Язык. Мышление. Время
Соотношение частей речи и категорий мышления. Модель категории времени и её языковое выражение
Языковая картина мира и категории мышления
Язык тесно связан с мышлением. Принято разграничивать две основные функции языка: познавательную и коммуникативную. Язык является и орудием мышления-познания, и средством сообщения мысли другим людям путём преобразования мыслительного содержания в коммуникативную информацию. Таким образом, многофункциональность языка, многокомпонентность языкового значения являются двумя сторонами одного и того же - сложного взаимодействия языка и мышления [Крушельницкая 1967].
Проблема соотношения языка и мышления имеет свою длительную историю. Она была поставлена ещё в Древней Греции, обсуждалась в эпоху средневековья, нового времени и продолжает изучаться и в наши дни. Были сделаны попытки установить последовательно сменяющие друг друга этапы в развитии языка и мышления. Решение сложной проблемы взаимосвязи языка и мышления предполагает объединение усилий представителей многих дисциплин: лингвистики, философии, психологии, физиологии, логики и других. Нет ни одного логико-научного понятия, которое могло бы существовать без языкового оформления, и поэтому оно является составной частью языка [Вайсгербер 2004].
Мышление имеет общечеловеческий характер, иначе был бы невозможен контакт между различными человеческими коллективами, переводы с одного языка на другой, будь то языки современные или мёртвые. В то же время основное средство выражения мышления, его содержания чрезвычайно многообразно: только в наше время на земном шаре насчитывается около трёх тысяч языков, обладающих своими особыми структурами и системами. Это обстоятельство говорит о сложности и противоречивости связей языка и мышления, закономерности которых далеко не познаны. В гносеологическом отношении эта ещё не во всём познанная противоречивость неоднократно приводила и приводит учёных к неправильным решениям, к ошибкам и неудачам, когда язык и мышление отождествляются или когда язык начинает пониматься как самодовлеющая сущность, отношение которой к обществу, к объектам действительности практически, а нередко и программно объявляется предметом, стоящим за пределами науки. Безусловно, язык как система знаков может изучаться и изучается как определённая структура, как бы замкнутая в самой себе. Однако такое изучение не может исчерпать языкознание, поскольку, во-первых, язык, имея знаковую функцию, не сводится к системе знаков; во-вторых, сама система знаков в своём происхождении и развитии создавалась в обществе, функционирует в обществе и зависит от него. Знак естественного или искусственного языка - средство фиксации приобретённых и приобретаемых знаний, а отношения между знаками - отражение через мыслительные процессы многообразной действительности.
При описании содержательной стороны языка лингвисты постоянно обращаются к миру действительности, так или иначе занимаются членением понятийной сферы, мыслительного содержания на смысловые поля, участки, фрагменты. Достаточно посмотреть на множество лексикологических, семасиологических описаний лексико-семантических групп, полей, чтобы убедиться в этом. Кроме того, исследователям приходится обращаться к логическим и философским категориям как средствам познания, объяснения и описания реальной действительности в отражательной деятельности человека [Варшавская 1984].
Части речи и понятийные категории
Как пишет Б.А. Серебренников, любая человеческая речь, даже самая примитивная, предполагает чёткое осознание предмета и его признаков, и вне этого условия сама речь не представляется возможной [Серебренников 1988]. В языке выделяются его грамматические категории, но они сочетаются в сознательной речи человека с логическими, без которых не может строиться речь человека и которые получают поэтому в ней ведущее значение [Мещанинов 1967]. И.И. Мещанинов ввёл в научный обиход термин «понятийные категории». С помощью понятийных категорий в языке передаются понятия, существующие в данной общественной среде. Эти понятия не описываются при помощи языка, а выявляются в нём самом, в его лексике и грамматическом строе. К числу таких категорий относятся время, пространство, предметность, атрибутивность и другие. Понятийные категории в конкретном языке реализуются в виде функционально-семантических категорий, или функционально-семантических полей [ТФГ 1987].
Стремление установить изоморфизм между языком и мышлением возникло ещё в Древней Греции. Аристотель, устанавливая соответствие языка и мышления, выделял, с одной стороны, такие грамматические категории, как имя, глагол и союз и, с другой стороны, их соответствия в мысли: это - предмет мысли - субъект (в языке - имя), то, что говорится об этом предмете - логическое сказуемое (в языке - глагол) и то, что придаёт единство высказыванию - логическая связка (в языке - вспомогательный глагол). С тех пор на протяжении веков как философы, так и лингвисты, изучая соотношение форм мысли и языковых форм, искали аналогии форм мышления формам языка [Керт 1967].
В решении проблемы соотношения частей речи и категорий мышления иногда ищут ответа на вопрос о всеобщности, универсальности частей речи в различных языках, о путях поиска всеобщего и универсального в отдельных частях речи. Между тем, видимо, кроме общей констатации того, что в членении слов на части речи отражаются классифицирующие свойства человеческого мышления, причём направленные на функциональную классификацию, т. е. такую классификацию, которая устанавливает принадлежность объектов к тем или иным классам на основании функций этих объектов, трудно установить связь между категориями мышления и частями речи. Дело в том, что совершенно независимо от того, как решается вопрос о составе категорий мышления, о классификации понятий, отношений и операций, в частности, на распределение слов по частям речи влияют только те категории мышления, которые получают грамматическое закрепление, но не все, а лишь те грамматически закреплённые категории мышления, которые отражаются в грамматической специализации слов.
Мышление соответствует не только грамматике, а всему языку в целом. Ф. де Соссюр отмечал, что нет коренной противоположности между лексикой и грамматикой. И, следовательно, мыслительные процессы и категории мышления могут получить выражение в любых языковых единицах, как в грамматических, так и лексических.
Каждый язык при его длительном социальном использовании вырабатывает свои структуры, но они устанавливаются в нём не самостоятельно, а в зависимости от действующих законов мышления. Мышление ложится в основу сознательной деятельности человека, который, удовлетворяя возникающие у него потребности общения, создаёт язык. Он, передавая логические категории мышления, придаёт им формальное лингвистическое выражение, создавая свои грамматические языковые категории [Мещанинов 1967]. Человечество, познавая мир, выделяло и фиксировало в языке наиболее важные для него свойства и признаки явлений, которые у разных народов могли быть разными. Это и национальное членение мира, и наличие или отсутствие тех или иных собственно языковых категорий. Эти системные понятия, имеющие своё выражение в языке, и получили название понятийных категорий.
Установить однозначное соответствие между частями речи и понятийными категориями практически невозможно. Некоторые категории мышления могут быть выражены с помощью разных частей речи, а другие вообще не имеют связи с частями речи, они отражаются в структуре лексики языка, а не в грамматической специализации слов, которая определяет распределение слов по частям речи.
Значение существительного принято определять как предметность, но это определение нуждается в объяснении, поскольку известно, что существительные обозначают не только предметы, но и действия (бег, работа), и качества (белизна, высота), и отношения (связь, различие) и др. Существительное типа бег отличается по значению от соответствующего глагола не тем, что действие, выраженное им, мы представляем себе как предмет, а тем, что оно выражает действие в отвлечении от действующих предметов, как нечто самостоятельно существующее, не как признак предмета, а как носитель признаков, т. е. субстанцию. Значение субстанции имеет и всякое другое существительное. Понятию субстанции противостоит понятие признака. Признаки выражаются остальными главными частями речи - прилагательным, глаголом и наречием. Прилагательное выражает атрибутивный признак субстанции, глагол - признак, утверждаемый или отрицаемый в отношении к субстанции, т. е. предикативно относящийся к ней, наречие - признак признака. Субстанция и признак принадлежат к числу наиболее общих понятий, которые именуются логическими категориями.
Лингвистические категории обязательно построены на оппозициях, поскольку познание базируется на противопоставлениях (чтобы выделить что-либо из окружающего мира, нужно противопоставить это всему другому и, вместе с тем, найти такой класс явлений, куда это «что-то» можно включить - это и есть категоризация). В языке находит отражение дихотомия циклического и линейного времени. По этому признаку противопоставлены слова пора и время, нынешний и сегодняшний, прошлый и минувший, впредь и в будущем [Яковлева 1992]. Язык, являясь объективным явлением природы и социального развития, сам характеризуется полевой структурой и так или иначе отображает полевую устроенность мироздания [Всеволодова 2000].
Категория времени
Выражение времени - характерная особенность коммуникации, осуществляемой при помощи языка. Время в языке выражает отношение действия или состояния к определённой временной плоскости [Серебренников 1988]. Всякое действие как факт экстралингвистического плана сообщения может иметь или не иметь временную характеристику, наличие и степень сложности которой определяется по усмотрению автора данного сообщения. Например, автор по своему усмотрению может сообщить или не сообщить календарную дату действия, его протяжённость во времени и т. п.
Однако всякое действие, обозначенное временными глагольными формами, обязательно получает грамматическую временную характеристику, предусмотренную механизмом самого языка.
Эту грамматическую временную характеристику можно назвать датировкой событий по грамматической системе отсчёта. Грамматическая датировка событий во многих отношениях вполне аналогична датировке событий по календарной системе отсчёта. Подобно календарной датировке, грамматическая датировка включает в себя указание на точку отсчёта и указание на период совершения действия по отношению к этой точке отсчёта. В качестве абсолютной точки отсчёта в грамматической системе используется только время акта коммуникации («момент речи»), единственного события экстралингвистического плана, с которым всегда связано всякое сообщение. О. Есперсен отмечает, что на практике «момент речи» означает промежуток времени иногда со значительной длительностью, которая сильно меняется в зависимости от обстоятельств [Есперсен 2006].
То обстоятельство, что абсолютная точка отсчёта в грамматической датировке является событием экстралингвистического плана и что любое сообщение связано с этим событием, и позволяет легко перейти от грамматической системы отсчёта к любой экстралингвистической системе отсчёта.
Периоды действия делятся на прошедшие, настоящие и будущие по отношению к точке отсчёта на оси времени: прошедшим периодом называется произвольной длины отрезок временной оси влево от точки отсчёта, будущим периодом - произвольной длины отрезок временной оси вправо от точки отсчёта, настоящим периодом называется произвольной длины отрезок временной оси, включающий в себя точку отсчёта.
Понятие времени, например, в русском языке находит соответствие среди свойств глагола. Но понятие времени является вместе с тем ключевым для некоторой группы существительных. Эта группа слов имеет и общую грамматическую черту: слова, обозначающие отрезки времени, могут употребляться в винительном падеже без предлога при непереходных глаголах, а с переходными глаголами при обозначении протяжённости действия (болел неделю, ждал год). Но установление такого соответствия между грамматикой и категорией мышления не может отразиться на членении слов по частям речи, так как одно, в общей сумме грамматических свойств не существенное, грамматическое свойство не определяет грамматической специализации того большого разряда слов в русском языке, к которому наряду с обозначениями отрезков времени принадлежат ещё и названия предметов, названия «опредмеченных» признаков, свойств и т. д. В мышлении может быть выделена некоторая категория понятий отрезков времени, в языке эта категория тоже получает выражение, и в лексике имеется некоторая микросистема слов с таким значением. Как пишет А.Е. Супрун, этот грамматический признак «не позволяет ещё говорить о грамматической специализации этих слов не только потому, что он относится и к словам, обозначающим только отрезки времени (лето, год, неделя, вторник, декабрь), и к словам, которые лишь эпизодически могут выполнять такую функцию - словам типа война, урок, обед, перемена, спектакль, но главным образом потому, что этот признак один. А под грамматической специализацией слов целесообразно понимать не какие-то частные возможности слов, подчас прямо связанные с их лексическим значением, как в данном случае, но противоречащие общим грамматическим свойствам большей группы слов, но именно ту совокупность грамматических свойств, которою характеризуется вся группа слов» [Супрун 1971].
К примеру, как утверждает И.К. Бунина в книге «История глагольных времён в болгарском языке», попытки создать универсальную схему видо-временных отношений для славянских языков, исходя из представлений о виде и времени как о некой единой синкретичной категории, не могут иметь успеха [Бунина 1970].
Философский аспект категории времени
Известно такое рассуждение Аврелия Августина о времени: «Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю, что такое время: если бы я захотел объяснить спрашивающему - нет, не знаю». В истории философии существует несколько концепций времени. В частности одна из них была сформулирована Ньютоном. Ньютоновское определение времени называют субстанциальным, так как оно трактует моменты как индивиды, а следовательно, как «самостоятельные» временные объекты.
Ньютоновой концепции времени принципиально противоположна концепция, предложенная Лейбницем. Лейбниц отвергает существование моментов как индивидов, а значит, как самостоятельных объектов. Для Лейбница «время без мира», время, не связанное с миром, есть фикция. Согласно оригинальной формуле Лейбница, «время есть порядок следования вещей». Единственными индивидами, «самостоятельными» объектами являются события, и именно они прежде всего вступают во временные отношения предшествования и одновременности. Сформулированное Лейбницем определение называют реляционным, оно преодолевает субстанциальный, метафизический взгляд Ньютона на время и во многом согласуется с теорией относительности [Аугустынек 1973].
Значительное место в трактовке времени в философии принадлежит И. Канту. Время, как и пространство, им рассматривается как априорная форма чувственного восприятия. В сфере вне и независимо от человека существующих вещей времени нет, оно имеется лишь в феноменальной сфере, в сфере того, что Кант называет явлениями и что он относит к субъективной области. Он выступает против отождествления его позиции с признанием иллюзорности времени и говорит о действительности времени, но о действительности его в качестве формы внутреннего представления [Аскин 1966].
Лингвистический аспект категории времени. Его соотношение с физическим и философским аспектами
Категория времени имеет физический (онтологический), философский (гносеологический) и лингвистический аспекты, из которых первые представляют собой две стороны единого целого, а последний подчинён им, но имеет свою специфику. Онтологический аспект - это суть самого явления объективной действительности. Гносеологический аспект отражает структурацию мира человеческим разумом. Лингвистический аспект служит представлению, объективации физического и гносеологического аспектов всеми средствами языка. Чтобы представить то или иное познанное явление, нужно описать его средствами естественного языка. Вне представления в языке категория для нас не может существовать [Всеволодова 2000].
Время, как известно, характеризует продолжительность, длительность и чередование, последовательность явлений, что находит своё выражение во временных единицах измерения (секунда, час, век и т. д.) и временных отношениях, определяемых словами «позже», «раньше». Именно в этом смысле употребляется слово «время» в языке». И даже когда оно употребляется в смысле «погода» или в смысле «эпоха» («дождливое время», «героические времена»), то и тогда имеется в виду определённый отрезок длительности, следующий в ряду других.
Определение времени через длительность или последовательный порядок явлений указывает соответственно на наличие количественной и качественной стороны времени. Более глубокое выяснение природы этого последнего ведёт нас дальше - по пути его связи с движением. Связь времени с движением известна издавна. Она была отмечена ещё Аристотелем, обстоятельно исследовавшим эту категорию в своей «Физике». Время выступает перед людьми как нечто подвижное, изменяющееся, текучее, как процесс становления. Так, само слово «время» в русском языке происходит от древнерусского «веремя» и имело первоначальное значение «вращение, коловращение». Характерно, что в языке категория времени, временной соотнесённости имеет место главным образом в связи с глаголом - частью речи, выражающей действие. Примечательно, что по-немецки «глагол» - das Zeitwort, то есть буквально «временное слово». Так, датский лингвист О. Есперсен, характеризуя категорию времени в своей «Философии грамматики», описывает прежде всего систему глагольных времён. Хотя, бесспорно, в языке существуют и другие способы передачи темпоральных (временных) значений, как, например, с помощью признаковых имён (час, сутки), именных темпоральных групп (в прошлом году, в течение этого месяца), выражающих объективную временную ориентацию; а также с помощью наречий (скоро, часто), выражающих субъективную временную ориентацию и некоторые другие временные характеристики событий [Всеволодова 2000].
В повседневном словоупотреблении мы постоянно отождествляем время с определёнными реальными изменениями, вне которых времени нет. Говоря: «На вас время не отразилось», мы имеем в виду, что с человеком, к которому мы обращаемся, не произошло никаких изменений.
Вся человеческая деятельность и в том числе мышление тесно связана с категориями реального времени. Представления о времени находят отражение в языке. Однако восприятие времени нельзя отождествлять с выражением его языковыми средствами как грамматической категории времени. Грамматическая категория времени позволяет при помощи грамматических средств выражать представления о времени как отражение объективной действительности [Кржижкова 1962].
Лингвистическим аспектом категории времени, или лингвистическим временем (= темпоральностью), мы называем всю совокупность способов выражения средствами языка сущности физического и философского аспектов рассматриваемой категории. Лингвистический аспект подчинён физическому и философскому аспектам в том смысле, что с помощью языка описывается содержание последних.
Лингвистическое время имеет синхронный и диахронный аспекты в соответствии с синхронным и диахронным аспектами рассмотрения языка и объективными физическими категориями одновременности и последовательности событий. Оно включает в себя время грамматическое (морфологическое, синтаксическое), лексическое и контекстуальное. [Дешериева 1975]
Каждая наука оперирует некоторым множеством понятий, определённым образом организованных. Эти множества называют категориями. Есть категории и в лингвистике. К собственно лингвистическим категориям в русском языке относятся, например, категории падежа, частей речи, грамматического рода, глагольного вида. Некоторые из этих категорий так или иначе отображают «впечатления» носителей языка от явлений реальной действительности. Это, например, категории одушевлённости/ неодушевлённости, числа, места, времени, причинности. Способность языка отображать внеязыковую действительность формирует семантическое пространство языкового сознания. Оно содержит в себе познаваемые человеком в ходе исторической практики категории различных понятий, отражающие наиболее общие, существенные свойства, признаки, связи и отношения предметов, явлений объективного мира.
Время как понятийная категория имеет сложную структуру, а в русском языке функционально-семантическое поле времени представлено очень разнообразно, и, будучи единицей экстралингвистического плана, выражается с помощью разных языковых средств.
Существующая философская литература не даёт лингвистических определений абстрактных имён и категорий мышления (каковым, в частности, и является время), а лингвистическая - философских. Объективный анализ возможен только при объединении накопленных знаний философов и лингвистов, знаний, позволяющих с когнитивных позиций взглянуть на языковое сознание.
Библиография
1. Аскин Я.Ф. Проблема времени. Её философское истолкование. М., 1966. 200 с.
2. Аугустынек З. Лейбницево определение времени // Вопросы философии. 1973. №5. С. 111-117.
3. Бунина И.К. История глагольных времён в болгарском языке. М., 1970. 299 с.
4. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М., 1959.
343 с.
5. Вайсгербер Й.Л. Родной язык и формирование духа. М, 2004. 232 с.
6. Ванников Ю.В. Опыт типологического анализа временных значений // Языковые универсалии и лингвистическая типология. М., 1969.
7. Варшавская А.И. Смысловые отношения в структуре языка. Л., 1984. 135 с.
8. Всеволодова М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса. Учебник. М.: Издательство Московского университета, 2000. 502 с.
9. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М., 1985. 451 с.
10. Дешериева Т.И. Лингвистический аспект категории времени в его отношении к физическому и философскому аспектам. // Вопросы языкознания. 1975. №2.
11. Есперсен О. Философия грамматики. М., 2006. 408 с.
12. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. М., 2004.
224 с.
13. Керт Г.М. К вопросу о взаимоотношении языка и мышления // Язык и мышление. М., 1967. С. 30-55.
14. Кржижкова Е.П. Некоторые проблемы изучения категории времени в современном русском языке // Вопросы языкознания. 1962. №3.
15. Крушельницкая К.Г. Грамматические значения в плане взаимоотношения языка и мышления // Язык и мышление. М., 1967. С. 214 - 224.
16. Лосев А.Ф. Введение в общую теорию языковых моделей. М., 2004. 296 с.
17. Мещанинов И.И. Соотношение логических и грамматических категорий // Язык и мышление. М., 1967. С. 7 - 16.
18. Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. Л., 1978. 387 с.
19. Панков Ф.И. Опыт функционально-коммуникативного анализа русского наречия. М., 2008. 448 с.
20. Радченко О.А. Язык как миросозидание: Лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. М., 2005. 312 с.
21. Савченко А.Н. Части речи и категории мышления // Язык и мышление. М., 1967. С. 224 - 232.
22. Свидерский В.И. Пространство и время. Философский очерк.
23. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.
24. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление. М., 1988. 242 с.
25. Степанов Ю.С. В трёхмерном пространстве языка (семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства). М., 1985. 335 с.
26. Супрун А.Е. Части речи в русском языке. М., 1971. 135 с.
27. Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987. 348 с.
28. Философия языка / Ред.-сост. Дж. Р. Сёрл. М., 2004. 208 с.
29. Хомский Н. Картезианская лингвистика. Глава из истории рационалистической мысли. М, 2005. 232 с.
30. Чернейко Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. М., 1997. 319 с.
31. Широков О.С. Языковедение: введение в науку о языках. М., 2003.
736 с.
32. Юрченко В.С. Философия языка и философия языкознания: Лингвофилософские очерки. М., 2008. 368 с.
33. Яковлева Е.С. Языковое отражение циклической модели времени // Вопросы языкознания. 1992. №4. С. 73-83.
Словари
1. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 685 с.
2. Философский энциклопедический словарь. М., 1983. 836 с.
Языковая картина мира и категории мышления
Язык тесно связан с мышлением. Принято разграничивать две основные функции языка: познавательную и коммуникативную. Язык является и орудием мышления-познания, и средством сообщения мысли другим людям путём преобразования мыслительного содержания в коммуникативную информацию. Таким образом, многофункциональность языка, многокомпонентность языкового значения являются двумя сторонами одного и того же - сложного взаимодействия языка и мышления [Крушельницкая 1967].
Проблема соотношения языка и мышления имеет свою длительную историю. Она была поставлена ещё в Древней Греции, обсуждалась в эпоху средневековья, нового времени и продолжает изучаться и в наши дни. Были сделаны попытки установить последовательно сменяющие друг друга этапы в развитии языка и мышления. Решение сложной проблемы взаимосвязи языка и мышления предполагает объединение усилий представителей многих дисциплин: лингвистики, философии, психологии, физиологии, логики и других. Нет ни одного логико-научного понятия, которое могло бы существовать без языкового оформления, и поэтому оно является составной частью языка [Вайсгербер 2004].
Мышление имеет общечеловеческий характер, иначе был бы невозможен контакт между различными человеческими коллективами, переводы с одного языка на другой, будь то языки современные или мёртвые. В то же время основное средство выражения мышления, его содержания чрезвычайно многообразно: только в наше время на земном шаре насчитывается около трёх тысяч языков, обладающих своими особыми структурами и системами. Это обстоятельство говорит о сложности и противоречивости связей языка и мышления, закономерности которых далеко не познаны. В гносеологическом отношении эта ещё не во всём познанная противоречивость неоднократно приводила и приводит учёных к неправильным решениям, к ошибкам и неудачам, когда язык и мышление отождествляются или когда язык начинает пониматься как самодовлеющая сущность, отношение которой к обществу, к объектам действительности практически, а нередко и программно объявляется предметом, стоящим за пределами науки. Безусловно, язык как система знаков может изучаться и изучается как определённая структура, как бы замкнутая в самой себе. Однако такое изучение не может исчерпать языкознание, поскольку, во-первых, язык, имея знаковую функцию, не сводится к системе знаков; во-вторых, сама система знаков в своём происхождении и развитии создавалась в обществе, функционирует в обществе и зависит от него. Знак естественного или искусственного языка - средство фиксации приобретённых и приобретаемых знаний, а отношения между знаками - отражение через мыслительные процессы многообразной действительности.
При описании содержательной стороны языка лингвисты постоянно обращаются к миру действительности, так или иначе занимаются членением понятийной сферы, мыслительного содержания на смысловые поля, участки, фрагменты. Достаточно посмотреть на множество лексикологических, семасиологических описаний лексико-семантических групп, полей, чтобы убедиться в этом. Кроме того, исследователям приходится обращаться к логическим и философским категориям как средствам познания, объяснения и описания реальной действительности в отражательной деятельности человека [Варшавская 1984].
Части речи и понятийные категории
Как пишет Б.А. Серебренников, любая человеческая речь, даже самая примитивная, предполагает чёткое осознание предмета и его признаков, и вне этого условия сама речь не представляется возможной [Серебренников 1988]. В языке выделяются его грамматические категории, но они сочетаются в сознательной речи человека с логическими, без которых не может строиться речь человека и которые получают поэтому в ней ведущее значение [Мещанинов 1967]. И.И. Мещанинов ввёл в научный обиход термин «понятийные категории». С помощью понятийных категорий в языке передаются понятия, существующие в данной общественной среде. Эти понятия не описываются при помощи языка, а выявляются в нём самом, в его лексике и грамматическом строе. К числу таких категорий относятся время, пространство, предметность, атрибутивность и другие. Понятийные категории в конкретном языке реализуются в виде функционально-семантических категорий, или функционально-семантических полей [ТФГ 1987].
Стремление установить изоморфизм между языком и мышлением возникло ещё в Древней Греции. Аристотель, устанавливая соответствие языка и мышления, выделял, с одной стороны, такие грамматические категории, как имя, глагол и союз и, с другой стороны, их соответствия в мысли: это - предмет мысли - субъект (в языке - имя), то, что говорится об этом предмете - логическое сказуемое (в языке - глагол) и то, что придаёт единство высказыванию - логическая связка (в языке - вспомогательный глагол). С тех пор на протяжении веков как философы, так и лингвисты, изучая соотношение форм мысли и языковых форм, искали аналогии форм мышления формам языка [Керт 1967].
В решении проблемы соотношения частей речи и категорий мышления иногда ищут ответа на вопрос о всеобщности, универсальности частей речи в различных языках, о путях поиска всеобщего и универсального в отдельных частях речи. Между тем, видимо, кроме общей констатации того, что в членении слов на части речи отражаются классифицирующие свойства человеческого мышления, причём направленные на функциональную классификацию, т. е. такую классификацию, которая устанавливает принадлежность объектов к тем или иным классам на основании функций этих объектов, трудно установить связь между категориями мышления и частями речи. Дело в том, что совершенно независимо от того, как решается вопрос о составе категорий мышления, о классификации понятий, отношений и операций, в частности, на распределение слов по частям речи влияют только те категории мышления, которые получают грамматическое закрепление, но не все, а лишь те грамматически закреплённые категории мышления, которые отражаются в грамматической специализации слов.
Мышление соответствует не только грамматике, а всему языку в целом. Ф. де Соссюр отмечал, что нет коренной противоположности между лексикой и грамматикой. И, следовательно, мыслительные процессы и категории мышления могут получить выражение в любых языковых единицах, как в грамматических, так и лексических.
Каждый язык при его длительном социальном использовании вырабатывает свои структуры, но они устанавливаются в нём не самостоятельно, а в зависимости от действующих законов мышления. Мышление ложится в основу сознательной деятельности человека, который, удовлетворяя возникающие у него потребности общения, создаёт язык. Он, передавая логические категории мышления, придаёт им формальное лингвистическое выражение, создавая свои грамматические языковые категории [Мещанинов 1967]. Человечество, познавая мир, выделяло и фиксировало в языке наиболее важные для него свойства и признаки явлений, которые у разных народов могли быть разными. Это и национальное членение мира, и наличие или отсутствие тех или иных собственно языковых категорий. Эти системные понятия, имеющие своё выражение в языке, и получили название понятийных категорий.
Установить однозначное соответствие между частями речи и понятийными категориями практически невозможно. Некоторые категории мышления могут быть выражены с помощью разных частей речи, а другие вообще не имеют связи с частями речи, они отражаются в структуре лексики языка, а не в грамматической специализации слов, которая определяет распределение слов по частям речи.
Значение существительного принято определять как предметность, но это определение нуждается в объяснении, поскольку известно, что существительные обозначают не только предметы, но и действия (бег, работа), и качества (белизна, высота), и отношения (связь, различие) и др. Существительное типа бег отличается по значению от соответствующего глагола не тем, что действие, выраженное им, мы представляем себе как предмет, а тем, что оно выражает действие в отвлечении от действующих предметов, как нечто самостоятельно существующее, не как признак предмета, а как носитель признаков, т. е. субстанцию. Значение субстанции имеет и всякое другое существительное. Понятию субстанции противостоит понятие признака. Признаки выражаются остальными главными частями речи - прилагательным, глаголом и наречием. Прилагательное выражает атрибутивный признак субстанции, глагол - признак, утверждаемый или отрицаемый в отношении к субстанции, т. е. предикативно относящийся к ней, наречие - признак признака. Субстанция и признак принадлежат к числу наиболее общих понятий, которые именуются логическими категориями.
Лингвистические категории обязательно построены на оппозициях, поскольку познание базируется на противопоставлениях (чтобы выделить что-либо из окружающего мира, нужно противопоставить это всему другому и, вместе с тем, найти такой класс явлений, куда это «что-то» можно включить - это и есть категоризация). В языке находит отражение дихотомия циклического и линейного времени. По этому признаку противопоставлены слова пора и время, нынешний и сегодняшний, прошлый и минувший, впредь и в будущем [Яковлева 1992]. Язык, являясь объективным явлением природы и социального развития, сам характеризуется полевой структурой и так или иначе отображает полевую устроенность мироздания [Всеволодова 2000].
Категория времени
Выражение времени - характерная особенность коммуникации, осуществляемой при помощи языка. Время в языке выражает отношение действия или состояния к определённой временной плоскости [Серебренников 1988]. Всякое действие как факт экстралингвистического плана сообщения может иметь или не иметь временную характеристику, наличие и степень сложности которой определяется по усмотрению автора данного сообщения. Например, автор по своему усмотрению может сообщить или не сообщить календарную дату действия, его протяжённость во времени и т. п.
Однако всякое действие, обозначенное временными глагольными формами, обязательно получает грамматическую временную характеристику, предусмотренную механизмом самого языка.
Эту грамматическую временную характеристику можно назвать датировкой событий по грамматической системе отсчёта. Грамматическая датировка событий во многих отношениях вполне аналогична датировке событий по календарной системе отсчёта. Подобно календарной датировке, грамматическая датировка включает в себя указание на точку отсчёта и указание на период совершения действия по отношению к этой точке отсчёта. В качестве абсолютной точки отсчёта в грамматической системе используется только время акта коммуникации («момент речи»), единственного события экстралингвистического плана, с которым всегда связано всякое сообщение. О. Есперсен отмечает, что на практике «момент речи» означает промежуток времени иногда со значительной длительностью, которая сильно меняется в зависимости от обстоятельств [Есперсен 2006].
То обстоятельство, что абсолютная точка отсчёта в грамматической датировке является событием экстралингвистического плана и что любое сообщение связано с этим событием, и позволяет легко перейти от грамматической системы отсчёта к любой экстралингвистической системе отсчёта.
Периоды действия делятся на прошедшие, настоящие и будущие по отношению к точке отсчёта на оси времени: прошедшим периодом называется произвольной длины отрезок временной оси влево от точки отсчёта, будущим периодом - произвольной длины отрезок временной оси вправо от точки отсчёта, настоящим периодом называется произвольной длины отрезок временной оси, включающий в себя точку отсчёта.
Понятие времени, например, в русском языке находит соответствие среди свойств глагола. Но понятие времени является вместе с тем ключевым для некоторой группы существительных. Эта группа слов имеет и общую грамматическую черту: слова, обозначающие отрезки времени, могут употребляться в винительном падеже без предлога при непереходных глаголах, а с переходными глаголами при обозначении протяжённости действия (болел неделю, ждал год). Но установление такого соответствия между грамматикой и категорией мышления не может отразиться на членении слов по частям речи, так как одно, в общей сумме грамматических свойств не существенное, грамматическое свойство не определяет грамматической специализации того большого разряда слов в русском языке, к которому наряду с обозначениями отрезков времени принадлежат ещё и названия предметов, названия «опредмеченных» признаков, свойств и т. д. В мышлении может быть выделена некоторая категория понятий отрезков времени, в языке эта категория тоже получает выражение, и в лексике имеется некоторая микросистема слов с таким значением. Как пишет А.Е. Супрун, этот грамматический признак «не позволяет ещё говорить о грамматической специализации этих слов не только потому, что он относится и к словам, обозначающим только отрезки времени (лето, год, неделя, вторник, декабрь), и к словам, которые лишь эпизодически могут выполнять такую функцию - словам типа война, урок, обед, перемена, спектакль, но главным образом потому, что этот признак один. А под грамматической специализацией слов целесообразно понимать не какие-то частные возможности слов, подчас прямо связанные с их лексическим значением, как в данном случае, но противоречащие общим грамматическим свойствам большей группы слов, но именно ту совокупность грамматических свойств, которою характеризуется вся группа слов» [Супрун 1971].
К примеру, как утверждает И.К. Бунина в книге «История глагольных времён в болгарском языке», попытки создать универсальную схему видо-временных отношений для славянских языков, исходя из представлений о виде и времени как о некой единой синкретичной категории, не могут иметь успеха [Бунина 1970].
Философский аспект категории времени
Известно такое рассуждение Аврелия Августина о времени: «Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю, что такое время: если бы я захотел объяснить спрашивающему - нет, не знаю». В истории философии существует несколько концепций времени. В частности одна из них была сформулирована Ньютоном. Ньютоновское определение времени называют субстанциальным, так как оно трактует моменты как индивиды, а следовательно, как «самостоятельные» временные объекты.
Ньютоновой концепции времени принципиально противоположна концепция, предложенная Лейбницем. Лейбниц отвергает существование моментов как индивидов, а значит, как самостоятельных объектов. Для Лейбница «время без мира», время, не связанное с миром, есть фикция. Согласно оригинальной формуле Лейбница, «время есть порядок следования вещей». Единственными индивидами, «самостоятельными» объектами являются события, и именно они прежде всего вступают во временные отношения предшествования и одновременности. Сформулированное Лейбницем определение называют реляционным, оно преодолевает субстанциальный, метафизический взгляд Ньютона на время и во многом согласуется с теорией относительности [Аугустынек 1973].
Значительное место в трактовке времени в философии принадлежит И. Канту. Время, как и пространство, им рассматривается как априорная форма чувственного восприятия. В сфере вне и независимо от человека существующих вещей времени нет, оно имеется лишь в феноменальной сфере, в сфере того, что Кант называет явлениями и что он относит к субъективной области. Он выступает против отождествления его позиции с признанием иллюзорности времени и говорит о действительности времени, но о действительности его в качестве формы внутреннего представления [Аскин 1966].
Лингвистический аспект категории времени. Его соотношение с физическим и философским аспектами
Категория времени имеет физический (онтологический), философский (гносеологический) и лингвистический аспекты, из которых первые представляют собой две стороны единого целого, а последний подчинён им, но имеет свою специфику. Онтологический аспект - это суть самого явления объективной действительности. Гносеологический аспект отражает структурацию мира человеческим разумом. Лингвистический аспект служит представлению, объективации физического и гносеологического аспектов всеми средствами языка. Чтобы представить то или иное познанное явление, нужно описать его средствами естественного языка. Вне представления в языке категория для нас не может существовать [Всеволодова 2000].
Время, как известно, характеризует продолжительность, длительность и чередование, последовательность явлений, что находит своё выражение во временных единицах измерения (секунда, час, век и т. д.) и временных отношениях, определяемых словами «позже», «раньше». Именно в этом смысле употребляется слово «время» в языке». И даже когда оно употребляется в смысле «погода» или в смысле «эпоха» («дождливое время», «героические времена»), то и тогда имеется в виду определённый отрезок длительности, следующий в ряду других.
Определение времени через длительность или последовательный порядок явлений указывает соответственно на наличие количественной и качественной стороны времени. Более глубокое выяснение природы этого последнего ведёт нас дальше - по пути его связи с движением. Связь времени с движением известна издавна. Она была отмечена ещё Аристотелем, обстоятельно исследовавшим эту категорию в своей «Физике». Время выступает перед людьми как нечто подвижное, изменяющееся, текучее, как процесс становления. Так, само слово «время» в русском языке происходит от древнерусского «веремя» и имело первоначальное значение «вращение, коловращение». Характерно, что в языке категория времени, временной соотнесённости имеет место главным образом в связи с глаголом - частью речи, выражающей действие. Примечательно, что по-немецки «глагол» - das Zeitwort, то есть буквально «временное слово». Так, датский лингвист О. Есперсен, характеризуя категорию времени в своей «Философии грамматики», описывает прежде всего систему глагольных времён. Хотя, бесспорно, в языке существуют и другие способы передачи темпоральных (временных) значений, как, например, с помощью признаковых имён (час, сутки), именных темпоральных групп (в прошлом году, в течение этого месяца), выражающих объективную временную ориентацию; а также с помощью наречий (скоро, часто), выражающих субъективную временную ориентацию и некоторые другие временные характеристики событий [Всеволодова 2000].
В повседневном словоупотреблении мы постоянно отождествляем время с определёнными реальными изменениями, вне которых времени нет. Говоря: «На вас время не отразилось», мы имеем в виду, что с человеком, к которому мы обращаемся, не произошло никаких изменений.
Вся человеческая деятельность и в том числе мышление тесно связана с категориями реального времени. Представления о времени находят отражение в языке. Однако восприятие времени нельзя отождествлять с выражением его языковыми средствами как грамматической категории времени. Грамматическая категория времени позволяет при помощи грамматических средств выражать представления о времени как отражение объективной действительности [Кржижкова 1962].
Лингвистическим аспектом категории времени, или лингвистическим временем (= темпоральностью), мы называем всю совокупность способов выражения средствами языка сущности физического и философского аспектов рассматриваемой категории. Лингвистический аспект подчинён физическому и философскому аспектам в том смысле, что с помощью языка описывается содержание последних.
Лингвистическое время имеет синхронный и диахронный аспекты в соответствии с синхронным и диахронным аспектами рассмотрения языка и объективными физическими категориями одновременности и последовательности событий. Оно включает в себя время грамматическое (морфологическое, синтаксическое), лексическое и контекстуальное. [Дешериева 1975]
Каждая наука оперирует некоторым множеством понятий, определённым образом организованных. Эти множества называют категориями. Есть категории и в лингвистике. К собственно лингвистическим категориям в русском языке относятся, например, категории падежа, частей речи, грамматического рода, глагольного вида. Некоторые из этих категорий так или иначе отображают «впечатления» носителей языка от явлений реальной действительности. Это, например, категории одушевлённости/ неодушевлённости, числа, места, времени, причинности. Способность языка отображать внеязыковую действительность формирует семантическое пространство языкового сознания. Оно содержит в себе познаваемые человеком в ходе исторической практики категории различных понятий, отражающие наиболее общие, существенные свойства, признаки, связи и отношения предметов, явлений объективного мира.
Время как понятийная категория имеет сложную структуру, а в русском языке функционально-семантическое поле времени представлено очень разнообразно, и, будучи единицей экстралингвистического плана, выражается с помощью разных языковых средств.
Существующая философская литература не даёт лингвистических определений абстрактных имён и категорий мышления (каковым, в частности, и является время), а лингвистическая - философских. Объективный анализ возможен только при объединении накопленных знаний философов и лингвистов, знаний, позволяющих с когнитивных позиций взглянуть на языковое сознание.
Библиография
1. Аскин Я.Ф. Проблема времени. Её философское истолкование. М., 1966. 200 с.
2. Аугустынек З. Лейбницево определение времени // Вопросы философии. 1973. №5. С. 111-117.
3. Бунина И.К. История глагольных времён в болгарском языке. М., 1970. 299 с.
4. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М., 1959.
343 с.
5. Вайсгербер Й.Л. Родной язык и формирование духа. М, 2004. 232 с.
6. Ванников Ю.В. Опыт типологического анализа временных значений // Языковые универсалии и лингвистическая типология. М., 1969.
7. Варшавская А.И. Смысловые отношения в структуре языка. Л., 1984. 135 с.
8. Всеволодова М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса. Учебник. М.: Издательство Московского университета, 2000. 502 с.
9. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М., 1985. 451 с.
10. Дешериева Т.И. Лингвистический аспект категории времени в его отношении к физическому и философскому аспектам. // Вопросы языкознания. 1975. №2.
11. Есперсен О. Философия грамматики. М., 2006. 408 с.
12. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. М., 2004.
224 с.
13. Керт Г.М. К вопросу о взаимоотношении языка и мышления // Язык и мышление. М., 1967. С. 30-55.
14. Кржижкова Е.П. Некоторые проблемы изучения категории времени в современном русском языке // Вопросы языкознания. 1962. №3.
15. Крушельницкая К.Г. Грамматические значения в плане взаимоотношения языка и мышления // Язык и мышление. М., 1967. С. 214 - 224.
16. Лосев А.Ф. Введение в общую теорию языковых моделей. М., 2004. 296 с.
17. Мещанинов И.И. Соотношение логических и грамматических категорий // Язык и мышление. М., 1967. С. 7 - 16.
18. Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. Л., 1978. 387 с.
19. Панков Ф.И. Опыт функционально-коммуникативного анализа русского наречия. М., 2008. 448 с.
20. Радченко О.А. Язык как миросозидание: Лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. М., 2005. 312 с.
21. Савченко А.Н. Части речи и категории мышления // Язык и мышление. М., 1967. С. 224 - 232.
22. Свидерский В.И. Пространство и время. Философский очерк.
23. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.
24. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление. М., 1988. 242 с.
25. Степанов Ю.С. В трёхмерном пространстве языка (семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства). М., 1985. 335 с.
26. Супрун А.Е. Части речи в русском языке. М., 1971. 135 с.
27. Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987. 348 с.
28. Философия языка / Ред.-сост. Дж. Р. Сёрл. М., 2004. 208 с.
29. Хомский Н. Картезианская лингвистика. Глава из истории рационалистической мысли. М, 2005. 232 с.
30. Чернейко Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. М., 1997. 319 с.
31. Широков О.С. Языковедение: введение в науку о языках. М., 2003.
736 с.
32. Юрченко В.С. Философия языка и философия языкознания: Лингвофилософские очерки. М., 2008. 368 с.
33. Яковлева Е.С. Языковое отражение циклической модели времени // Вопросы языкознания. 1992. №4. С. 73-83.
Словари
1. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 685 с.
2. Философский энциклопедический словарь. М., 1983. 836 с.