кровь-любовь
Протагонист песни fred_adra "первым из поэтов рифмует кровь-любовь". А я заинтересовался, кто в действительности использовал эту рифму первым. Национальный корпус русского языка в качестве самого раннего упоминания указывает оду Ломоносова "на прибытие из Голстинии и на день рождения его императорского высочества государя великого князя Петра Феодоровича 1742 года февраля 10 дня":
О плод от корене преславна,
Дражайшая Петрова кровь,
К тебе горит уже издавна
Россиян искрення любовь!
В том же году Ломоносов снова воспользовался понравившейся рифмой, теперь в "Оде на прибытие ее величества великия государыни императрицы Елизаветы Петровны из Москвы в Санктпетербург 1742 года по коронации":
Стокгольм, глубоким сном покрытый,
Проснись, познай Петрову кровь;
Не жди льстецов своих защиты,
Отринь коварну их любовь...
Следующие четыре года никто не употреблял свежеоткрытой рифмы, пока в 1747 к ней не прибег Сумароков, причём даже не в именительном падеже:
В прекрасной описи, в Расиновых стихах,
Трезенский князь забыл о рыцарских играх,
Воспламенение почувствовавши крови
И вечно быть престав противником любови...
После ещё некоторого перерыва, на рифму накинулись кучно:
в 1754 - Н. Н. Поповский (Гроза, насильство, жадность крови // Не могут истинной любови...)
в 1756 - А. И. Дубровский (Двоякий пламень жжет внутрь стихотворцев кровь, // В них действует огонь священный и любовь.)
в 1758 - М. М. Херасков (дважды в одном стихотворении!) и С. В. Нарышкин
в 1759 - снова Сумароков (дважды)
в 1761 - и опять Сумароков, а также А. А. Ржевский (дважды).
В том же 1761 к старой рифме вернулся и Ломоносов. В мире более идеальном тут бы всё и кончилось. Но, увы, поэты решили не сбавлять ход.
1763 - к полюбившейся рифме возвращается Ломоносов
1768 - Сумароков (x2)
1769 - М. И. Попов и Ф. Я. Козельский
1771 - М. М. Херасков (в одном стихотворении раз в именительном падеже и раз в творительном), Сумароков (!), Н. А. Львов, Я. Б. Княжнин, Ф. И. Дмитриев-Мамонов.
В 1772 нашу рифму открыл для себя В. И. Майков и использовал её минимум шесть раз в ближайшие пять лет. Пропустим несколько лет, в течении которых рифма появлялась в стихах всё тех же Львова и Хераскова, а также В. П. Петрова, М. Н. Муравьева и др.
В 1782 рифма попала в цепкие руки Державина и появлялась в его стихах не менее дюжины раз.
В 1814 дошло до Пушкина:
Тоскует, втайне ощущая
Волненье сильное в крови
На юны прелести взирая,
Он полну чашу пьет любви.
В 1815 Александр Сергеевич уже экспериментирует:
Вся кровь закипела
В двух пылких сердцах,
Любовь прилетела
На быстрых крылах,
но позже возвращается к обычному варианту (в 1816, 1820, 1822, 1823, 1835).
В "Онегине" Пушкин смеётся над рифмой "розы-слёзы", но "кровь-любовь" использует, не рефлексируя.
В 1829 приходит очередь Лермонтова (а также - в 1830 - 2 раза, 1831, 1832 - 2 раза, 1833, 1839 - 2 раза, 1840, 1841).
Некрасов умудрилася трижды использовать рифму в 1839, трижды - в 1852, трижды - в 1855, и без счёта в промежутках.
Воспользовались рифмой Вяземский, Жуковский, Дельвиг, Рылеев, Одоевский, Ершов, А. К. Толстой, Фет, Тургенев, Языков, Тютчев, Надсон, Мережковский, Мирра Лохвицкая, Сологуб, С. М. Соловьев, В. С. Соловьев, Г. В. Иванов, В. И. Иванов, Гиппиус, Гумилев, Ходасевич, Анненский, Цветаева, Нарбут, Хлебников, Есенин, Набоков, Ахматова, Волошин, Эренбург, Парнок, Северянин, Мандельштам, Антокольский, К. М. Симонов, А. А. Тарковский, В. Т. Шаламов, Вс. Рождественский, Д. Самойлов (прошу прощения у неупомянутых поэтов).
Создаётся впечатление, что без the рифмы не обошёлся никто - Капнист, Карамзин, Ключарев, Каменев, Козлов, Кюхельбекер, Кольцов, Клюев, Кузмин, Карпов, Крайский, Каменский, Кириллов, Клычков, Корнилов, Колосова, Кнут, Катаев, Карабчиевский, Щепкина-Куперник. Батюшков, Баратынский, Блок, Брюсов, Бальмонт, Бунин, Балтрушайтис, Безыменский, Берггольц, Божнев, Бартольд, Барт.
Андрей Белый, Саша Черный.
Впрочем, стоп! Вот текст Саши Чёрного (1908):
Папа-мама,
Дратва-жатва, кровь-любовь,
Драма-рама-панорама,
Бровь, свекровь, морковь… носки!
Это, похоже, первый случай в истории, когда поэт посмеялся над несчастной, заезженной рифмой.
Не знаю, не был ли пародией текст того же года П. П. Потемкина:
Идет пьяненький,
Шатается,
Весь в крови,
Весь румяненький,
Своей любви
Отомстить собирается.
В 1925 выходит "Рифма-пифма на «любовь»" И. Л. Сельвинского с текстами вроде
Любовь
Л.Ю.Б.О. В.
Любовь
Кровь
Любовь
Проф.
Бродский сперва выделился, срифмовав кровь и нелюбовь!
Как просто ставить все в актив,
в пассив поставив кровь,
купив большой презерватив,
любовь и нелюбовь
Но позже не выдержал и в "В Сочельник я был зван на пироги" трижды срифмовал кровь с обычной любовью.
В 1976 Борис Слуцкий писал:
Как ни мучит головная боль ―
блекну я, и вяну я, и никну, ―
подберу с утра пораньше рифму,
для начала, скажем, «кровь ― любовь».
Очередной шанс мирозданию остановиться, и снова - неиспользованный.
Последний текст в корпусе - 1990, А. В. Еременко. Дальше, видимо, просто не успели внести.
Позволю себе закончить (недо)стихами собственного сочинения:
Истекая кровью, я лежал в канаве. Ведь к тебе любовью (Боже, что за рифма! Надо бы запомнить) наповал сраженный, перерезал вены я себе сегодня. Страсть мою увидев, ты меня полюбишь, только будет поздно. Это все трагично, потому прекрасно.
О плод от корене преславна,
Дражайшая Петрова кровь,
К тебе горит уже издавна
Россиян искрення любовь!
В том же году Ломоносов снова воспользовался понравившейся рифмой, теперь в "Оде на прибытие ее величества великия государыни императрицы Елизаветы Петровны из Москвы в Санктпетербург 1742 года по коронации":
Стокгольм, глубоким сном покрытый,
Проснись, познай Петрову кровь;
Не жди льстецов своих защиты,
Отринь коварну их любовь...
Следующие четыре года никто не употреблял свежеоткрытой рифмы, пока в 1747 к ней не прибег Сумароков, причём даже не в именительном падеже:
В прекрасной описи, в Расиновых стихах,
Трезенский князь забыл о рыцарских играх,
Воспламенение почувствовавши крови
И вечно быть престав противником любови...
После ещё некоторого перерыва, на рифму накинулись кучно:
в 1754 - Н. Н. Поповский (Гроза, насильство, жадность крови // Не могут истинной любови...)
в 1756 - А. И. Дубровский (Двоякий пламень жжет внутрь стихотворцев кровь, // В них действует огонь священный и любовь.)
в 1758 - М. М. Херасков (дважды в одном стихотворении!) и С. В. Нарышкин
в 1759 - снова Сумароков (дважды)
в 1761 - и опять Сумароков, а также А. А. Ржевский (дважды).
В том же 1761 к старой рифме вернулся и Ломоносов. В мире более идеальном тут бы всё и кончилось. Но, увы, поэты решили не сбавлять ход.
1763 - к полюбившейся рифме возвращается Ломоносов
1768 - Сумароков (x2)
1769 - М. И. Попов и Ф. Я. Козельский
1771 - М. М. Херасков (в одном стихотворении раз в именительном падеже и раз в творительном), Сумароков (!), Н. А. Львов, Я. Б. Княжнин, Ф. И. Дмитриев-Мамонов.
В 1772 нашу рифму открыл для себя В. И. Майков и использовал её минимум шесть раз в ближайшие пять лет. Пропустим несколько лет, в течении которых рифма появлялась в стихах всё тех же Львова и Хераскова, а также В. П. Петрова, М. Н. Муравьева и др.
В 1782 рифма попала в цепкие руки Державина и появлялась в его стихах не менее дюжины раз.
В 1814 дошло до Пушкина:
Тоскует, втайне ощущая
Волненье сильное в крови
На юны прелести взирая,
Он полну чашу пьет любви.
В 1815 Александр Сергеевич уже экспериментирует:
Вся кровь закипела
В двух пылких сердцах,
Любовь прилетела
На быстрых крылах,
но позже возвращается к обычному варианту (в 1816, 1820, 1822, 1823, 1835).
В "Онегине" Пушкин смеётся над рифмой "розы-слёзы", но "кровь-любовь" использует, не рефлексируя.
В 1829 приходит очередь Лермонтова (а также - в 1830 - 2 раза, 1831, 1832 - 2 раза, 1833, 1839 - 2 раза, 1840, 1841).
Некрасов умудрилася трижды использовать рифму в 1839, трижды - в 1852, трижды - в 1855, и без счёта в промежутках.
Воспользовались рифмой Вяземский, Жуковский, Дельвиг, Рылеев, Одоевский, Ершов, А. К. Толстой, Фет, Тургенев, Языков, Тютчев, Надсон, Мережковский, Мирра Лохвицкая, Сологуб, С. М. Соловьев, В. С. Соловьев, Г. В. Иванов, В. И. Иванов, Гиппиус, Гумилев, Ходасевич, Анненский, Цветаева, Нарбут, Хлебников, Есенин, Набоков, Ахматова, Волошин, Эренбург, Парнок, Северянин, Мандельштам, Антокольский, К. М. Симонов, А. А. Тарковский, В. Т. Шаламов, Вс. Рождественский, Д. Самойлов (прошу прощения у неупомянутых поэтов).
Создаётся впечатление, что без the рифмы не обошёлся никто - Капнист, Карамзин, Ключарев, Каменев, Козлов, Кюхельбекер, Кольцов, Клюев, Кузмин, Карпов, Крайский, Каменский, Кириллов, Клычков, Корнилов, Колосова, Кнут, Катаев, Карабчиевский, Щепкина-Куперник. Батюшков, Баратынский, Блок, Брюсов, Бальмонт, Бунин, Балтрушайтис, Безыменский, Берггольц, Божнев, Бартольд, Барт.
Андрей Белый, Саша Черный.
Впрочем, стоп! Вот текст Саши Чёрного (1908):
Папа-мама,
Дратва-жатва, кровь-любовь,
Драма-рама-панорама,
Бровь, свекровь, морковь… носки!
Это, похоже, первый случай в истории, когда поэт посмеялся над несчастной, заезженной рифмой.
Не знаю, не был ли пародией текст того же года П. П. Потемкина:
Идет пьяненький,
Шатается,
Весь в крови,
Весь румяненький,
Своей любви
Отомстить собирается.
В 1925 выходит "Рифма-пифма на «любовь»" И. Л. Сельвинского с текстами вроде
Любовь
Л.Ю.Б.О. В.
Любовь
Кровь
Любовь
Проф.
Бродский сперва выделился, срифмовав кровь и нелюбовь!
Как просто ставить все в актив,
в пассив поставив кровь,
купив большой презерватив,
любовь и нелюбовь
Но позже не выдержал и в "В Сочельник я был зван на пироги" трижды срифмовал кровь с обычной любовью.
В 1976 Борис Слуцкий писал:
Как ни мучит головная боль ―
блекну я, и вяну я, и никну, ―
подберу с утра пораньше рифму,
для начала, скажем, «кровь ― любовь».
Очередной шанс мирозданию остановиться, и снова - неиспользованный.
Последний текст в корпусе - 1990, А. В. Еременко. Дальше, видимо, просто не успели внести.
Позволю себе закончить (недо)стихами собственного сочинения:
Истекая кровью, я лежал в канаве. Ведь к тебе любовью (Боже, что за рифма! Надо бы запомнить) наповал сраженный, перерезал вены я себе сегодня. Страсть мою увидев, ты меня полюбишь, только будет поздно. Это все трагично, потому прекрасно.