О цензуре и цензорах
На днях театральные критики признали г-на Райкина человеком года, награда за смелость нашла героя. Если быть точным за смелость и бескомпромиссность. В чем заключается собственно "смелость" лично для меня загадка. Вся знаменитая речь Константина Аркадьевича пропитана страхом перед цензурой, перед необходимостью отвечать за свои творческие изыски. Если бескомпромиссностью называется тотальное игнорирование чужих интересов ("Кого-то оскорбили, ну и что?"), то вопросов нет, это самая что ни на есть бескомпромиссность: я на уступки не пойду, а вы мне обязаны идти. Ибо я - творец, а вы ничего не понимаете. Это называется приватизация искусства, превращение его в игрушку для "творцов". Впрочем речь Райкина мы уже подробно разбирали здесь.
Сегодня я хочу поставить точку в вопросе о цензуре и финансировании государством
так называемого творчества. Что говорит Райкин? Что власть должна платить за то, что искусство держит перед ней зеркало, в котором видны недостатки этой власти. То есть функции нравственного контроля за властью (а не за обществом в целом) нонешние творцы готовы выполнять токмо за звонкую монету. Лично мне всегда казалось, что за звонкую монету придворные льстецы расхваливают власть на всех углах и всеми возможными способами. Но я человек простой, для деятелей современного искусства не авторитет ни разу. Поэтому со ссылками на "Историю Рима" Моммзена (как никак Нобелевская премия, труд авторитетный) я кратко изложу истоки и причины возникновения такого института как цензоры.
Дело было так. На протяжении почти двухсот лет плебеи боролись с патрициями за равенство политических и социальных прав. Борьба эта увенчалась успехом, и патрициат был упразднен. Но прежде чем это случилось, римская родовая знать с упорством и изощренностью достойными лучшего применения отстаивала свои властные позиции - исключительное право занимать высшие должности. Высшей должностью после установления республики была консульская. Консулов было двое, и они обладали полной и неограниченной властью внутри общины (гражданская юрисдикция) и вовне (военная юрисдикция). Осевая линия борьбы между патрициями и плебеями - это расщепление исходной неограниченной власти (imperium) на части, выведением из консульской юрисдикции различных полномочий в отдельные магистратуры.
Одним из первых шагов на этом пути было учреждение должности квесторов или военных казначеев, распоряжавшихся казной. С этого момента консул мог воспользоваться деньгами, только поставив в известность квестора, то есть возник контроль за расходами. Всегда было понятно кто, когда и сколько денег взял и на что. Это важный момент. Когда патрициат понял, что наступление плебеев остановить не удается, и недалек тот день когда они смогут занимать консульские должности, патриции решили выиграть время, увеличив количество высших должностей с тем, чтобы плебеи штурмовали каждую из них.
Для этого, в частности, вывели финансовые дела из консульской сферы ответственности и учредили должности цензоров, две штуки. Главной задачей цензора было управление финансами и бюджетирование. Квесторы выдавали деньги магистратам только с разрешения и согласия цензора. Консул отвечал за расходы по окончанию срока своих полномочий. Кроме того, консульские полномочия составления и пересмотра гражданских и податных списков были переданы цензорам. Что логично, раз люди заведуют расходами, то они же и управляют доходами, то бишь податями. Цензор, а до учреждения этой магистратуры консул, пересматривал списки сенаторов и всадников каждые четыре года и мог включать или исключать граждан из этих списков по своему усмотрению на основании несоблюдения ими нравственных норм. И это сочетание полномочий поставило цензоров по влиянию на государственные дела выше консулов. Впрочем борьба продолжалась, и вскоре у консулов была отнята судебная власть и передана претору (иногда называемому третьим консулом), а также полицейское производство, переданное в ведение курульных эдилов. А должность цензора со временем приобрела огромное значение.
С временем были приняты законы, согласно которым цензор мог включать в списки сенаторов не только консуляров, эдилов и преторов, но и граждан не занимавших высших должностей, если они проявили выдающуюся личную доблесть. Таким образом цензор мог исключать из сенаторских списков граждан с запятнанной репутацией и вводить туда отличившихся и признанных народом достойными сенаторского звания граждан. Таким образом из лучших людей государства формировался высший орган управления Рима - Сенат. Институт цензоров - это система положительного отбора, обеспечившая Рим выдающимся коллегиальным органом управления, фактически прообраз нынешней представительной демократии. Совершенно очевидно, что цензорами избирались самые достойные граждане иначе бы все это деградировало со стремительной скоростью. Во многом именно благодаря изложенным принципам Рим достиг такого могущества, которого не имело ни одно другое государство ни прежде, ни после этого.
Право определять нравственную чистоту было жестко увязано с правом распоряжаться финансами. Что мы должны вынести из этого исторического экскурса? Что цензоры - это институт сочетающий в себе цензуру и финансирование. Невозможно оторвать одно от другого, как этого хочет г-н Райкин сотоварищи. С какого рожна государство вообще должно давать безответственным творцам деньги? Пусть г-н Райкин держит зеркало перед частными спонсорами, за их деньги. Возможно он с удивлением узнает, что за свои деньги частный инвестор хочет удовлетворения своего эго, а не критики. Или вообще он хочет вложить деньги и получить их обратно с наваром. Просто бизнес и никакой цензуры. Советую г-ну Райкину пересмотреть фильм "Малхолланд Драйв" Девида Линча, эпизоды с фразой "Эта девушка", чтобы понять как и что частный инвестор хочет от творца за свои кровные деньги. А если это оскорбит самого творца, ну и что?