Фундаментальное. Окончание
В седьмом классе, когда по литературе шли произведения древнего мира, и «Прометея прикованного», и стихи Катулла я просто пожирала в каждой строчке и букве, не говоря уже о том, что подвиги Геракла были знакомы от и до. А дальше - любое упоминание греческих персонажей, любая статуя белого цвета и подходящего вида бережно складывалась мной в копилочку, вместе с несчастным Эдипом и беломраморными Кариатидами. Причем, что характерно, на основании тех скудных и разрозненных источников, которыми я располагала, эллинизм почему-то мной за «тру-древнегреческое» не считался, будто бы Александр пришел и всё испортил, разрушил ту гармонию и равновесие. Я не знаю, откуда такое ощущение возникло, но для меня Античность заканчивалась в 3 веке до н.э., а христианство - так это вообще будто бы на другой планете. Это уже потом до меня дошло, что этот мир продолжался вплоть до 7 века, до закрытия последней языческой школы. Но тогда Древняя Греция была вещью в себе, законченной, завершенной состоявшейся, но только непонятно почему, до сих пор волнующей и влекущей.
Была ещё подаренная мамой книжка «Греки», довольно содержательная, с картинками и описанием истории, быта, обрядов, одежды и всякого такого. Какие-то открытки со скульптурой. Копия Лакоона. Передача про камею Гонзага по ТВ. Множество античных сюжетов в европейской опере. В 24 года был Крым - наша русская Древняя Греция (об этом я писала тут). В 25 лет были древний Эфес (где я задержала экскурсионную группу на час) и амфитеатр в малоазийском Иераполе (где я поняла, КАК и в КАКИХ декорациях только и должен исполняться любимый Софокл). Гомер, конечно. И «кобылица молодая, честь кавказского тавра…», и пушкинские гекзаметры про царскосельскую статую и про «слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи». И Эрмитаж тоже у меня случился (с камеей Гонзага, да). И множество потрясений, связанных с тем, что мои старые представления о Древней Греции оказывались ошибочными.
Но всё это было по случаю и фрагментарно, зацеплено с краёв, как будто я не верила себе, что я вот могу взять, выучить язык, изучить труды, разобраться, и познать во всей полноте эту могучую культуру. Постепенно эти ниточки - от древних греков до сегодняшнего дня - становились отчетливей, толще, переплетались между собой. Стали играть затейливую музыку антиномии античность-христианство, западнокатолики-грекоправославные, греки-варвары. Где-то очень робко и ненавязчиво в этой музыке стала звучать русская нотка. Мир складывался в целое. И для меня корень и древо этого целого - оно, древнегреческое чудо, невесть каким образом случившееся, и показавшего нам, не иначе как по божьей благодати, высоты смирения и красоты.
Была ещё подаренная мамой книжка «Греки», довольно содержательная, с картинками и описанием истории, быта, обрядов, одежды и всякого такого. Какие-то открытки со скульптурой. Копия Лакоона. Передача про камею Гонзага по ТВ. Множество античных сюжетов в европейской опере. В 24 года был Крым - наша русская Древняя Греция (об этом я писала тут). В 25 лет были древний Эфес (где я задержала экскурсионную группу на час) и амфитеатр в малоазийском Иераполе (где я поняла, КАК и в КАКИХ декорациях только и должен исполняться любимый Софокл). Гомер, конечно. И «кобылица молодая, честь кавказского тавра…», и пушкинские гекзаметры про царскосельскую статую и про «слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи». И Эрмитаж тоже у меня случился (с камеей Гонзага, да). И множество потрясений, связанных с тем, что мои старые представления о Древней Греции оказывались ошибочными.
Но всё это было по случаю и фрагментарно, зацеплено с краёв, как будто я не верила себе, что я вот могу взять, выучить язык, изучить труды, разобраться, и познать во всей полноте эту могучую культуру. Постепенно эти ниточки - от древних греков до сегодняшнего дня - становились отчетливей, толще, переплетались между собой. Стали играть затейливую музыку антиномии античность-христианство, западнокатолики-грекоправославные, греки-варвары. Где-то очень робко и ненавязчиво в этой музыке стала звучать русская нотка. Мир складывался в целое. И для меня корень и древо этого целого - оно, древнегреческое чудо, невесть каким образом случившееся, и показавшего нам, не иначе как по божьей благодати, высоты смирения и красоты.