Конституция в опасности!
В сети уже подняли шум на тему предлагаемых конституционных поправок. В первую очередь шум об отмене 1-й главы Конституции п. 2 ст. 13: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной», что сводят к введению единой идеологии и отмене многопартийности. Естественно, сразу же идут отсылки к конституционному законодательству СССР. Так, гиганты мысли из совета по развитию гражданского общества и правам человека рассуждают: «боюсь, что это повторение ст. 6 в последней Конституции СССР, определяющей собой однопартийность власти и, соответственно, единую идеологию в стране. Я категорически против такого шага. Я все же надеюсь, что наше государство будет развиваться по пути демократическому, предполагающему уважительное отношение к правам граждан». Пара мыслей на тему.
Начать следует с того, что Конституция Союза была куда конкретнее, не говоря ничего о какой-либо идеологии. Хотя в конституции 76-го года и появляются нотки декларативного идейного содержания (вроде, «соблюдения верности своим революционным традициям»), в целом конституции СССР определяют конкретные принципы организации хозяйства. Вообще, любое заявление идеологии по сути является декларативным, всегда прикрывает какое-либо содержание.
Здесь, конечно, можно возразить, что в конституциях СССР прямо говорится о построении именно коммунистического общества. Но такое возражение достойно глупца, ибо в любой демократической конституции точно так же провозглашается право частной собственности, причем, такое право ничем не ограничено, первично по отношению к праву на идеологии, взгляды и многопартийность, это основополагающая черта капиталистической (демократической) конституции - право частной собственности, то есть, фактически построение капитализма - закреплено в фундаменте, защищено конституцией и регулируется законом. Таким образом, опираясь на конституцию же, многопартийность и многообразие идеологий ограничены. Ни один человек не может реализовать свои права на жизнь, независимую от прав частной собственности, то есть, от воли рынка, от необходимости жить, собственно, продажей рабочей силы частным собственникам (хотя право на частную собственность у человека сохраняется, такое право, очевидно, реализуемое лишь в условиях жесточайшей конкурентной борьбы - то есть, право декларативное). Естественно, большинство людей в итоге и не подозревают, и не задумываются о реализации иных прав и свобод (например, нет права организации научного планирования экономики, с целью рационального достижения всеобщего благополучия). Тогда как трубачи, глашатаи многопартийности и свободы идеологий фактически проводят свои собственнические интересы, несовместимые с правом на отсутствие частной собственности.
Предлагаемое многообразие идеологий здесь как раз выступает ширмой для сокрытия фундаментальных вещей. Собственно, если разбираться с любой демократической конституцией глубже, обнаруживается декларативность большинства положений. Так, к примеру, свободы СМИ и запрет на цензуру в условиях частной собственности недоступны большинству: СМИ принадлежат собственникам, а свобода слова всегда будет ограничена невозможностью слово озвучить - цензурой же выступает конкуренция (кухонные разговоры остаются кухонными); свободы перемещения и выбора жилища ограничены банально неподъемной большинству стоимостью, более того, многие лишаются жилья в силу бедности; а право на труд ограничено объективными условиями безработицы, человек в этом отношении прямо подчиняется основополагающему праву частной собственности (сократили, редкий профиль, возврат подходит - обивай пороги служб занятости), ну и политические права сводятся попросту к праву сыграть в наперстки с теми, у кого есть возможности (деньги, собственность) реализации своих политических интересов. Точно тоже самое касается современного положения дел: силы, имеющие больше ресурсов, реализуют больше прав. Ведь конкурирующие политические группы не унимаются, шумя о «Единой России» (что и лежит в основе шума на счет конституционных поправок, от чего и пугают «возвратом в СССР») - а это и есть реализованное право многопартийности. То есть, «право» на деле никакое не реальное право, а «шанс», сугубо производный от шанса реализации права частной собственности - подлинное право, тем самым, обретает реализовавший право частной собственности. Таким образом, объявленные свободы, в том числе на запрет идеологии, продвигают на деле уже существующую единую идеологию - господствующую общественную идеологию частной собственности, с чем и многие аспекты права несут идеологический оттенок.
А держатся демократические права исключительно на том, что большая масса людей, во-первых, не осознает реального положения дел, не имея ни сил, ни времени на осмысление своего социально-экономического положения, от чего сознание «падает» под натиском тех, у кого право частной собственности как раз реализовано (владельцы СМИ, политики) - что означает фактически диктатуру господствующей идеологии, во-вторых, большая часть населения живет сносно, поэтому вопросы прав и свобод не стоят остро. Шуметь же о переменах в политике чаще всего начинает мелкая буржуазия или другие конкурирующие собственники, заинтересованные в пробивании своих политических интересов, массы же могут и вовсе не заметить перемен даже в конституции: их жизнь детерминирована их атомарным экономическим бытием, проблемами и радостями ежедневного бытия, а не «высокими материями» «права на идеологию» - к поддержке масс взывают те или иные политические силы, силы, происходящие от тех, кто право частной собственности реализовал.
Таким образом, статья, о которой идет речь - является декларативной, не сыграет роли в жизни людей на фоне ведущего и первичного права частной собственности. А повторение СССР может быть только в том случае, если право частной собственности обретет антоним: всеобщее действительное право на отсутствие прав частной собственности - ведь даже частичная реализация прав частной собственности ведет в итоге к господству этого права.
Начать следует с того, что Конституция Союза была куда конкретнее, не говоря ничего о какой-либо идеологии. Хотя в конституции 76-го года и появляются нотки декларативного идейного содержания (вроде, «соблюдения верности своим революционным традициям»), в целом конституции СССР определяют конкретные принципы организации хозяйства. Вообще, любое заявление идеологии по сути является декларативным, всегда прикрывает какое-либо содержание.
Здесь, конечно, можно возразить, что в конституциях СССР прямо говорится о построении именно коммунистического общества. Но такое возражение достойно глупца, ибо в любой демократической конституции точно так же провозглашается право частной собственности, причем, такое право ничем не ограничено, первично по отношению к праву на идеологии, взгляды и многопартийность, это основополагающая черта капиталистической (демократической) конституции - право частной собственности, то есть, фактически построение капитализма - закреплено в фундаменте, защищено конституцией и регулируется законом. Таким образом, опираясь на конституцию же, многопартийность и многообразие идеологий ограничены. Ни один человек не может реализовать свои права на жизнь, независимую от прав частной собственности, то есть, от воли рынка, от необходимости жить, собственно, продажей рабочей силы частным собственникам (хотя право на частную собственность у человека сохраняется, такое право, очевидно, реализуемое лишь в условиях жесточайшей конкурентной борьбы - то есть, право декларативное). Естественно, большинство людей в итоге и не подозревают, и не задумываются о реализации иных прав и свобод (например, нет права организации научного планирования экономики, с целью рационального достижения всеобщего благополучия). Тогда как трубачи, глашатаи многопартийности и свободы идеологий фактически проводят свои собственнические интересы, несовместимые с правом на отсутствие частной собственности.
Предлагаемое многообразие идеологий здесь как раз выступает ширмой для сокрытия фундаментальных вещей. Собственно, если разбираться с любой демократической конституцией глубже, обнаруживается декларативность большинства положений. Так, к примеру, свободы СМИ и запрет на цензуру в условиях частной собственности недоступны большинству: СМИ принадлежат собственникам, а свобода слова всегда будет ограничена невозможностью слово озвучить - цензурой же выступает конкуренция (кухонные разговоры остаются кухонными); свободы перемещения и выбора жилища ограничены банально неподъемной большинству стоимостью, более того, многие лишаются жилья в силу бедности; а право на труд ограничено объективными условиями безработицы, человек в этом отношении прямо подчиняется основополагающему праву частной собственности (сократили, редкий профиль, возврат подходит - обивай пороги служб занятости), ну и политические права сводятся попросту к праву сыграть в наперстки с теми, у кого есть возможности (деньги, собственность) реализации своих политических интересов. Точно тоже самое касается современного положения дел: силы, имеющие больше ресурсов, реализуют больше прав. Ведь конкурирующие политические группы не унимаются, шумя о «Единой России» (что и лежит в основе шума на счет конституционных поправок, от чего и пугают «возвратом в СССР») - а это и есть реализованное право многопартийности. То есть, «право» на деле никакое не реальное право, а «шанс», сугубо производный от шанса реализации права частной собственности - подлинное право, тем самым, обретает реализовавший право частной собственности. Таким образом, объявленные свободы, в том числе на запрет идеологии, продвигают на деле уже существующую единую идеологию - господствующую общественную идеологию частной собственности, с чем и многие аспекты права несут идеологический оттенок.
А держатся демократические права исключительно на том, что большая масса людей, во-первых, не осознает реального положения дел, не имея ни сил, ни времени на осмысление своего социально-экономического положения, от чего сознание «падает» под натиском тех, у кого право частной собственности как раз реализовано (владельцы СМИ, политики) - что означает фактически диктатуру господствующей идеологии, во-вторых, большая часть населения живет сносно, поэтому вопросы прав и свобод не стоят остро. Шуметь же о переменах в политике чаще всего начинает мелкая буржуазия или другие конкурирующие собственники, заинтересованные в пробивании своих политических интересов, массы же могут и вовсе не заметить перемен даже в конституции: их жизнь детерминирована их атомарным экономическим бытием, проблемами и радостями ежедневного бытия, а не «высокими материями» «права на идеологию» - к поддержке масс взывают те или иные политические силы, силы, происходящие от тех, кто право частной собственности реализовал.
Таким образом, статья, о которой идет речь - является декларативной, не сыграет роли в жизни людей на фоне ведущего и первичного права частной собственности. А повторение СССР может быть только в том случае, если право частной собственности обретет антоним: всеобщее действительное право на отсутствие прав частной собственности - ведь даже частичная реализация прав частной собственности ведет в итоге к господству этого права.