- Я поеду домой только на неделю, - сказала Дженни. - Больше я не выдержу, потому что холодно. Родители скупятся часто топить камин, а другого отопления нет.
- А провести нельзя? - спросил я.
- Ну можно, но очень дорого. Это же в деревне, там все так живут. И потом, даже если бы было отопление, то всё тепло бы через окна и щели выходило. Дом очень старый.
- Какого времени?
- Девятнадцатого века.
- Викторианский? Как романтично!
- Ну да, викторианский. Там очень страшно на самом деле. По ночам половицы скрипят. И потом, там уже умерла одна семья. Моя мама говорила недавно с человеком... как называется человек, который роет?
- Эээ... Что роет? Землю копает?
- Да, могилы.
- Могильщик? Гробокопатель?
- Да, точно, могильщик! Я в детстве его очень боялась, потому у нас как раз два кладбища как раз возле дома. И я его все время с лопатой на плече встречала.
- У вас дом в захолустной деревушке, и целых два кладбища рядом?
- Да. Так вот, он рассказал, что мой прадед приехал сюда с семьей из Манчестера, чтобы они хотя бы немного подышали деревенским воздухом, хотя они уже умирали от туберкулеза. И они еще пару месяцев пожили здесь, а потом все умерли, и жена и дети. Могильщик показал маме их фотографии.
- Чтоооо! - вскричал я. - Ну это уж слишком! Откуда у могильщика фотографии твоих родственников? Он что, и их тоже хоронил? Он вечный?
- Не знаю. Но мне кажется, он был всегда. Так вот, прадед после этого снова женился, на местной, и конечно, моя бабушка не сразу узнала об этой истории, а только когда выросла.
- А когда это всё произошло?
- Ну моей бабушке было лет двадцать, когда началась Вторая мировая.
- То есть где-то до Первой мировой?
- Наверное. Вообще у нас странное место. Фермеры злые. Одна женщина вовсе сумасшедшая. Моя мама ей однажды звонила, и та такого ей наговорила. Абсолютно безумная. А звонила ей мама, потому что ее муж убил собаку моей сестры.
- О Господи.
- Надо знать, что для моей сестры не было человека ближе, чем ее собака. И вот она как-то уехала в город, и велела мне гулять с ее собакой, но не спускать с поводка, чтобы она не погналась за овцой. А я спустила, и она, конечно, погналась за овцой одного фермера. А он как раз подъезжал на машине, и прямо из машины выстрелил в собаку. Пять раз. И мы не говорили моей сестре, пока она не вернулась. А вернулась она как раз с полным рюкзаком собачьих игрушек. Ужасно. И да, овцы. Овцы тоже ужасные. Много мертвых овец повсюду.
- Где? - не понял я. - Овцы в каком виде? Кости? Скелеты?
- Нет, просто мертвые овцы. Не скелеты, а трупы еще, потому что они плохо пахнут. Трупы, только без глаз, потому что глаза птицы выклевали.
Около минуты я размышлял над тем, чтó сказать.
- Мда. А что-нибудь веселое у вас в деревеньке есть?
- Ну да. Есть паб. Там можно пить эль. Еще там очень низкие... как они по-русски называется? Ты говорил, но я забыла.
Дженни нарисовала дверной проем.
- Косяки?
- Точно, косяки. Потому что народец в деревне мелкий. Мало солнца, вот и не растут. В пабе тоже, говорят, убили кого-то. Двое посетителей поссорились, и один другому засадил раскаленную кочергу в глаз. Я хорошо помню этот камин, из которого кочерга. Хочешь, я сделаю фотографии и тебе покажу?