Что хочет сказать Экклесиаст?
"Книга Экклесиаста" - едва ли не самая странная,"небиблейская" из всех библейских книг. Ее авторитет был предметом острейшего спора между раввинистическими школами Гиллела и Шамая в 1 в. н. э.: первые отстаивали ее каноничность, вторые отрицали. Книгу спасло от исключения из канона главным образом то, что она приписывалась царю Соломону, от имени которого говорит неизвестный автор (однако ни один современный ученый не поддерживает этой атрибуции).
Вот Экклесиаст сокрушается о бессмыслице жизни:
2: 17 И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем; ибо все - суета и томление духа!
Отсюда следует как будто пессимистический вывод: следует осудить, а может быть, и прекратить свою жизнь, ибо она бесполезна и ненавистна. Проповедь самоубийства как честного расчета с жизнью. Так толкует Экклесиаста Лев Толстой в своей "Исповеди", обильно цитируя его и заключая, что пессимизм подводит царя Соломона к самоубийству. "Обманывать себя нечего. Все - суета. Счастлив, кто не родился, смерть лучше жизни; надо избавиться от нее".
А между тем, по Экклесиасту, жизнь все-таки лучше смерти. "Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву" (9:4).
То же самое в отношении труда. Сначала Экклесиаст обличает тщетность труда, а потом, как итог всех размышлений и мудрствований, призывает неустанно работать, не давать отдыха руке своей.
Обличение труда:
1:3 Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? 2: 11 И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все - суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем! 2: 18 И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен оставить его человеку, который будет после меня.
Оправдание труда:
9:10 Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости. 11:6 Утром сей семя твое, и вечером не давай отдыха руке твоей, потому что ты не знаешь, то или другое будет удачнее, или то и другое равно хорошо будет.
Странная логика. Вопреки бесполезности труда - трудись, не покладая рук. А может быть, не вопреки, а благодаря? Или то и другое: благопреки? Благопреки бесполезности труда, отдавайся ему.
О веселье Экклезиаст вначале отзывается уничижительно:
2:1-2 Сказал я в сердце моем: "дай, испытаю я тебя весельем, и насладись добром"; но и это - суета! О смехе сказал я: "глупость!", а о веселье: "что оно делает?" 7:4 Сердце мудрых - в доме плача, а сердце глупых - в доме веселья.
Но что же остается делать человеку на земле, если не жить в труде и веселье? И вот, осудив пустоту веселья, Экклесиаст восхваляет его:
8:15 И похвалил я веселье; потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем. 9:7 Итак иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим. 11:8 Если человек проживет и много лет, то пусть веселится он в продолжение всех их, и пусть помнит о днях темных, которых будет много: все, что будет, - суета!
Как же разрешить это противоречия Экклесиаста с самим собой? Может быть, два голоса - безнадежности и воодушевления - просто перекрывают и заглушают друг друга, оставляя в остатке иронический ноль? Одна из недавних и самых острых интерпретаций Экклесиаста принадлежит Каролине Шарп, которая предлагает видеть в этой книге "последовательную и риторические целенаправленную иронию, формирующую текст". "Саморепрезентация Экклесиаста отмечена глубокой и всепроникающей иронией, которая побуждает вдумчивого читателя отвергнуть авторитет Экклесиаста и достоверность его заключений, как это скрыто делает сама книга". "Он ненадежный мудрец, и в нем нет радости. Мы доверяем словам Экклесиаста только с опасностью для себя".
(Carolyn Sharp, “Ironic Representation, Authorial Voice, and Meaning in Qohelet,” Biblical Interpretation, Volume XII, I, 2004).
Ирония, по Шарп, состоит в том, что Экклесиаст с равной убежденностью высказывает противоположные взгляды, а значит, не придерживается ни одного из них. Он говорит одному и тому же и "да", и "нет", что подразумевает "ни да, ни нет". Еще одна возможная трактовка, в духе Михаила Бахтина, предполагала бы, что перед нами случай полифонии: звучат два голоса, пессимистический и оптимистический, безверия и веры, которые остаются непримиренными, каждый со своей неопровержимой правдой.
Так что же хочет сказать Экклесиаст ? Ведь не писалась же книга 2,5 тысячи лет назад лишь для того, чтобы подтвердить постмодернистские или металингвистические теории текста? Что-то хотел сказать своим читателям Экклесиаст, и что-то извлекали многие поколения читателей из его мудрости?
Вот Экклесиаст сокрушается о бессмыслице жизни:
2: 17 И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем; ибо все - суета и томление духа!
Отсюда следует как будто пессимистический вывод: следует осудить, а может быть, и прекратить свою жизнь, ибо она бесполезна и ненавистна. Проповедь самоубийства как честного расчета с жизнью. Так толкует Экклесиаста Лев Толстой в своей "Исповеди", обильно цитируя его и заключая, что пессимизм подводит царя Соломона к самоубийству. "Обманывать себя нечего. Все - суета. Счастлив, кто не родился, смерть лучше жизни; надо избавиться от нее".
А между тем, по Экклесиасту, жизнь все-таки лучше смерти. "Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву" (9:4).
То же самое в отношении труда. Сначала Экклесиаст обличает тщетность труда, а потом, как итог всех размышлений и мудрствований, призывает неустанно работать, не давать отдыха руке своей.
Обличение труда:
1:3 Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? 2: 11 И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все - суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем! 2: 18 И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен оставить его человеку, который будет после меня.
Оправдание труда:
9:10 Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости. 11:6 Утром сей семя твое, и вечером не давай отдыха руке твоей, потому что ты не знаешь, то или другое будет удачнее, или то и другое равно хорошо будет.
Странная логика. Вопреки бесполезности труда - трудись, не покладая рук. А может быть, не вопреки, а благодаря? Или то и другое: благопреки? Благопреки бесполезности труда, отдавайся ему.
О веселье Экклезиаст вначале отзывается уничижительно:
2:1-2 Сказал я в сердце моем: "дай, испытаю я тебя весельем, и насладись добром"; но и это - суета! О смехе сказал я: "глупость!", а о веселье: "что оно делает?" 7:4 Сердце мудрых - в доме плача, а сердце глупых - в доме веселья.
Но что же остается делать человеку на земле, если не жить в труде и веселье? И вот, осудив пустоту веселья, Экклесиаст восхваляет его:
8:15 И похвалил я веселье; потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем. 9:7 Итак иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим. 11:8 Если человек проживет и много лет, то пусть веселится он в продолжение всех их, и пусть помнит о днях темных, которых будет много: все, что будет, - суета!
Как же разрешить это противоречия Экклесиаста с самим собой? Может быть, два голоса - безнадежности и воодушевления - просто перекрывают и заглушают друг друга, оставляя в остатке иронический ноль? Одна из недавних и самых острых интерпретаций Экклесиаста принадлежит Каролине Шарп, которая предлагает видеть в этой книге "последовательную и риторические целенаправленную иронию, формирующую текст". "Саморепрезентация Экклесиаста отмечена глубокой и всепроникающей иронией, которая побуждает вдумчивого читателя отвергнуть авторитет Экклесиаста и достоверность его заключений, как это скрыто делает сама книга". "Он ненадежный мудрец, и в нем нет радости. Мы доверяем словам Экклесиаста только с опасностью для себя".
(Carolyn Sharp, “Ironic Representation, Authorial Voice, and Meaning in Qohelet,” Biblical Interpretation, Volume XII, I, 2004).
Ирония, по Шарп, состоит в том, что Экклесиаст с равной убежденностью высказывает противоположные взгляды, а значит, не придерживается ни одного из них. Он говорит одному и тому же и "да", и "нет", что подразумевает "ни да, ни нет". Еще одна возможная трактовка, в духе Михаила Бахтина, предполагала бы, что перед нами случай полифонии: звучат два голоса, пессимистический и оптимистический, безверия и веры, которые остаются непримиренными, каждый со своей неопровержимой правдой.
Так что же хочет сказать Экклесиаст ? Ведь не писалась же книга 2,5 тысячи лет назад лишь для того, чтобы подтвердить постмодернистские или металингвистические теории текста? Что-то хотел сказать своим читателям Экклесиаст, и что-то извлекали многие поколения читателей из его мудрости?