"Теллурия", Новая сцена Александринского театра на сцене ЦИМа, режиссёр Марат Гацалов, 09.04.16
Конспект на бегу между двумя спектаклями.
Очень филологический по своей сути материал, опознав пару цитат тут же понимаешь, сколь многое другое не замечается.
Спектакль/не спектакль, читка/не читка... Никакого проигрывания, отстранение от читаемого текста, тем большее, чем более личным становится произносимое. Не проживать, только смотреть со стороны и усмехаться.
Единого повествования с конкретными героями тоже нет, просто набор образов, рассказов, диалогов. Тени в зазеркалье, множащиеся и дробящиеся и тем более реальные, чем более далекие.
Тут - схематичные фигуры, ритм голосов, совершенно открытые технические моменты. Там, где-то далеко - другая жизнь. И почему-то намного легче узнать в отражениях соседей или сидящих на другом конце зала знакомых, чем себя самого. Окруженный зеркалами человек словно растворяется и перестает существовать.
А что остается? Голоса без тел, люди без голоса, светящиеся огни, проекции на белый барабан ограничивающий теерриторию спектакля сверху и зеркала.
Знаете, в детстве показывали иллюзию-прототип кино - вращается барабан с нарисованными на внутренней лошадьми в разных позах, через прорезь заглянешь и лошадь скачет. Называется это устройство, вроде бы, зоотроп. Вот и в "Теллурии" зрители и артисты такие лошади.
Финал спектакля - рассыпающаяся испытательная таблица ТВ, электронный шум и отсутствие выхода изнутри.
Даже жалко, что после этого через темноту зал переходит обратно к открытому состоянию, интересно было бы как-то иначе выкрутиться. Лестница наверх, вниз, дыра в белом полотне? Не знаю, что конкретно, но какой-то внезапный вариант. Однако ловушка просто сама открывается и нарисованные человечки разбегаются из банки.
Кентавры, люди с головами животных, похожими на те, что уже в этом сезоне появились в "Идиоте" Диденко.
Большие кубики с изображениями Сталина, из которых складывается то ли помост, то ли трон.
Торт в виде головы Сорокина, которому между делом выедают глаз и начинают выковыривать мозг (а после окончания спектакля и зрители куски отщипывают).
Голос Татьяны нового времени, правительницы или кого-то в этом роле, отдающей себя народу в буквальном смысле этого слова.
Зеленый экран, как место репортажа с карнавала в Кельне (не замечать военных видео за корреспондентом, представлять праздничную толпу в розовых костюмах и детей с головами в виде бутонов)
Бежит по кругу человек и читает длинную молитву, абсурдно сочетающую всё несочетаемое и характерное для государства.
Беседуют за строительством Вавилонской (Вавиленской, сталинской) башни двое немолодых бояр, один из которых ещё помнит ту, старую Москву, хотя и давно не понимает её.
Кентавр-раб со смешным акцентом рассказывает о своей судьбе, катании взрослой девушки и полученом за это старом наркотике.
А так наркотики в том мире новые - гвозди из теллурия, которые вбиваются прямо в голову. Последствия все положенные, вот только ещё и железяка в голове. Но кого это смущает. Конечно, запрещены почти во всех странах, конечно, идут транссибирские поезда с грузом теллурия. Войны прокатились, славянизация прошла, где-то рядом наверняка находится и страна "СВАНа"... А наготове всегда водородная бомбочка.
И далее, далее...
Но все эти слова и события, как бы много их ни было, какие-то неважные, они только первоисточники для множащихся вокруг и в сознании зрителей отражений.
Еще один логичный образ - калейдоскоп. Как перемешаются фрагменты - то и увидите.
Летят новые Икары, вот только ломают они что-то не себе, как упомянутый давний правитель цельной России, а миру.
Очень филологический по своей сути материал, опознав пару цитат тут же понимаешь, сколь многое другое не замечается.
Спектакль/не спектакль, читка/не читка... Никакого проигрывания, отстранение от читаемого текста, тем большее, чем более личным становится произносимое. Не проживать, только смотреть со стороны и усмехаться.
Единого повествования с конкретными героями тоже нет, просто набор образов, рассказов, диалогов. Тени в зазеркалье, множащиеся и дробящиеся и тем более реальные, чем более далекие.
Тут - схематичные фигуры, ритм голосов, совершенно открытые технические моменты. Там, где-то далеко - другая жизнь. И почему-то намного легче узнать в отражениях соседей или сидящих на другом конце зала знакомых, чем себя самого. Окруженный зеркалами человек словно растворяется и перестает существовать.
А что остается? Голоса без тел, люди без голоса, светящиеся огни, проекции на белый барабан ограничивающий теерриторию спектакля сверху и зеркала.
Знаете, в детстве показывали иллюзию-прототип кино - вращается барабан с нарисованными на внутренней лошадьми в разных позах, через прорезь заглянешь и лошадь скачет. Называется это устройство, вроде бы, зоотроп. Вот и в "Теллурии" зрители и артисты такие лошади.
Финал спектакля - рассыпающаяся испытательная таблица ТВ, электронный шум и отсутствие выхода изнутри.
Даже жалко, что после этого через темноту зал переходит обратно к открытому состоянию, интересно было бы как-то иначе выкрутиться. Лестница наверх, вниз, дыра в белом полотне? Не знаю, что конкретно, но какой-то внезапный вариант. Однако ловушка просто сама открывается и нарисованные человечки разбегаются из банки.
Кентавры, люди с головами животных, похожими на те, что уже в этом сезоне появились в "Идиоте" Диденко.
Большие кубики с изображениями Сталина, из которых складывается то ли помост, то ли трон.
Торт в виде головы Сорокина, которому между делом выедают глаз и начинают выковыривать мозг (а после окончания спектакля и зрители куски отщипывают).
Голос Татьяны нового времени, правительницы или кого-то в этом роле, отдающей себя народу в буквальном смысле этого слова.
Зеленый экран, как место репортажа с карнавала в Кельне (не замечать военных видео за корреспондентом, представлять праздничную толпу в розовых костюмах и детей с головами в виде бутонов)
Бежит по кругу человек и читает длинную молитву, абсурдно сочетающую всё несочетаемое и характерное для государства.
Беседуют за строительством Вавилонской (Вавиленской, сталинской) башни двое немолодых бояр, один из которых ещё помнит ту, старую Москву, хотя и давно не понимает её.
Кентавр-раб со смешным акцентом рассказывает о своей судьбе, катании взрослой девушки и полученом за это старом наркотике.
А так наркотики в том мире новые - гвозди из теллурия, которые вбиваются прямо в голову. Последствия все положенные, вот только ещё и железяка в голове. Но кого это смущает. Конечно, запрещены почти во всех странах, конечно, идут транссибирские поезда с грузом теллурия. Войны прокатились, славянизация прошла, где-то рядом наверняка находится и страна "СВАНа"... А наготове всегда водородная бомбочка.
И далее, далее...
Но все эти слова и события, как бы много их ни было, какие-то неважные, они только первоисточники для множащихся вокруг и в сознании зрителей отражений.
Еще один логичный образ - калейдоскоп. Как перемешаются фрагменты - то и увидите.
Летят новые Икары, вот только ломают они что-то не себе, как упомянутый давний правитель цельной России, а миру.