Интервью с Сюзан Коллинз по случаю десятилетия с выхода трилогии "Голодные игры" - Часть 2
(НАЧАЛО ЗДЕСЬ)
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Давайте немного поговорим о Капитолии, особенно о его самом могущественном обитателе. Зная, что вы очень тщательно выбираете имена для каждого из персонажей, почему президент стал Сноу?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Сноу [1] - из-за его холодности и чистоты. Речь идет о чистоте мысли, хотя большинство людей сочло бы это самым что ни на есть злом. Его методы чудовищны, но, по его мнению, только он удерживает Панем. Его имя, Кориолан, является отсылкой к главному герою шекспировской пьесы, основанной на материалах из «Жизнеописаний» Плутарха. Он был известен своими антипопулистскими настроениями и Сноу точно не человек из народа.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Связь между Китнисс и Сноу - одна из самых интересных во всем повествовании. Ведь даже когда они находятся в оппозиции, между ними, кажется, есть понимание, которое мало кому из других персонажей трилогии дано. Какую роль, по вашему мнению, играет Сноу для Китнисс и как это вписывается в ваше исследование войны?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: На первый взгляд, она - лицо повстанцев, он - лицо Капитолия. Однако все намного сложнее. Сноу, cкрытый под всей этой пластикой, очень стар. Особенно не говоря об этом, он ждал Китнисс в течение долгого времени. Она - достойный противник, способный проверить на прочность его цитадель, дело всей его жизни. Для нее он воплощение зла, обладающее властью над жизнью и смертью. Они одержимы друг другом до такой степени, что не видят общей картины. «Я наблюдал за тобой, Сойка-пересмешница. А ты наблюдал за мной. Боюсь, нас обоих выставили дураками.» Он имеет в виду Койн. И их нечестивый союз в конце концов сокрушает ее.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: И Сноу, и Китнисс осознают силу воздействия на сознание людей средств массовой информации и визуализации. Некоторым Сноу может показаться бессердечным, но он очень хорошо чувствует «сердца и умы» своих граждан... и он также настроен на опасность потерять их из-за Китнисс. Какую роль, по вашему мнению, играет пропаганда в войне, которую они ведут?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Пропаганда решает исход войны. Вот почему Плутарх устраивает атаку в эфире: он понимает, что тот, кто контролирует эфир, контролирует власть. Как и Сноу, он ждал Китнисс, потому что ему нужен Спартак, который возглавил бы его кампанию. У него были на примете и другие кандидаты - Финник, например, - но никто другой не мог влиять на воображение страны так, как это получалось у нее.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: С точки зрения революции внешний вид имеет значение, и два персонажа, кажется, лучше всех это понимают - Цинна и Цезарь Фликерман, один - принципиально, другой… не так, чтоб очень. Как вы вовлекли этих двух персонажей в свои темы?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Совершенно верно. Цинна использует свой художественный дар, чтобы поразить толпу зрелищем и красотой. Даже после его смерти его костюмы Сойки-пересмешницы используются для нужд революции. Цезарь, чья работа состоит в том, чтобы поддерживать миф о славных играх, переходит к тактике воздействия посредством своих интервью с военнопленным Питом. Они оба помогают поддерживать видимость.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Как писатель, вы старательно избегали обращения к «старой» географии. Иными словами, нет персонажей, которые бы говорили: «Когда-то эта земля была известна, как… Делавэр." (К счастью) Почему вы решили не привязывать Панем к современной географии?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: География изменилась из-за природных и техногенных катастроф, поэтому не получится просто взять и наложить текущую карту на Панем. Но что еще более важно, это то, что это не имеет отношения к истории. Указание на континент уже дает им общий план, границы же очень изменчивы. Посмотрите, как изменилась карта Северной Америки за последние 300 лет. Для Китнисс совершенно не важно, как мы называли Панем в прошлом.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Давайте поговорим о слове на букву А. Думали ли вы об антиутопии, когда брались за «Голодные игры»?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Я думала о нем скорее как о военном романе. Я люблю антиутопии, но здесь она всегда будет второстепенной. Разместив действие трилогии в футуристической Северной Америке, я сделала ее достаточно знакомой, чтобы установить с ней связь, но и достаточно иной, чтобы дать волю перспективам. Когда люди спрашивают меня, когда именно в будущем происходят события, я отвечаю: «Это зависит от того, насколько вы оптимистичны».
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Почему, на ваш взгляд, мир, в котором была опубликована книга, определил ее как антиутопию?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Потому же, почему большинство людей определило бы «Хроники Подземелья» как фэнтезийный сериал, оно бы определило «Голодные игры» как трилогию-антиутопию, и они были бы правы. Элементы этих жанров присутствуют в обоих случаях. Для меня же это в первую очередь военные истории. Читаете ли вы их как военные истории, антиутопии, приключенческие боевики, пропаганду, истории о взрослении или романтизме - я рада в любом случае. Каждый привносит в книгу свой собственный опыт, который будет влиять на ее интерпретацию. Я предполагаю, что люди, которые сразу идентифицируют это как историю о теории справедливой войны, будут в меньшинстве, но большинство историй всегда нечто большее, чем что-то одно.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Какова была связь между текущими событиями и миром, который вы рисовали? Я знаю, что многие спекулятивные писатели видят что-то в новостях, что после просачивается в вымышленные ими миры. Реагировали ли вы на окружающий мир или ваша реакция была больше основана на вневременном и/или историческом рассмотрении войны?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Я бы сказала, что последнее. Некоторые авторы - вот вы, например, - могут быстро переваривать события и перенаправлять их в свои тексты, как вы успешно сделали это с 11 сентября в «Любовь - это высший закон». Для меня же вариант с историей более приемлем, чем быстрая обработка происходящего с последующей интеграцией.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Нет ничего, что мне нравится больше, чем разговаривать с писателями о писательстве, поэтому я хотел бы спросить о процессе работы (хотя я всегда находил слово «процесс» слишком аккуратным для описания работы писательского мозга).
Насколько я помню, когда мы в Scholastic [2] впервые увидели предложение о трилогии «Голодные игры», аннотация первой книги была основательной, второй - значительно короче, а третьей - на удивление краткой. Итак, первый вопрос: придерживались ли вы этого раннего наброска?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Мне пришлось вновь взглянуть на него. Да, я старалась придерживаться его, но, как вы заметили, аннотация третьей книги довольно краткая. По сути, она говорит лишь о том, что начинается война, которую Капитолий в конечном счете проигрывает. Только что закончив с «Подземными хрониками», которые также завершаются войной, я кажется увидела, как много всего развивается по ходу событий, и я хотела дать такую же свободу и этой серии.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Делали ли вы наброски для второй и третьей книг, когда писали первую, или вы просто делали заметки на будущее? Так же обстояли дела в случае с «Подземными хрониками», или тогда все было иначе?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Продумывание структуры - один из моих любимых этапов в процессе написания книг. Я всегда использую стикеры в разработке истории, иногда используя разные цвета для разных дуг персонажей. Я также создаю сетку глав и храню материалы для последующих книг, так чтобы всякий раз, когда у меня появляется идея, которая может оказаться полезной, я могла бы ее использовать. Я писала сценарии за много лет до того, как попробовал книги, так что многие мои писательские привычки развились благодаря этому опыту.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Вы бы намеренно посадили растения в первой книге, чтобы они расцвели во второй или третьей книгах? Есть ли какие-то семена, которые вы посадили в первой книге, но так и не проросли?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: О, да, я определенно сажала то одно, то другое. Например, Джоанна Мейсон упоминается в третьей главе первой книги, хотя она не появляется вплоть до «И вспыхнет пламя». Плутарх - тот безымянный учредитель Игр, который падает в чашу с пуншем, когда она выпускает стрелу. Пит шепчет «Всегда» в «И вспыхнет пламя», когда Китнисс находится под действием усыпляющего сиропа, но она не слышит этого слова до тех пор, пока в нее не выстрелят в «Сойке-пересмешнице». Иногда у вас просто не остается времени на то, чтобы все семена успели прорасти, или же вы вырезаете их, потому что они ничего не могут добавить к истории. Как те дикие собаки, которые бродят рядом с Дистриктом 12. Потенциально кого-то из них можно было бы приручить, но вся слава досталась Лютику.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Поскольку большую часть своего раннего писательского опыта вы обрели в качестве драматурга, мне любопытен такой вопрос: что из того, чему вы научились как драматург, помогло вам как романисту?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Я много лет изучала театр - сначала актерское мастерство, затем драматургию - и я особенно люблю классический театр. Драматургия помогла в формировании моего представления о структуре, о том, насколько она важна и насколько она неотделима от персонажа, когда бывает досконально проработана. Я отношусь ко этому, как к живому существу. Я писала и для детского телевидения в течение семнадцати лет. Я многому научилась, пиша для дошкольников. Если трехлетнему ребенку что-то не нравится, он просто встает и уходит с постановки. Я видела, как это делали мои собственные дети. Как удержать их внимание? Сделать это непросто, а интернет еще и усложнил задачу. Поэтому, для своих восьми романов я разработала структуру из трех частей, каждая из которых состоит из девяти глав, с использованием элементов как игровой, так и сценарной структуры - двойной слой, так сказать.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Где вы обычно пишете? Предпочитаете писать от руки или набираете на ноутбуке? Слушаете ли вы в процессе музыку или предпочитаете монашеское, писательское молчание?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Лучше всего я пишу дома в кресле. Раньше я писала от руки, но теперь все делаю в ноутбуке. Определенно без музыки; она требует, чтобы ее слушали. Я люблю спокойствие, а не тишину.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Ранее вы говорили о том, что при написании этих книг вы исследовали методику обучения выживанию и изучали съедобными растениями. Какие еще исследования вам пришлось провести? Вы читающий исследователь, практический исследователь или сочетание того и другого? (Я представляю сложный комплекс для стрельбы из лука на вашем заднем дворе, но я предполагаю, что это может оказаться далеким от истины.)
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Просто дело в том, что я не очень ловка. Я много читала о том, как сделать лук с нуля, но сомневаюсь, что когда-нибудь смогла бы его сделать. Умение обращаться с руками - это дар. Поэтому я провожу много книжных исследований. Иногда я посещаю музеи или исторические места для вдохновения. Меня обучали сценическому бою, особенно боям на мечах, в театральной школе, и у меня есть неплохая коллекция мечей, предназначенных для этого, хотя все это было полезным скорее для «Подземных хроник». Я стреляла из лука всего один раз на уроке физкультуры в средней школе.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Хотя мне хотелось бы сказать, что редакционная группа (Кейт Иган, Дженнифер Риз и я) были первыми читателями «Голодных игр», я знаю, что это неправда. Кто читает книгу первым, когда вы пишете ее?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Мой муж Кэп и мой литературный агент Розмари Стимола всегда были первыми читателями книг. Они оба обладают отличными навыками в критике и умеют делать очень важные замечания. Мне нравится держать редакцию в неведении как можно дольше, дабы чтение первого черновика производилось совершенно свежим взглядом.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Вспоминая беседы, во время которых редакция обсуждала «Голодные игры» - а это были в основном ваши беседы с Кейт, потому что мы с Джен сидели, словно телохранители важных особ - можете ли вы вспомнить каких-либо существенных изменения или обсуждения?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Что я лучше всего помню, так это то, как я испытала облегчение, узнав, что до того, как книга выйдет свет, мне предстоит работать вместе с такими замечательные людьми. За восемь лет Scholastic выпустили восемь моих романов - довольно быстро для меня, и мне нужна была обратная связь, которой я могла бы доверять. Вы все умные, обладаете хорошей интуицией, вы коммуникабельны, и вы втроем не оставили ни одной детали без внимания. В трилогии «Голодные игры» я действительно зависела от ваших мозгов и сердец, чтобы понять, что сработало, а что нет.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: А потом возник вопрос о названии...
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: О да, это я помню очень хорошо. Первоначальным названием первой книги было «Трибьют из Дистрикта Двенадцать». Вы захотели изменить его на «Голодные игры» - название, которое было уготовано для всей серии. Я сказала: «Хорошо, но я не могу вообразить какое-либо другое название для всей серии!» По сей день люди спрашивают меня скорее о «серии о Грегоре», чем о «Подземных хрониках», и я не хотела, чтобы это повторилось, ведь это сбивает с толку. Но вы оказались правы: «Голодные игры» - гораздо лучшее название для книги. «И вспыхнет пламя» изначально называлось «Волновой эффект», и я хотела изменить его, потому что оно было слишком водянистым для «Девушки в огне», и у нас появилось «И вспыхнет пламя». Название третьей книги было настолько неудачным, что сейчас я даже не могу его вспомнить, лишь помню, что в нем было слово «пепел». Нам оно обоим не нравилось. Однажды ты сказал: «А что, если мы просто назовем его «Сойка-пересмешница?»» И это показалось нам идеальным вариантом. Три части книги имели подзаголовки «Сойка-пересмешница», «Атака» и «Убийца». Мы изменили название на «Сойка-пересмешница», а первую часть - на «Пепел» и получили такую чудную аллитерацию в подзаголовках [3]. К счастью, вы были с нами - у вас гораздо лучше получается с названиями. Я всегда с трепетом отношусь к признанию чего-то важного, и я называю вас Мастером Названий.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: В «Голодных играх» выбор слова «игра» естественен, но в случае с «голодом» выбор неординарен и интересен. Вот я и спрашиваю: почему «Голодные игры»?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Потому что еда - это смертельное оружие. Точнее - лишение оной. Как это описывается в «Борисе», когда фашисты морят голодом ленинградцев. Это оружие нацелено на всех участников войны - не только на солдат на поле боя, но и на гражданских. В прологе к «Генриху V» Хор говорит о Гарри как о Марсе, боге войны: «… А у ноги его, как псы, что с нетерпеньем ждут, когда ж их спустят с цепи и на жертву стравят, томятся голод, меч и пламя». Голод, меч и пламя - его псы войны, и голод ведет стаю. Я думаю, что с ростом населения планеты и экологическими проблемами еда может стать важным оружием в будущем.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Обложка книги стала еще одним успешным результатом. У нас было более сотни разных вариантов, прежде чем мы остановились на культовой. Некоторые обложки изображали Китнисс - что-то, что я сегодня попросту не могу себе представить. Были и другие - с изображениями разных сцен. На самом же деле, ответ все это время был перед нами - символ Сойки-пересмешницы, который арт-директор Элизабет Паризи так успешно использовала. Что вы думаете о влиянии, которое возымели обложка и символ? Какие у вас были мысли, когда вы увидели эту обложку?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: О, это замечательная обложка, к которой, должна заметить, я не имею никакого отношения. Я видела лишь несколько из числа тех, которые вы разработали. Та же, которая была выбрана для книги, просто потрясающая, и я полюбила ее с первого взгляда. Она стильная, сильная и она исключительно сочетается с историей. Он не ограничивает возраст аудитории, и, как мне кажется, способствует тому, чтобы взрослые чувствовали себя комфортно, читая книгу. И, конечно же, вы смогли продолжить чудесную эволюцию сойки-пересмешницы на протяжении всей серии книг. В этих образе плененной птицы, обретающей свободу, есть что-то универсальное, и я думаю, что именно поэтому многие иностранные издатели решили использовать ее вместо того, чтобы создавать свои собственные варианты. И образ этот прекрасно перенесен на экран, где до сих пор остается центральным символическим изображением франшизы.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Эти четыре фильма несомненно оказали огромное влияние на глобальное распространение истории. Весь процесс создания фильма начался с момента, когда к нам присоединились продюсеры. Что дало вам понять, что они были именно теми, которые смогли бы облечь эту историю в другую форму?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Когда я решила продать связанные с книгой права на развлечения, мне пришлось провести более дюжины телефонных интервью с продюсерами. Я была покорена пониманием и страстью, которые Нина Джейкобсон проявила к произведению, а также ее стремление защитить его. Она настолько четко формулировала свое понимание дела, что я поверила в то, что именно она является тем человеком, кто сможет открыть его миру. Энтузиазм и проницательность команды Lionsgate [4] также произвели на меня глубокое впечатление. Мне нужны были смелые партнеры, не стремящиеся отойти от сложных элементов пьесы, те, кто не пытался бы направить историю к более легкому, более традиционному финалу. Прим не может выжить. Победа не может быть радостной. Раны должны оставить неизгладимые шрамы. Концовка далеко не из легких, но она такая, какой и должна быть.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Вы приняли участие в написании сценария к первому фильму «Голодные игры». Я знаю, что автору всегда бывает очень сложно адаптировать свою собственную работу. Как вы подошли к этой задаче? Что было самым сложным в превращении романа в сценарий? Что уверило вас в том, что это стоило приложенных усилий?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Я написала первоначальную обработку и первый черновик, затем совместно с Билли Рэйем мы представили еще несколько, а потом уже наш режиссер Гэри Росс превратил все это в свой сценарий для съемок, и в конечном итоге мы вместе еще пару раз прошлись по всему материалу. Я свела книгу к минимуму, вырезав то, что не нарушило бы драматической структуры. Я не большой мастер визуализации, и я думаю, что самым сложным для меня было найти способ трансформации множества слов в несколько изображений. Билли и Гэри, оба не только гораздо более опытные сценаристы, но и одаренные режиссеры, действительно преуспели в этом. И эти чудесные сценаристы работали со мной на протяжении всего создания франшизы, а Фрэнсис Лоуренс, снявший последние три фильма, - потрясающий визуальный рассказчик.
Самым же радостным моментом, связанным с фильмом «Голодные игры», был тот первый раз, когда я увидела его смонтированным - тогда еще даже не в окончательной форме - и поняла, что у нас получилось.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Одна из странных для меня вещей в адаптациях романов - это знание того, что задействованные актеры станут в сознании многих людей лицами и телами персонажей, которые до сих пор жили бестелесными голосами в моей голове. Это, я полагаю, ведет к вопросу из трех частей: представляете ли вы своих персонажей, когда пишете их; если да, то насколько Дженнифер Лоуренс была близка к Китнисс в вашей голове; и теперь, когда вы думаете о Китнисс, видите ли вы Дженнифер или все еще ту, что представляли себе до нее?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Я определенно представляю персонажей, когда пишу их. Актрисы, которая выглядит в точности как Китнисс из моей книги, не существует. Дженнифер не только визуально была близка к тому, как я видела образ Китнисс, но она и чувствовала себя очень правильно, что более важно. Играет она потрясающее. Когда я думаю о книгах, я до сих пор вспоминаю свой первоначальный образ Китнисс. Когда я думаю о фильмах, я думаю о Джен. Эти образы воюют друг с другом не более, чем книги с фильмами. Поскольку адаптация верна, главной в обоих случаях становится сама история. Кто-то, кто никогда не прочитает книгу, увидит ту же историю в кино. Когда все сработано должным образом, обе сущности поддерживают и обогащают друг друга.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Все актеры проделали фантастическую работу с вашими персонажами (честное слово!). Есть ли среди них кто-то особенный, кто остался с вами?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Один мой друг-писатель однажды сказал: «Ваши актеры - они как корзина с бриллиантами». Вот как я о них думаю. Мне повезло, что у меня была такая талантливая команда - режиссеры, продюсеры, сценаристы, исполнители, дизайнеры, редакторы, маркетологи, рекламщики - все, с кем можно было совершить это путешествие. И я очень благодарна и читателям, и зрителям, которые вкладывались в «Голодные игры». Истории созданы для того, чтобы ими делились.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Мы встретились по случаю десятой годовщины «Голодных игр». Оглядываясь назад на прошедшие десять лет, какие самые яркие моменты вы могли бы отметить?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Видеть реакцию читателей, особенно юной аудитории, для которой книги и были написаны. Видеть, как их красивые и верные адаптации выходят на экраны. Время от времени слышать, как о них упоминают в публичных дискуссиях по политическим или социальным вопросам.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Трилогия «Голодные игры» стала международным бестселлером. Как вы думаете, почему эти книги приняли во всем мире с таким энтузиазмом?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Возможно, потому что темы универсальны. Война - магнит для сложных вопросов. В «Голодных играх» есть огромное неравенство в богатстве, разрушение планеты, политическая борьба, война как медийное событие, нарушения прав человека, пропаганда и множество других элементов, которые влияют на людей, где бы они ни жили. Я думаю, что эта история может также отражать и беспокойство о будущем, которое многие испытывают прямо сейчас.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Поскольку мы празднуем прошедшие десять лет и надеемся, что трилогия будет радовать нас еще многие десятилетия, я бы хотел подвести итог этой беседы должным образом: обращением к миллионам читателей, принявших эти книги. Что бы вам хотелось им сказать напоследок?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Спасибо за то, что присоединились к Китнисс в ее путешествии. И пусть удача всегда будет на вашей стороне!
[1] Snow (англ.) - снег.
[2] Американское издательство, публикующее произведения Сюзан Коллинз.
[3] В английском оригинале части третьей книги называются The Ashes, The Assault и The Assassin.
[4] Киностудия, выпустившая франшизу «Голодные игры».
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Давайте немного поговорим о Капитолии, особенно о его самом могущественном обитателе. Зная, что вы очень тщательно выбираете имена для каждого из персонажей, почему президент стал Сноу?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Сноу [1] - из-за его холодности и чистоты. Речь идет о чистоте мысли, хотя большинство людей сочло бы это самым что ни на есть злом. Его методы чудовищны, но, по его мнению, только он удерживает Панем. Его имя, Кориолан, является отсылкой к главному герою шекспировской пьесы, основанной на материалах из «Жизнеописаний» Плутарха. Он был известен своими антипопулистскими настроениями и Сноу точно не человек из народа.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Связь между Китнисс и Сноу - одна из самых интересных во всем повествовании. Ведь даже когда они находятся в оппозиции, между ними, кажется, есть понимание, которое мало кому из других персонажей трилогии дано. Какую роль, по вашему мнению, играет Сноу для Китнисс и как это вписывается в ваше исследование войны?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: На первый взгляд, она - лицо повстанцев, он - лицо Капитолия. Однако все намного сложнее. Сноу, cкрытый под всей этой пластикой, очень стар. Особенно не говоря об этом, он ждал Китнисс в течение долгого времени. Она - достойный противник, способный проверить на прочность его цитадель, дело всей его жизни. Для нее он воплощение зла, обладающее властью над жизнью и смертью. Они одержимы друг другом до такой степени, что не видят общей картины. «Я наблюдал за тобой, Сойка-пересмешница. А ты наблюдал за мной. Боюсь, нас обоих выставили дураками.» Он имеет в виду Койн. И их нечестивый союз в конце концов сокрушает ее.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: И Сноу, и Китнисс осознают силу воздействия на сознание людей средств массовой информации и визуализации. Некоторым Сноу может показаться бессердечным, но он очень хорошо чувствует «сердца и умы» своих граждан... и он также настроен на опасность потерять их из-за Китнисс. Какую роль, по вашему мнению, играет пропаганда в войне, которую они ведут?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Пропаганда решает исход войны. Вот почему Плутарх устраивает атаку в эфире: он понимает, что тот, кто контролирует эфир, контролирует власть. Как и Сноу, он ждал Китнисс, потому что ему нужен Спартак, который возглавил бы его кампанию. У него были на примете и другие кандидаты - Финник, например, - но никто другой не мог влиять на воображение страны так, как это получалось у нее.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: С точки зрения революции внешний вид имеет значение, и два персонажа, кажется, лучше всех это понимают - Цинна и Цезарь Фликерман, один - принципиально, другой… не так, чтоб очень. Как вы вовлекли этих двух персонажей в свои темы?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Совершенно верно. Цинна использует свой художественный дар, чтобы поразить толпу зрелищем и красотой. Даже после его смерти его костюмы Сойки-пересмешницы используются для нужд революции. Цезарь, чья работа состоит в том, чтобы поддерживать миф о славных играх, переходит к тактике воздействия посредством своих интервью с военнопленным Питом. Они оба помогают поддерживать видимость.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Как писатель, вы старательно избегали обращения к «старой» географии. Иными словами, нет персонажей, которые бы говорили: «Когда-то эта земля была известна, как… Делавэр." (К счастью) Почему вы решили не привязывать Панем к современной географии?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: География изменилась из-за природных и техногенных катастроф, поэтому не получится просто взять и наложить текущую карту на Панем. Но что еще более важно, это то, что это не имеет отношения к истории. Указание на континент уже дает им общий план, границы же очень изменчивы. Посмотрите, как изменилась карта Северной Америки за последние 300 лет. Для Китнисс совершенно не важно, как мы называли Панем в прошлом.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Давайте поговорим о слове на букву А. Думали ли вы об антиутопии, когда брались за «Голодные игры»?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Я думала о нем скорее как о военном романе. Я люблю антиутопии, но здесь она всегда будет второстепенной. Разместив действие трилогии в футуристической Северной Америке, я сделала ее достаточно знакомой, чтобы установить с ней связь, но и достаточно иной, чтобы дать волю перспективам. Когда люди спрашивают меня, когда именно в будущем происходят события, я отвечаю: «Это зависит от того, насколько вы оптимистичны».
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Почему, на ваш взгляд, мир, в котором была опубликована книга, определил ее как антиутопию?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Потому же, почему большинство людей определило бы «Хроники Подземелья» как фэнтезийный сериал, оно бы определило «Голодные игры» как трилогию-антиутопию, и они были бы правы. Элементы этих жанров присутствуют в обоих случаях. Для меня же это в первую очередь военные истории. Читаете ли вы их как военные истории, антиутопии, приключенческие боевики, пропаганду, истории о взрослении или романтизме - я рада в любом случае. Каждый привносит в книгу свой собственный опыт, который будет влиять на ее интерпретацию. Я предполагаю, что люди, которые сразу идентифицируют это как историю о теории справедливой войны, будут в меньшинстве, но большинство историй всегда нечто большее, чем что-то одно.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Какова была связь между текущими событиями и миром, который вы рисовали? Я знаю, что многие спекулятивные писатели видят что-то в новостях, что после просачивается в вымышленные ими миры. Реагировали ли вы на окружающий мир или ваша реакция была больше основана на вневременном и/или историческом рассмотрении войны?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Я бы сказала, что последнее. Некоторые авторы - вот вы, например, - могут быстро переваривать события и перенаправлять их в свои тексты, как вы успешно сделали это с 11 сентября в «Любовь - это высший закон». Для меня же вариант с историей более приемлем, чем быстрая обработка происходящего с последующей интеграцией.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Нет ничего, что мне нравится больше, чем разговаривать с писателями о писательстве, поэтому я хотел бы спросить о процессе работы (хотя я всегда находил слово «процесс» слишком аккуратным для описания работы писательского мозга).
Насколько я помню, когда мы в Scholastic [2] впервые увидели предложение о трилогии «Голодные игры», аннотация первой книги была основательной, второй - значительно короче, а третьей - на удивление краткой. Итак, первый вопрос: придерживались ли вы этого раннего наброска?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Мне пришлось вновь взглянуть на него. Да, я старалась придерживаться его, но, как вы заметили, аннотация третьей книги довольно краткая. По сути, она говорит лишь о том, что начинается война, которую Капитолий в конечном счете проигрывает. Только что закончив с «Подземными хрониками», которые также завершаются войной, я кажется увидела, как много всего развивается по ходу событий, и я хотела дать такую же свободу и этой серии.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Делали ли вы наброски для второй и третьей книг, когда писали первую, или вы просто делали заметки на будущее? Так же обстояли дела в случае с «Подземными хрониками», или тогда все было иначе?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Продумывание структуры - один из моих любимых этапов в процессе написания книг. Я всегда использую стикеры в разработке истории, иногда используя разные цвета для разных дуг персонажей. Я также создаю сетку глав и храню материалы для последующих книг, так чтобы всякий раз, когда у меня появляется идея, которая может оказаться полезной, я могла бы ее использовать. Я писала сценарии за много лет до того, как попробовал книги, так что многие мои писательские привычки развились благодаря этому опыту.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Вы бы намеренно посадили растения в первой книге, чтобы они расцвели во второй или третьей книгах? Есть ли какие-то семена, которые вы посадили в первой книге, но так и не проросли?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: О, да, я определенно сажала то одно, то другое. Например, Джоанна Мейсон упоминается в третьей главе первой книги, хотя она не появляется вплоть до «И вспыхнет пламя». Плутарх - тот безымянный учредитель Игр, который падает в чашу с пуншем, когда она выпускает стрелу. Пит шепчет «Всегда» в «И вспыхнет пламя», когда Китнисс находится под действием усыпляющего сиропа, но она не слышит этого слова до тех пор, пока в нее не выстрелят в «Сойке-пересмешнице». Иногда у вас просто не остается времени на то, чтобы все семена успели прорасти, или же вы вырезаете их, потому что они ничего не могут добавить к истории. Как те дикие собаки, которые бродят рядом с Дистриктом 12. Потенциально кого-то из них можно было бы приручить, но вся слава досталась Лютику.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Поскольку большую часть своего раннего писательского опыта вы обрели в качестве драматурга, мне любопытен такой вопрос: что из того, чему вы научились как драматург, помогло вам как романисту?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Я много лет изучала театр - сначала актерское мастерство, затем драматургию - и я особенно люблю классический театр. Драматургия помогла в формировании моего представления о структуре, о том, насколько она важна и насколько она неотделима от персонажа, когда бывает досконально проработана. Я отношусь ко этому, как к живому существу. Я писала и для детского телевидения в течение семнадцати лет. Я многому научилась, пиша для дошкольников. Если трехлетнему ребенку что-то не нравится, он просто встает и уходит с постановки. Я видела, как это делали мои собственные дети. Как удержать их внимание? Сделать это непросто, а интернет еще и усложнил задачу. Поэтому, для своих восьми романов я разработала структуру из трех частей, каждая из которых состоит из девяти глав, с использованием элементов как игровой, так и сценарной структуры - двойной слой, так сказать.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Где вы обычно пишете? Предпочитаете писать от руки или набираете на ноутбуке? Слушаете ли вы в процессе музыку или предпочитаете монашеское, писательское молчание?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Лучше всего я пишу дома в кресле. Раньше я писала от руки, но теперь все делаю в ноутбуке. Определенно без музыки; она требует, чтобы ее слушали. Я люблю спокойствие, а не тишину.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Ранее вы говорили о том, что при написании этих книг вы исследовали методику обучения выживанию и изучали съедобными растениями. Какие еще исследования вам пришлось провести? Вы читающий исследователь, практический исследователь или сочетание того и другого? (Я представляю сложный комплекс для стрельбы из лука на вашем заднем дворе, но я предполагаю, что это может оказаться далеким от истины.)
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Просто дело в том, что я не очень ловка. Я много читала о том, как сделать лук с нуля, но сомневаюсь, что когда-нибудь смогла бы его сделать. Умение обращаться с руками - это дар. Поэтому я провожу много книжных исследований. Иногда я посещаю музеи или исторические места для вдохновения. Меня обучали сценическому бою, особенно боям на мечах, в театральной школе, и у меня есть неплохая коллекция мечей, предназначенных для этого, хотя все это было полезным скорее для «Подземных хроник». Я стреляла из лука всего один раз на уроке физкультуры в средней школе.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Хотя мне хотелось бы сказать, что редакционная группа (Кейт Иган, Дженнифер Риз и я) были первыми читателями «Голодных игр», я знаю, что это неправда. Кто читает книгу первым, когда вы пишете ее?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Мой муж Кэп и мой литературный агент Розмари Стимола всегда были первыми читателями книг. Они оба обладают отличными навыками в критике и умеют делать очень важные замечания. Мне нравится держать редакцию в неведении как можно дольше, дабы чтение первого черновика производилось совершенно свежим взглядом.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Вспоминая беседы, во время которых редакция обсуждала «Голодные игры» - а это были в основном ваши беседы с Кейт, потому что мы с Джен сидели, словно телохранители важных особ - можете ли вы вспомнить каких-либо существенных изменения или обсуждения?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Что я лучше всего помню, так это то, как я испытала облегчение, узнав, что до того, как книга выйдет свет, мне предстоит работать вместе с такими замечательные людьми. За восемь лет Scholastic выпустили восемь моих романов - довольно быстро для меня, и мне нужна была обратная связь, которой я могла бы доверять. Вы все умные, обладаете хорошей интуицией, вы коммуникабельны, и вы втроем не оставили ни одной детали без внимания. В трилогии «Голодные игры» я действительно зависела от ваших мозгов и сердец, чтобы понять, что сработало, а что нет.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: А потом возник вопрос о названии...
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: О да, это я помню очень хорошо. Первоначальным названием первой книги было «Трибьют из Дистрикта Двенадцать». Вы захотели изменить его на «Голодные игры» - название, которое было уготовано для всей серии. Я сказала: «Хорошо, но я не могу вообразить какое-либо другое название для всей серии!» По сей день люди спрашивают меня скорее о «серии о Грегоре», чем о «Подземных хрониках», и я не хотела, чтобы это повторилось, ведь это сбивает с толку. Но вы оказались правы: «Голодные игры» - гораздо лучшее название для книги. «И вспыхнет пламя» изначально называлось «Волновой эффект», и я хотела изменить его, потому что оно было слишком водянистым для «Девушки в огне», и у нас появилось «И вспыхнет пламя». Название третьей книги было настолько неудачным, что сейчас я даже не могу его вспомнить, лишь помню, что в нем было слово «пепел». Нам оно обоим не нравилось. Однажды ты сказал: «А что, если мы просто назовем его «Сойка-пересмешница?»» И это показалось нам идеальным вариантом. Три части книги имели подзаголовки «Сойка-пересмешница», «Атака» и «Убийца». Мы изменили название на «Сойка-пересмешница», а первую часть - на «Пепел» и получили такую чудную аллитерацию в подзаголовках [3]. К счастью, вы были с нами - у вас гораздо лучше получается с названиями. Я всегда с трепетом отношусь к признанию чего-то важного, и я называю вас Мастером Названий.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: В «Голодных играх» выбор слова «игра» естественен, но в случае с «голодом» выбор неординарен и интересен. Вот я и спрашиваю: почему «Голодные игры»?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Потому что еда - это смертельное оружие. Точнее - лишение оной. Как это описывается в «Борисе», когда фашисты морят голодом ленинградцев. Это оружие нацелено на всех участников войны - не только на солдат на поле боя, но и на гражданских. В прологе к «Генриху V» Хор говорит о Гарри как о Марсе, боге войны: «… А у ноги его, как псы, что с нетерпеньем ждут, когда ж их спустят с цепи и на жертву стравят, томятся голод, меч и пламя». Голод, меч и пламя - его псы войны, и голод ведет стаю. Я думаю, что с ростом населения планеты и экологическими проблемами еда может стать важным оружием в будущем.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Обложка книги стала еще одним успешным результатом. У нас было более сотни разных вариантов, прежде чем мы остановились на культовой. Некоторые обложки изображали Китнисс - что-то, что я сегодня попросту не могу себе представить. Были и другие - с изображениями разных сцен. На самом же деле, ответ все это время был перед нами - символ Сойки-пересмешницы, который арт-директор Элизабет Паризи так успешно использовала. Что вы думаете о влиянии, которое возымели обложка и символ? Какие у вас были мысли, когда вы увидели эту обложку?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: О, это замечательная обложка, к которой, должна заметить, я не имею никакого отношения. Я видела лишь несколько из числа тех, которые вы разработали. Та же, которая была выбрана для книги, просто потрясающая, и я полюбила ее с первого взгляда. Она стильная, сильная и она исключительно сочетается с историей. Он не ограничивает возраст аудитории, и, как мне кажется, способствует тому, чтобы взрослые чувствовали себя комфортно, читая книгу. И, конечно же, вы смогли продолжить чудесную эволюцию сойки-пересмешницы на протяжении всей серии книг. В этих образе плененной птицы, обретающей свободу, есть что-то универсальное, и я думаю, что именно поэтому многие иностранные издатели решили использовать ее вместо того, чтобы создавать свои собственные варианты. И образ этот прекрасно перенесен на экран, где до сих пор остается центральным символическим изображением франшизы.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Эти четыре фильма несомненно оказали огромное влияние на глобальное распространение истории. Весь процесс создания фильма начался с момента, когда к нам присоединились продюсеры. Что дало вам понять, что они были именно теми, которые смогли бы облечь эту историю в другую форму?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Когда я решила продать связанные с книгой права на развлечения, мне пришлось провести более дюжины телефонных интервью с продюсерами. Я была покорена пониманием и страстью, которые Нина Джейкобсон проявила к произведению, а также ее стремление защитить его. Она настолько четко формулировала свое понимание дела, что я поверила в то, что именно она является тем человеком, кто сможет открыть его миру. Энтузиазм и проницательность команды Lionsgate [4] также произвели на меня глубокое впечатление. Мне нужны были смелые партнеры, не стремящиеся отойти от сложных элементов пьесы, те, кто не пытался бы направить историю к более легкому, более традиционному финалу. Прим не может выжить. Победа не может быть радостной. Раны должны оставить неизгладимые шрамы. Концовка далеко не из легких, но она такая, какой и должна быть.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Вы приняли участие в написании сценария к первому фильму «Голодные игры». Я знаю, что автору всегда бывает очень сложно адаптировать свою собственную работу. Как вы подошли к этой задаче? Что было самым сложным в превращении романа в сценарий? Что уверило вас в том, что это стоило приложенных усилий?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Я написала первоначальную обработку и первый черновик, затем совместно с Билли Рэйем мы представили еще несколько, а потом уже наш режиссер Гэри Росс превратил все это в свой сценарий для съемок, и в конечном итоге мы вместе еще пару раз прошлись по всему материалу. Я свела книгу к минимуму, вырезав то, что не нарушило бы драматической структуры. Я не большой мастер визуализации, и я думаю, что самым сложным для меня было найти способ трансформации множества слов в несколько изображений. Билли и Гэри, оба не только гораздо более опытные сценаристы, но и одаренные режиссеры, действительно преуспели в этом. И эти чудесные сценаристы работали со мной на протяжении всего создания франшизы, а Фрэнсис Лоуренс, снявший последние три фильма, - потрясающий визуальный рассказчик.
Самым же радостным моментом, связанным с фильмом «Голодные игры», был тот первый раз, когда я увидела его смонтированным - тогда еще даже не в окончательной форме - и поняла, что у нас получилось.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Одна из странных для меня вещей в адаптациях романов - это знание того, что задействованные актеры станут в сознании многих людей лицами и телами персонажей, которые до сих пор жили бестелесными голосами в моей голове. Это, я полагаю, ведет к вопросу из трех частей: представляете ли вы своих персонажей, когда пишете их; если да, то насколько Дженнифер Лоуренс была близка к Китнисс в вашей голове; и теперь, когда вы думаете о Китнисс, видите ли вы Дженнифер или все еще ту, что представляли себе до нее?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Я определенно представляю персонажей, когда пишу их. Актрисы, которая выглядит в точности как Китнисс из моей книги, не существует. Дженнифер не только визуально была близка к тому, как я видела образ Китнисс, но она и чувствовала себя очень правильно, что более важно. Играет она потрясающее. Когда я думаю о книгах, я до сих пор вспоминаю свой первоначальный образ Китнисс. Когда я думаю о фильмах, я думаю о Джен. Эти образы воюют друг с другом не более, чем книги с фильмами. Поскольку адаптация верна, главной в обоих случаях становится сама история. Кто-то, кто никогда не прочитает книгу, увидит ту же историю в кино. Когда все сработано должным образом, обе сущности поддерживают и обогащают друг друга.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Все актеры проделали фантастическую работу с вашими персонажами (честное слово!). Есть ли среди них кто-то особенный, кто остался с вами?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Один мой друг-писатель однажды сказал: «Ваши актеры - они как корзина с бриллиантами». Вот как я о них думаю. Мне повезло, что у меня была такая талантливая команда - режиссеры, продюсеры, сценаристы, исполнители, дизайнеры, редакторы, маркетологи, рекламщики - все, с кем можно было совершить это путешествие. И я очень благодарна и читателям, и зрителям, которые вкладывались в «Голодные игры». Истории созданы для того, чтобы ими делились.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Мы встретились по случаю десятой годовщины «Голодных игр». Оглядываясь назад на прошедшие десять лет, какие самые яркие моменты вы могли бы отметить?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Видеть реакцию читателей, особенно юной аудитории, для которой книги и были написаны. Видеть, как их красивые и верные адаптации выходят на экраны. Время от времени слышать, как о них упоминают в публичных дискуссиях по политическим или социальным вопросам.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Трилогия «Голодные игры» стала международным бестселлером. Как вы думаете, почему эти книги приняли во всем мире с таким энтузиазмом?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Возможно, потому что темы универсальны. Война - магнит для сложных вопросов. В «Голодных играх» есть огромное неравенство в богатстве, разрушение планеты, политическая борьба, война как медийное событие, нарушения прав человека, пропаганда и множество других элементов, которые влияют на людей, где бы они ни жили. Я думаю, что эта история может также отражать и беспокойство о будущем, которое многие испытывают прямо сейчас.
ДЭВИД ЛЕВИТАН: Поскольку мы празднуем прошедшие десять лет и надеемся, что трилогия будет радовать нас еще многие десятилетия, я бы хотел подвести итог этой беседы должным образом: обращением к миллионам читателей, принявших эти книги. Что бы вам хотелось им сказать напоследок?
СЬЮЗАН КОЛЛИНЗ: Спасибо за то, что присоединились к Китнисс в ее путешествии. И пусть удача всегда будет на вашей стороне!
[1] Snow (англ.) - снег.
[2] Американское издательство, публикующее произведения Сюзан Коллинз.
[3] В английском оригинале части третьей книги называются The Ashes, The Assault и The Assassin.
[4] Киностудия, выпустившая франшизу «Голодные игры».