петербурге клином свет сошёлся. Есть в России и другие города. Впрочем, Бориса Кутенкова можно простить, он человек молодой и на такие мелочи пока ещё, видимо, внимания не обращает.
Главное, меня порадовала постановка темы. Ну, думаю, сейчас автор нам всё и объяснит или, по крайней мере, гипотезу выдвинет, как же возникла эта самая «закрытость», куда подевалась «групповая идентичность», и почему все сварились в собственном соку.
Ничего подобного. Никаких объяснений, никаких рассуждений или гипотез. Цитату привёл длинную-предлинную, а проанализировать не удосужился. Вообще такой «приём» оказался для Кутенкова типичным: на протяжении всей своей неприлично долгой статьи он занимается бессистемным перечислением имён и публикаций, развешиванием ярлыков и всевозможными декларациями. Упакованное под общий заголовок, это всё называется обзором поэзии и критики в литературных журналах.
Например, отзываясь о статье Бориса Лукина, Кутенков зачем-то ставит ему в вину «деревенизмы и просторечья». Сам Кутенков, напротив, переполняет свою речь неологизмами, псевдонаучными терминами и иноязычными заимствованиями: «репрезентативность», «инвективы», «симулятивность» и др. Ну, хорошо, допустим, «деревенизмы и просторечья» смотрятся нелепо в литературном тексте. Пусть автор обоснует свою точку зрения, если считает себя в праве поучать коллег. Кутенков этого не делает, а сразу начинает критиковать содержание статьи Лукина. И снова отделывается декларациями - одним махом объявляет статью банальной на том основании, что Лукин говорит о проблемах, которые всем хорошо известны. В частности, Лукин поднимает проблему блата в литературной среде и проблему монополизации литературных изданий группой отдельных лиц.
Позвольте, но если проблема до сих пор не решена, значит она по прежнему актуальна. Да, к сожалению, Лукин не предлагает никаких решений. Но ведь и у Кутенкова их нет! Однако, решение ему и не нужно, его волнует оригинальность. Вот если бы Лукин обвинил в разложении литературной среды инопланетян или иностранную разведку - претензии сразу бы отпали.
Точно так же Кутенков негодует на то, что Лукин в своей статье «пренебрежительно высказывается о Борисе Рыжем» и «ставит через запятую таких разных поэтов, как Кибиров, Гандлевский и Ватутина». Где же опровержение? Где подробные разъяснения о величии Рыжего и перечень отличий Кибирова, Гандлевского и Ватутиной? Ничего.
Вообще, складывается впечатление, что автор обзора совершенно не уважает своего читателя или просто не знаком с нормами публицистической этики. Читатель не обязан понимать автора с полуслова, так же как не обязан он и соглашаться с автором безо всяких на то оснований. Не является ли такое пренебрежение к читателю одним из признаков той самой «замкнутости» литературных деятелей?
Но дело, на мой взгляд, не только в этом. Конечно, хорошо было бы, если бы автор обзора не занимался бессмысленным перечислением названий материалов и имён поэтов и развешиванием ярлыков, а сконцентрировался на работе одного критика или одного поэта, подробно и глубоко проанализировал бы её, выделил какую-то тенденцию, объяснил бы читателям свою точку зрения (поскольку правда ведь любопытно узнать, что он думает).
Предлагаю вернуться к вышеприведённой мысли Дмитрия Дзюмина, с которой выражает согласие и Борис Кутенков, собственно, единственной серьёзной мысли во всей длинной-предлинной статье. Дзюмину (Кутенкову) кажется, что проблема нынешнего литературного сообщества заключается в том, что «писатели больше не объединяются в литературные группы из эстетических соображений». Но давайте-ка разберёмся, «а был ли мальчик». Когда это в прежние времена писатели, особенно в России, объединялись из эстетических соображений?
Вспомним золотой век русской литературы. Центрами объединения писателей были крупные литературные журналы. Журналы эти отличались отнюдь не «эстетическими», а политическими убеждениями. Были журналы консервативные и либеральные, были ультра-консервативные и умеренно либеральные и т. д. Конечно, в каком-то роде идеологическая ориентация сказывалась на особенностях стиля того или иного автора, но это уже во вторую или третью очередь. На первом месте, конечно, была борьба идей, концепций и убеждений, которая действительно разделяла и объединяла писателей сильнее, чем членство в любом из нынешних кружков и союзов.
Возьмём революционную эпоху и прочитаем манифест Пролеткульта или ЛЕФа, так они больше похожи на программы политических партий, чем на трактаты по эстетике. Конечно, были внешне аполитичные символисты и ОБЭРИУ, так ведь они были насквозь религиозны, зачитывались Блавацкой и Штайнером, толковали Библию, изобретали «Новую церковь». Кстати, те же символисты-таки не удержались и опять же разделились по вопросу о Революции. Блок Революцию принял, за что был облит презрением бывших соратников по перу. Мережковский эмигрировал, а позже публично поддерживал Гитлеровскую агрессию против СССР. И примеры можно множить бесконечно.
А Кутенков пытается рассказать нам старую сказочку про «чистое искусство». Так послушал бы того же Алексея Цветкова, о котором в обзоре отзывается достаточно уважительно:
Художественная самореализация всегда совершается вопреки существующему «статус-кво» за счет нарушения не только эстетических, но и политических норм (они ведь тайно увязаны), хотя и с парадоксальным учетом этих самых норм. Это очень давно началось. Можно даже сказать «всегда было». Нужно ли напоминать радикальную политическую ангажированность йенских романтиков, «придумавшего модерн» социалиста Уильяма Морриса, итальянских футуристов, европейских экспрессионистов и сюрреалистов, «Баухауса», немецкой «новой вещественности», красный партбилет в кармане Магритта, «Ноябрьскую группу» и антидизайнеров-анархистов из групп «Архиграм» и «Архизум». Это не курьез, а неизбежность. Нарочитый политический «экстремизм» авангардистов не есть досадное недоразумение или просто следствие «метущейся души» 1.
«Нейтральность» - это всегда лукавое название лояльности 2.
Да собственно, ещё сто лет назад о том же писал в своих искусствоведческих работах Троцкий: «Чем беднее эпоха и её художники нравственным содержанием, тем судорожнее художество цепляется за мнимую независимость формы 3».
Но вернёмся к Кутенкову. Собственно, никаких основ для объединения и преодоления замкнутости он не предлагает, в его статье вообще нет ничего положительного. Если он кого и хвалит, то именно за отсутствие тех или иных недостатков. Так, он по-отечески одобряет критика Абдуллаева за «отсутствие идеологической ангажированности», то бишь за отсутствие внятно выраженных убеждений. Да уж, в наличии убеждений Кутенкова точно обвинить нелегко. Если автор вдруг попытается выразить какую-то идею, то это по терминологии Кутенкова говорит об «идеологической ангажированности», а уж если автор эту идею ещё и защищает, то это уже «банальность» и «дидактика».
Бесспорно, можно понять раздражение Бориса Кутенкова по поводу того, что журнал «Москва» «отличается ортодоксальностью и делает упор на патриотизм и православие 4». Тем более, что и патриотизм наш, и православие отдают казённым бюрократизмом. Но что же взамен этой, безусловно спорной, установки предлагает Кутенков? Как всегда, пустоту. Отсутствие, как высшее достоинство.
Таков мой ответ на поставленный автором вопрос. Связь писателя с массовой читательской аудиторией утрачена именно благодаря «пресловутому литературоцентризму». Замкнувшись исключительно на узко-литературных проблемах, боясь высунуть нос из собственных запятых, писатель становится чужд любому обществу, кроме собственного, начинает вариться в своём соку. Объединение авторов и формирование широкого круга читателей происходит только благодаря идейным установкам, которые надо сначала выработать, а потом иметь смелость в них признаться.
Впрочем, не знаю, хватит ли у Кутенкова и подобных ему смелости чётко и внятно озвучить свои человеческие и эстетические принципы. Ясное дело, на пустоту ярлычок не повесишь.
1Культурная политика левых. Часть вторая. http://www.rabkor.ru/debate/2981.html
2Там же
3 Освобождение слова. Литература и революция.
4Всё же не стоило ставить в одном предложении слова «ортодоксальность» и «православие».
Опубликовано в журнале "Мегалит" http://www.promegalit.ru/publics.php?id=3296