Б.А. Старостин. О мировом древе
Ещё один сокращённый фрагмент из первой главы ("Зарождение диахронического восприятия знания"). Старостин Б.А. Становление историографии науки: от возникновения до XVIII в. М.: Наука, 1990. С. 32.
"Из трёх элементарных мыслимых вариантов представления о направленности движения знания, идея прогресса находит своё архаическое предвосхищение в образе культурного героя (в сказке - волшебного помощника, животного или предка); идея регресса - в образе золотого века, в сравнении с которым "век нынешний" мало что знает и чего стоит; наконец, идея круговорота - в мировом древе. Дерево с такими явлениями, как листопад, цветение, сезонное плодоношение, всегда служило естественным символом увядания и обновления природы; во многих мифологиях в кроне мирового древа помещены солнце, звёзды, луна. В буддийской иконографии изображение луны может символизировать мировое древо (или: лотос) в целом [1]; иногда на кроне вместо светила рисуют колесо [2]; ср. фольклорную реминисценцию у В.В. Маяковского: "Давайте - знаете - устроим карусель на дереве изучения добра и зла!" - а также вторую загадку принцессы Турандот из одноимённой пьесы К. Гоцци).
На мотив круговращения, встроенный в образ мирового древа, указывает связь этого образа со сменой лет. Поздний эллинизм, возродивший многие архаические мотивы, часто заостряет внимание на том же образе и родственной ему идее "мировой весны". Недаром А.Ф. Лосев, подчеркнувший эту заострённость у Плотина [3], сопоставляет её с метафорой "Единое - плод" (ср. ниже об Атласе) и заканчивает свою книгу о позднем эллинизме стихотворением Вяч. Ив. Иванова, фиксирующим эту родственность: "Так древо тайное растет душой одной Из влажной вечности глубокой, Одетое миров всечувственной весной, Вселенской листвой звездноокой" [4]. Новогодняя ёлка или (при трактовке весны как начала года) майское дерево - тоже остатки культа мирового древа, который был приурочен к моменту смены старого года новым.
...В римской мифологии сближение образа Вертумна (от индоевропейского корня, отразившегося и в русском "вертеть", "вращать"), бога перемен и сезонов, с мировым древо выражено через его брак с Помоной, богиней плодовых деревьев и рощ, что должно было подчеркнуть сопряжённость этого образа с суточным и годичным круговоротом светила. такие миниатюры встречаются в рукописях книги Козьмы Индикоплова [5]. Всё это свидетельствует о глубокой и долго сохранявшейся связи идей мирового древа и мирового кругооборота.
В мифомотивах "мирового древа" на первый план выступает не только идея генезиса знания как процесса различения вообще и не только (хотя в свете важнейшего значения этики для формирования социальности это вполне естественно) знания добра и зла, но и генезис противопоставления истины и заблуждения".
И на стр. 37-38 об Атласе:
"Греческий эпос и миф в своих истоках столь же архаичны, как и древневосточная гносеогония. Они восходят к тому древнейшему пласту античной культуры, который Фукидидом был определён как общий ей с "нынешними варварами" [6]. Специфичен как нововведение для античности не мифологический и эпический "как бы историзм", а попытки рациональной реконструкции прошлого с нащупыванием факторов. Этого ещё нет в архаической фазе, ни восточной, ни греческой: там, напротив, генезис и развитие были вырваны в объяснении (хотя бы и в объяснении происхождения знания) из реального времени, были противопоставлены природному и социальному миру, воспринимаемому как статичный...
Возникшая на перекрёстке влияний присредиземноморских архаических и постархаических (Египет, Персия) культур, греческая античность впитала и творчески развила практически все проанализированные в главе 1 гносеогонические мотивы, в основном очистив их от тотемно-архаических пережитков. Греческие культурные герои антропоморфны; золотой век, правда, не подвергается такой "историзации", как в Китае, но во всяком случае действующие в нём герои - это уже отнюдь не полулюди-полуживотные наподобие медведя-Юя или рыбы-Оаннеса, а зооморфность становится уделом чудищ, от которых очищают Элладу Геракл или Тезей. Зато культурная функция мирового Слова и изобретателей письменности подчёркивается.
Образ "древа" сохранился в мифе о яблоках Гесперид и сохранил свой гносеогонический план, но и здесь он как бы расщепился на "древо" и охраняющего его титана Атласа: титан поддерживает плечами (так у Гесиода; у Гомера - особым столбом, что ещё ближе к "древу") небесный свод с его хороводом светил (крону мирового древа) и стережёт плоды, которые здесь вторично утратили свою гносеогоническую роль (впрочем, вместе с Атласом их стережёт змей Ладон, архаический символ мудрости) и передали её самому Атласу. Из него позднейшие истолкователи (Плиний Старший и другие) сделали первого математика, астронома и создателя небесных глобусов и "атласов". Идеи же круговорота знания, в качестве архаического пережитка нередкие в античной литературе, утрачивают в этих истолкованиях связь со своим растительно-тотемным архетипом". [1] Paranavitana M.S. The significance of Sinhalese "Moonstones" // Artibus Asiae. 1954. Vol. 17, pt 3/4. P. 197-232. [2] Bosch F.D. The golden germ: An introduction to Indian symbolism. Gravenhage, 1960. P. 168. [3] Лосев А.Ф. История античной эстетики. М., 1963. Т. 6. С. 553. [4] Там же. С. 734. [5] МНМ. М., 1987-1988. Т. 1. С.313. [6] Фукидид. История. Л., 1981. С. 7. Я смотрю, кто-то в Калифорнийском университете книгу уже оцифровал, но в открытый доступ не выкладывает.
"Из трёх элементарных мыслимых вариантов представления о направленности движения знания, идея прогресса находит своё архаическое предвосхищение в образе культурного героя (в сказке - волшебного помощника, животного или предка); идея регресса - в образе золотого века, в сравнении с которым "век нынешний" мало что знает и чего стоит; наконец, идея круговорота - в мировом древе. Дерево с такими явлениями, как листопад, цветение, сезонное плодоношение, всегда служило естественным символом увядания и обновления природы; во многих мифологиях в кроне мирового древа помещены солнце, звёзды, луна. В буддийской иконографии изображение луны может символизировать мировое древо (или: лотос) в целом [1]; иногда на кроне вместо светила рисуют колесо [2]; ср. фольклорную реминисценцию у В.В. Маяковского: "Давайте - знаете - устроим карусель на дереве изучения добра и зла!" - а также вторую загадку принцессы Турандот из одноимённой пьесы К. Гоцци).
На мотив круговращения, встроенный в образ мирового древа, указывает связь этого образа со сменой лет. Поздний эллинизм, возродивший многие архаические мотивы, часто заостряет внимание на том же образе и родственной ему идее "мировой весны". Недаром А.Ф. Лосев, подчеркнувший эту заострённость у Плотина [3], сопоставляет её с метафорой "Единое - плод" (ср. ниже об Атласе) и заканчивает свою книгу о позднем эллинизме стихотворением Вяч. Ив. Иванова, фиксирующим эту родственность: "Так древо тайное растет душой одной Из влажной вечности глубокой, Одетое миров всечувственной весной, Вселенской листвой звездноокой" [4]. Новогодняя ёлка или (при трактовке весны как начала года) майское дерево - тоже остатки культа мирового древа, который был приурочен к моменту смены старого года новым.
...В римской мифологии сближение образа Вертумна (от индоевропейского корня, отразившегося и в русском "вертеть", "вращать"), бога перемен и сезонов, с мировым древо выражено через его брак с Помоной, богиней плодовых деревьев и рощ, что должно было подчеркнуть сопряжённость этого образа с суточным и годичным круговоротом светила. такие миниатюры встречаются в рукописях книги Козьмы Индикоплова [5]. Всё это свидетельствует о глубокой и долго сохранявшейся связи идей мирового древа и мирового кругооборота.
В мифомотивах "мирового древа" на первый план выступает не только идея генезиса знания как процесса различения вообще и не только (хотя в свете важнейшего значения этики для формирования социальности это вполне естественно) знания добра и зла, но и генезис противопоставления истины и заблуждения".
И на стр. 37-38 об Атласе:
"Греческий эпос и миф в своих истоках столь же архаичны, как и древневосточная гносеогония. Они восходят к тому древнейшему пласту античной культуры, который Фукидидом был определён как общий ей с "нынешними варварами" [6]. Специфичен как нововведение для античности не мифологический и эпический "как бы историзм", а попытки рациональной реконструкции прошлого с нащупыванием факторов. Этого ещё нет в архаической фазе, ни восточной, ни греческой: там, напротив, генезис и развитие были вырваны в объяснении (хотя бы и в объяснении происхождения знания) из реального времени, были противопоставлены природному и социальному миру, воспринимаемому как статичный...
Возникшая на перекрёстке влияний присредиземноморских архаических и постархаических (Египет, Персия) культур, греческая античность впитала и творчески развила практически все проанализированные в главе 1 гносеогонические мотивы, в основном очистив их от тотемно-архаических пережитков. Греческие культурные герои антропоморфны; золотой век, правда, не подвергается такой "историзации", как в Китае, но во всяком случае действующие в нём герои - это уже отнюдь не полулюди-полуживотные наподобие медведя-Юя или рыбы-Оаннеса, а зооморфность становится уделом чудищ, от которых очищают Элладу Геракл или Тезей. Зато культурная функция мирового Слова и изобретателей письменности подчёркивается.
Образ "древа" сохранился в мифе о яблоках Гесперид и сохранил свой гносеогонический план, но и здесь он как бы расщепился на "древо" и охраняющего его титана Атласа: титан поддерживает плечами (так у Гесиода; у Гомера - особым столбом, что ещё ближе к "древу") небесный свод с его хороводом светил (крону мирового древа) и стережёт плоды, которые здесь вторично утратили свою гносеогоническую роль (впрочем, вместе с Атласом их стережёт змей Ладон, архаический символ мудрости) и передали её самому Атласу. Из него позднейшие истолкователи (Плиний Старший и другие) сделали первого математика, астронома и создателя небесных глобусов и "атласов". Идеи же круговорота знания, в качестве архаического пережитка нередкие в античной литературе, утрачивают в этих истолкованиях связь со своим растительно-тотемным архетипом". [1] Paranavitana M.S. The significance of Sinhalese "Moonstones" // Artibus Asiae. 1954. Vol. 17, pt 3/4. P. 197-232. [2] Bosch F.D. The golden germ: An introduction to Indian symbolism. Gravenhage, 1960. P. 168. [3] Лосев А.Ф. История античной эстетики. М., 1963. Т. 6. С. 553. [4] Там же. С. 734. [5] МНМ. М., 1987-1988. Т. 1. С.313. [6] Фукидид. История. Л., 1981. С. 7. Я смотрю, кто-то в Калифорнийском университете книгу уже оцифровал, но в открытый доступ не выкладывает.