Как генерал, интриговавший против Дутова, к большевикам перебежал
Нет никаких сомнений, что история русской Гражданской войны породила немало ярких характеров и немало головокружительных судеб. Кто-то хранил адамантовую верность Белой Идее до гробовой доски, кому-то со временем ненавить к большевикам полностью заслонила любовь к Отечеству - и такой человек сам уже не понимал, что творит то же самое, за что прежде гневно обличал столь ненавистных большевиков. Кому-то казалось, что люди, силою обстоятельств вознесённые на высшие посты в белых армиях и правительствах, недостаточно талантливы или недостаточно решительны - и такие погрязали в бесконечных и бесполезных интригах, по сути, подрывая то самое дело, которому они вызвались служить. Кто-то, оказавшись в эмиграции, начинал тосковать по оставленной Родине - и становился жертвой большевистской пропаганды, возвращаясь в Россию, пусть и ставшую советской, и там попадая в жернова коммунистической карательной машины, ничего не забывавшей и никого не прощавшей. Их можно было бы пожалеть, если бы они не тянули за собой своих соратников по борьбе, охотно сдавая их на расправу чекистам ради призрачной надежды "заслужить прощение у народа". Было всякое. Об одной из таких причудливых судеб я и хочу сегодня рассказать. О человеке, пользовавшемся доверием адмирала Колчака, успешно громившем большевиков, получавшем благодарности от Верховного Правителя - и сломавшемся в эмиграции.
Сукин Николай Тимофеевич
Сукин Николай Тимофеевич (1878 - 1937) - оренбургский казачий офицер, генерал белогвардейского производства, участник Белого Движения на Востоке России, соперник атамана А.И. Дутова, участник весеннего наступления Колчаковской армии к Волге в 1919 году, начальник штаба у атамана Г.М. Семёнова в 1920 году, белоэмигрант. В 1924 году завербован чекистами, вернулся в СССР, работал преподавателем. В 1937 году осуждён как "враг народа" и расстрелян.
Николай Сукин родился в семье дворян Оренбургского казачьего войска в станице Буранная. Сын казачьего есаула, по вероисповеданию - православный. Среднее образование Сукин получил в Оренбургском Неплюевском кадетском корпусе (на тот момент статуса кадетского корпуса ещё не имевшем и называвшемся военной гимназией), после чего определился на военную службу. Вскоре он поступает в престижное столичное Михайловское артиллерийское училище, которое в 1899 году окончил по первому разряду (т.е., в числе лучших). В 1908 году Николай Тимофеевич, будучи уже офицером, завершил своё военное образование в Николаевской Академии Генерального Штаба. Однокашником Сукина по Академии (как до этого - по Неплюевскому кадетскому корпусу) был будущий атаман Оренбургского казачьего войска А.И. Дутов. Дутова Сукин впоследствии аттестовал как ученика ленивого, нерадивого и бестолкового. Впрочем, во время учёбы это не мешало их дружеским отношениям. Когда у Дутова родилась дочь, именно Сукин был приглашён стать её крёстным. Их пути разойдутся потом, уже в разгар Гражданской войны, на рубеже 1918 - 1919 годов.
Цензовое командование сотней Сукин проходил в рядах 4-го Оренбургского казачьего полка, затем служил в штабе 1-го Туркестанского армейского корпуса. В 1913 году его направляют в Оренбургское казачье училище для преподавания военных дисциплин. Числится он среди офицеров училища и в период Первой Мировой войны - при этом принимает участие и в боевых действиях, находясь на штабных должностях в 1-й армии. 5-го августа 1917 года Николая Тимофеевича назначают командиром 5-го Оренбургского казачьего полка. В этой должности он и встретил большевицкий переворот.
Оренбургское казачье училище, в стенах которого перед Первой Мировой войной работал Н.Т. Сукин
С началом Гражданской войны на Востоке России Сукин подчинился Временному Сибирскому правительству, под властью которого его военная карьера пошла в гору: он становится начальником штаба Отдельного Уральского корпуса и сохраняет эту должность после преобразования корпуса в 3-й Уральский армейский. А поскольку под контролем Временного Сибирского правительства оказываются и некоторые территории Оренбургского казачьего войска, то пополнения из казаков 2-го и 3-го округов войска направляются на укомплектование корпуса Сукина. Это приводит к трениям между Сукиным и войсковым атаманом оренбуржцев А.И. Дутовым, которому для удержания фронта против красных катастрофически не хватает людей. Вот только Дутов, в отличие от Сукина, подчиняется самарскому КомУчу. В общем, наличие на востоке страны нескольких независимых друг от друга белых правительств приводило к трениям между представлявшими эти правительства генералами.
К тому же Сукин, опираясь на поддержку Сибирского правительства, сам бы мог претендовать на пост атамана. Авторитет же Дутова был небесспорен: весной 1918 года красные выбили Дутова с его сторонниками из Оренбургской губернии, дутовцы с атаманом во главе отступили в Тургайские степи, откуда вернулись лишь после того, как казаки подняли антибольшевицкое восстание и свергли советскую власть своими силами, без участия Дутова. Некоторые вожди повстанцев полагали, что Дутов явился на всё готовенькое и явно предпочитает своих соратников по Тургайскому походу тем, кто никуда не отступал и своей кровью добился освобождения войсковых земель от большевиков.
Казалось бы, формирование единого всероссийского белого правительства - Омской Директории - должно было бы снять противоречия между двумя оренбургскими генералами (Сукин был произведён в генерал-майоры 18 августа 1918 года). Но в конце 1918 года решительное наступление красных вынудило Дутова с его войсками к новому отступлению. Недовольные неудачным командованием Дутова, Сукин составил записку, обличающую атамана, и собрался озвучить её на войсковом круге, после чего - представить по начальству, вплоть до самого Колчака (ставшего к этому времени Верховным Правителем). В этой записке Сукин обвиняет Дутова в трусости, нераспорядительности, в клевете на соседей по фронту, в продвижении на высшие посты в войске "офицеров, знаменитых только тем, что они убегали в Тургай, где проедали войсковые деньги и ничего не сделали для освобождения войска". При этом Сукин настаивал на безусловной необходимости бороться с большевиками "до последней капли крови, до последнего казака и последнего рубля".
Казалось бы - достойный поступок человека, всерьёз болеющего душой за судьбу Белого Дела. Однако не стоит забывать, что Сукин сам претендовал на место, занимаемое Дутовым. Не стоит забывать и о том, что в генерале говорила гордыня: он гораздо лучше, чем Дутов, учился в Академии Генерального Штаба, в отличие от Дутова - закончил эту академию, и в силу этого - просто не хотел подчиняться Дутову. А это уже попахивает не принципиальностью, а банальной недисциплинированностью. К тому же имеются сведения, что Сукина на интриги против Дутова толкала жена. Дутов писал генералу Б.И. Хорошихину 2 декабря 1918 года, что Сукин "сидит в Челябе и не желает подчиняться из самолюбия". "Как же - однокашник, баллами выше меня по списку, и вдруг такой ужас! - развивал свою мысль далее Александр Ильич. - Но хуже всего то, что его жене это никак неприемлемо. Эх, счеты, счеты! А где же Родина и где любовь к казачеству?"
Атаман Александр Ильич Дутов
Не будем забывать и о личности самого Сукина. Хорошо знавший его генерал С.А. Щепихин писал о Николае Тимофеевиче: "Человек неглупый, хороший математик и усидчивый, но большой кунктатор, без темперамента, без фантазии, даже суховатый. Ему по существу надо быть на штабных должностях большого штаба. Но организатор, особенно по готовым трафаретам, он был недурной. Сукин с женой, весьма непрозрачно державшей его под каблуком (!!! - М.М.), жил недалеко от штаба". Так что далеко не факт, что замена Дутова Сукиным привела бы действительно к изменению положения на фронте. Решительный человек, вроде Каппеля или Семёнова, мог бы исправить положение, но Сукин - "кунктатор" (т.е., медлитель) и "без темперамента". Так что замена Дутова Сукиным зимой 1918 / 1919 гг. была бы всего лишь очередной заменой "шила на мыло" во имя личных амбиций Сукина и амбиций его жены, мечтавшей стать атаманшей.
Поэтому безотносительно справедливости или несправедливости критики Сукина в адрес Дутова, безотносительно интриг самого атамана, стремившегося любой ценой закрепить своё положение, войсковой круг Оренбургского войска был совершенно прав, когда осудил Сукина "за грубую клевету на войскового атамана и правительство". Сукин проявил недисциплинированность, по сути - встал на путь бунтующей солдатской черни, митинговавшей и разбегавшейся с фронта в 1917-м году вместо того, чтобы идти в наступление. Но 1919-й год - не 1917-й, и Белым Движением руководили люди, сполна нахлебавшиеся постфевральских безобразий и сознательно против них восставшие. В итоге Сукин в феврале 1919 года был лишён звания оренбургского казака.
Николай Тимофеевич на тот момент находился на строевой должности - командира 6-го Уральского армейского корпуса в составе Западной армии. Несмотря на решение Круга, Колчак оставил его во главе корпуса - грамотных генеральских кадров Колчаку не хватало катастрофически, а за спиной Сукина всё же была Академия Генерального Штаба. Во главе своего корпуса Сукин принял участие в наступлении к Волге весной 1919 года. Успешные действия Сукина на первом этапе операции были отмечены командованием: ещё 14 февраля 1919 года он был удостоен благодарности, объявленной в приказе Колчака, а 20 апреля 1919 года награждён орденом Святого Владимира 3-й степени с мечами.
Орден Святого Владимира с мечами.
Орден 3-й степени носился на шейной ленте.
Увы, успехи армии Колчака оказались недолговременными и сменились мощным контрнаступлением Красной Армии, в ходе которого значительная часть полков 6-го Уральского корпуса была разгромлена. В результате корпус Сукина пришлось расформировать, а самого генерала с 1 июня 1919 года зачислили "в распоряжение начальника штаба верховного главнокомандующего". Вплоть до падение Белого Омска и начала Великого Сибирского Ледяного Похода Сукин оставался в резерве чинов, не получая никакого назначения.
В ходе Великого Сибирского Ледяного Похода генерал Сукин командовал Северной колонной 2-й армии. Поход проходил в крайне трудных условиях, каппелевскую армию теснили не только регулярные части красных, но и многочисленные красные партизаны, а на пути отступающих белых войск вставали мятежные гарнизоны. В этих условиях от армии отсеялось все морально нестойкие элементы и все случайные попутчики Белого Движения. Кто-то поднимал бунт против командования, подобно генералу Зиневичу, в надежде договориться с победителями "полюбовно". Кто-то уходил из армии в надежде просто затеряться на бескрайних просторах Сибири до лучших времён. Кто-то, решив, что борьба проиграна, спешил перейти на сторону красных, и далеко не все из них были расстреляны, кому-то и впрямь удалось выстроить карьеру при советах. До Забайкалья дошли самые стойкие и самые верные. И в их числе - генерал Николай Тимофеевич Сукин. А стало быть, при всех своих недостатках, тогда, роковой зимой 1920 года, он всё же был идейным бойцом, искренне преданным Белой Идее.
Каппелевцы у костра. Великий Сибирский Ледяной Поход
Каппелевский обоз на пути через Байкал
В Забайкалье Сукин был на какое-то время назначен временно исполняющим должность начальника штаба атамана Г.М. Семёнова, главнокомандующего всеми русскими вооружёнными силами на Восточной Окраине. От Семёнова же получил производство в чин генерал-лейтенанта. После разгрома семёновских войск Николай Тимофеевич ушёл вслед за атаманом в Китай.
В эмиграции Сукин проживал в Мукдене, работал агентом на КВЖД. В начале 1924 года на Сукина вышел советский уполномоченный Ракитин, предложив ему сотрудничество. Видимо, Сукин тосковал по Родине, а поскольку в деятельности эмигрантских организаций и в борьбе на Дальнем Востоке в 1921 - 1922 годах он не участвовал, видимо, в эмиграции он начал сомневаться в правильности своего выбора, сделанного в январе - феврале 1920 г. И когда агент советской разведки предложил ему совместную работу против китайцев, не связанную с предательством боевых товарищей, Сукин согласился. В Харбине он составил доклад о китайской охране КВЖД и о японских охранных войсках на Южно-Маньчжурской железной дороге. Доклад был отправлен в Москву, а Сукин получил новое задание - "обследовать" армию китайского маршала Чжан Цзолиня. В феврале 1924 года Сукин получил от Ракитина задание сформировать советскую агентуру в Южной Маньчжурии. К работе он привлёк своего брата Александра, своего бывшего адъютанта Н.В. Евсеева и жену брата, исполнявшую роль курьера. В мае 1925 года Сукин тайно выехал в СССР, где был принят на службу в РККА.
КВЖД, фото начала ХХ века.
Борьба за контроль над КВЖД между СССР и Китаем позволила Н.Т. Сукину вернуться на Родину.
Правда, ненадолго...
В СССР Сукин занимался преподавательской работой, обучал красных курсантов в Алма-Ате. 23 апреля 1937 года Николай Тимофеевич был арестован управлением госбезопасности НКВД Казахской ССР, 26 ноября того же года осуждён "особым совещанием" по 58 статье УК РСФСР (видимо, бывшего белого генерала вывезли из Казахстана в Москву) и в тот же день расстрелян. Исправная служба новым хозяевам пошла не впрок: советы не простили ему ни жёстких антибольшевистских заявлений зимы 1919-го, ни белогвардейской принципиальности января 1920-го. В 1989 году посмертно реабилитирован.
Такова практически всегда судьба колеблющихся. Отказываясь от своих прежних соратников, они не особо нужны и новым. Их используют - а потом избавляются за ненадобностью, ибо тот, кто однажды доказал свою ненадёжность, никогда уже не будет вызывать доверия.
Сукин Николай Тимофеевич
Сукин Николай Тимофеевич (1878 - 1937) - оренбургский казачий офицер, генерал белогвардейского производства, участник Белого Движения на Востоке России, соперник атамана А.И. Дутова, участник весеннего наступления Колчаковской армии к Волге в 1919 году, начальник штаба у атамана Г.М. Семёнова в 1920 году, белоэмигрант. В 1924 году завербован чекистами, вернулся в СССР, работал преподавателем. В 1937 году осуждён как "враг народа" и расстрелян.
Николай Сукин родился в семье дворян Оренбургского казачьего войска в станице Буранная. Сын казачьего есаула, по вероисповеданию - православный. Среднее образование Сукин получил в Оренбургском Неплюевском кадетском корпусе (на тот момент статуса кадетского корпуса ещё не имевшем и называвшемся военной гимназией), после чего определился на военную службу. Вскоре он поступает в престижное столичное Михайловское артиллерийское училище, которое в 1899 году окончил по первому разряду (т.е., в числе лучших). В 1908 году Николай Тимофеевич, будучи уже офицером, завершил своё военное образование в Николаевской Академии Генерального Штаба. Однокашником Сукина по Академии (как до этого - по Неплюевскому кадетскому корпусу) был будущий атаман Оренбургского казачьего войска А.И. Дутов. Дутова Сукин впоследствии аттестовал как ученика ленивого, нерадивого и бестолкового. Впрочем, во время учёбы это не мешало их дружеским отношениям. Когда у Дутова родилась дочь, именно Сукин был приглашён стать её крёстным. Их пути разойдутся потом, уже в разгар Гражданской войны, на рубеже 1918 - 1919 годов.
Цензовое командование сотней Сукин проходил в рядах 4-го Оренбургского казачьего полка, затем служил в штабе 1-го Туркестанского армейского корпуса. В 1913 году его направляют в Оренбургское казачье училище для преподавания военных дисциплин. Числится он среди офицеров училища и в период Первой Мировой войны - при этом принимает участие и в боевых действиях, находясь на штабных должностях в 1-й армии. 5-го августа 1917 года Николая Тимофеевича назначают командиром 5-го Оренбургского казачьего полка. В этой должности он и встретил большевицкий переворот.
Оренбургское казачье училище, в стенах которого перед Первой Мировой войной работал Н.Т. Сукин
С началом Гражданской войны на Востоке России Сукин подчинился Временному Сибирскому правительству, под властью которого его военная карьера пошла в гору: он становится начальником штаба Отдельного Уральского корпуса и сохраняет эту должность после преобразования корпуса в 3-й Уральский армейский. А поскольку под контролем Временного Сибирского правительства оказываются и некоторые территории Оренбургского казачьего войска, то пополнения из казаков 2-го и 3-го округов войска направляются на укомплектование корпуса Сукина. Это приводит к трениям между Сукиным и войсковым атаманом оренбуржцев А.И. Дутовым, которому для удержания фронта против красных катастрофически не хватает людей. Вот только Дутов, в отличие от Сукина, подчиняется самарскому КомУчу. В общем, наличие на востоке страны нескольких независимых друг от друга белых правительств приводило к трениям между представлявшими эти правительства генералами.
К тому же Сукин, опираясь на поддержку Сибирского правительства, сам бы мог претендовать на пост атамана. Авторитет же Дутова был небесспорен: весной 1918 года красные выбили Дутова с его сторонниками из Оренбургской губернии, дутовцы с атаманом во главе отступили в Тургайские степи, откуда вернулись лишь после того, как казаки подняли антибольшевицкое восстание и свергли советскую власть своими силами, без участия Дутова. Некоторые вожди повстанцев полагали, что Дутов явился на всё готовенькое и явно предпочитает своих соратников по Тургайскому походу тем, кто никуда не отступал и своей кровью добился освобождения войсковых земель от большевиков.
Казалось бы, формирование единого всероссийского белого правительства - Омской Директории - должно было бы снять противоречия между двумя оренбургскими генералами (Сукин был произведён в генерал-майоры 18 августа 1918 года). Но в конце 1918 года решительное наступление красных вынудило Дутова с его войсками к новому отступлению. Недовольные неудачным командованием Дутова, Сукин составил записку, обличающую атамана, и собрался озвучить её на войсковом круге, после чего - представить по начальству, вплоть до самого Колчака (ставшего к этому времени Верховным Правителем). В этой записке Сукин обвиняет Дутова в трусости, нераспорядительности, в клевете на соседей по фронту, в продвижении на высшие посты в войске "офицеров, знаменитых только тем, что они убегали в Тургай, где проедали войсковые деньги и ничего не сделали для освобождения войска". При этом Сукин настаивал на безусловной необходимости бороться с большевиками "до последней капли крови, до последнего казака и последнего рубля".
Казалось бы - достойный поступок человека, всерьёз болеющего душой за судьбу Белого Дела. Однако не стоит забывать, что Сукин сам претендовал на место, занимаемое Дутовым. Не стоит забывать и о том, что в генерале говорила гордыня: он гораздо лучше, чем Дутов, учился в Академии Генерального Штаба, в отличие от Дутова - закончил эту академию, и в силу этого - просто не хотел подчиняться Дутову. А это уже попахивает не принципиальностью, а банальной недисциплинированностью. К тому же имеются сведения, что Сукина на интриги против Дутова толкала жена. Дутов писал генералу Б.И. Хорошихину 2 декабря 1918 года, что Сукин "сидит в Челябе и не желает подчиняться из самолюбия". "Как же - однокашник, баллами выше меня по списку, и вдруг такой ужас! - развивал свою мысль далее Александр Ильич. - Но хуже всего то, что его жене это никак неприемлемо. Эх, счеты, счеты! А где же Родина и где любовь к казачеству?"
Атаман Александр Ильич Дутов
Не будем забывать и о личности самого Сукина. Хорошо знавший его генерал С.А. Щепихин писал о Николае Тимофеевиче: "Человек неглупый, хороший математик и усидчивый, но большой кунктатор, без темперамента, без фантазии, даже суховатый. Ему по существу надо быть на штабных должностях большого штаба. Но организатор, особенно по готовым трафаретам, он был недурной. Сукин с женой, весьма непрозрачно державшей его под каблуком (!!! - М.М.), жил недалеко от штаба". Так что далеко не факт, что замена Дутова Сукиным привела бы действительно к изменению положения на фронте. Решительный человек, вроде Каппеля или Семёнова, мог бы исправить положение, но Сукин - "кунктатор" (т.е., медлитель) и "без темперамента". Так что замена Дутова Сукиным зимой 1918 / 1919 гг. была бы всего лишь очередной заменой "шила на мыло" во имя личных амбиций Сукина и амбиций его жены, мечтавшей стать атаманшей.
Поэтому безотносительно справедливости или несправедливости критики Сукина в адрес Дутова, безотносительно интриг самого атамана, стремившегося любой ценой закрепить своё положение, войсковой круг Оренбургского войска был совершенно прав, когда осудил Сукина "за грубую клевету на войскового атамана и правительство". Сукин проявил недисциплинированность, по сути - встал на путь бунтующей солдатской черни, митинговавшей и разбегавшейся с фронта в 1917-м году вместо того, чтобы идти в наступление. Но 1919-й год - не 1917-й, и Белым Движением руководили люди, сполна нахлебавшиеся постфевральских безобразий и сознательно против них восставшие. В итоге Сукин в феврале 1919 года был лишён звания оренбургского казака.
Николай Тимофеевич на тот момент находился на строевой должности - командира 6-го Уральского армейского корпуса в составе Западной армии. Несмотря на решение Круга, Колчак оставил его во главе корпуса - грамотных генеральских кадров Колчаку не хватало катастрофически, а за спиной Сукина всё же была Академия Генерального Штаба. Во главе своего корпуса Сукин принял участие в наступлении к Волге весной 1919 года. Успешные действия Сукина на первом этапе операции были отмечены командованием: ещё 14 февраля 1919 года он был удостоен благодарности, объявленной в приказе Колчака, а 20 апреля 1919 года награждён орденом Святого Владимира 3-й степени с мечами.
Орден Святого Владимира с мечами.
Орден 3-й степени носился на шейной ленте.
Увы, успехи армии Колчака оказались недолговременными и сменились мощным контрнаступлением Красной Армии, в ходе которого значительная часть полков 6-го Уральского корпуса была разгромлена. В результате корпус Сукина пришлось расформировать, а самого генерала с 1 июня 1919 года зачислили "в распоряжение начальника штаба верховного главнокомандующего". Вплоть до падение Белого Омска и начала Великого Сибирского Ледяного Похода Сукин оставался в резерве чинов, не получая никакого назначения.
В ходе Великого Сибирского Ледяного Похода генерал Сукин командовал Северной колонной 2-й армии. Поход проходил в крайне трудных условиях, каппелевскую армию теснили не только регулярные части красных, но и многочисленные красные партизаны, а на пути отступающих белых войск вставали мятежные гарнизоны. В этих условиях от армии отсеялось все морально нестойкие элементы и все случайные попутчики Белого Движения. Кто-то поднимал бунт против командования, подобно генералу Зиневичу, в надежде договориться с победителями "полюбовно". Кто-то уходил из армии в надежде просто затеряться на бескрайних просторах Сибири до лучших времён. Кто-то, решив, что борьба проиграна, спешил перейти на сторону красных, и далеко не все из них были расстреляны, кому-то и впрямь удалось выстроить карьеру при советах. До Забайкалья дошли самые стойкие и самые верные. И в их числе - генерал Николай Тимофеевич Сукин. А стало быть, при всех своих недостатках, тогда, роковой зимой 1920 года, он всё же был идейным бойцом, искренне преданным Белой Идее.
Каппелевцы у костра. Великий Сибирский Ледяной Поход
Каппелевский обоз на пути через Байкал
В Забайкалье Сукин был на какое-то время назначен временно исполняющим должность начальника штаба атамана Г.М. Семёнова, главнокомандующего всеми русскими вооружёнными силами на Восточной Окраине. От Семёнова же получил производство в чин генерал-лейтенанта. После разгрома семёновских войск Николай Тимофеевич ушёл вслед за атаманом в Китай.
В эмиграции Сукин проживал в Мукдене, работал агентом на КВЖД. В начале 1924 года на Сукина вышел советский уполномоченный Ракитин, предложив ему сотрудничество. Видимо, Сукин тосковал по Родине, а поскольку в деятельности эмигрантских организаций и в борьбе на Дальнем Востоке в 1921 - 1922 годах он не участвовал, видимо, в эмиграции он начал сомневаться в правильности своего выбора, сделанного в январе - феврале 1920 г. И когда агент советской разведки предложил ему совместную работу против китайцев, не связанную с предательством боевых товарищей, Сукин согласился. В Харбине он составил доклад о китайской охране КВЖД и о японских охранных войсках на Южно-Маньчжурской железной дороге. Доклад был отправлен в Москву, а Сукин получил новое задание - "обследовать" армию китайского маршала Чжан Цзолиня. В феврале 1924 года Сукин получил от Ракитина задание сформировать советскую агентуру в Южной Маньчжурии. К работе он привлёк своего брата Александра, своего бывшего адъютанта Н.В. Евсеева и жену брата, исполнявшую роль курьера. В мае 1925 года Сукин тайно выехал в СССР, где был принят на службу в РККА.
КВЖД, фото начала ХХ века.
Борьба за контроль над КВЖД между СССР и Китаем позволила Н.Т. Сукину вернуться на Родину.
Правда, ненадолго...
В СССР Сукин занимался преподавательской работой, обучал красных курсантов в Алма-Ате. 23 апреля 1937 года Николай Тимофеевич был арестован управлением госбезопасности НКВД Казахской ССР, 26 ноября того же года осуждён "особым совещанием" по 58 статье УК РСФСР (видимо, бывшего белого генерала вывезли из Казахстана в Москву) и в тот же день расстрелян. Исправная служба новым хозяевам пошла не впрок: советы не простили ему ни жёстких антибольшевистских заявлений зимы 1919-го, ни белогвардейской принципиальности января 1920-го. В 1989 году посмертно реабилитирован.
Такова практически всегда судьба колеблющихся. Отказываясь от своих прежних соратников, они не особо нужны и новым. Их используют - а потом избавляются за ненадобностью, ибо тот, кто однажды доказал свою ненадёжность, никогда уже не будет вызывать доверия.