Совсем чуть-чуть про Довлатова
Прочитала у очаровательной фрау Мюллер заметку о Довлатове. Довлатов… И захотелось бросить все и посвятить ближайшее время чтению «Заповедника», «Эмигрантов», «Ремесла» - настолько велико обаяние Сергея Довлатова, что попав под него, ты уже не в силах отказать себе в удовольствии перечитать снова и снова.
О Довлатове писали много и хорошо - Александр Генис, Евгений Рейн, Лев Лосев, Валерий Попов и другие. У каждого из них был свой Сергей Довлатов - совершенно определенный человек, благо, они все были знакомы с ним лично. Читать о Довлатове в их исполнении, не менее увлекательно, нежели его произведения. Как хорошо заметил кто-то об этом писателе: он сам превратил свою жизнь в литературное произведение. И эта жизнь, вписывающаяся в контекст эпохи, воспринимается читателем как анекдотическая притча. «Мир, в который я попал, был ужасен. И все-таки улыбался я не реже, чем сейчас. Грустил - не чаще». Мне кажется, что для читателя важен опыт иронического осмысления действительности. Но, на самом деле, внешне сохраняя реалистические черты в своей прозе, Довлатов обнаруживает литературность самой жизни, тема соотношения литературы и реальности вообще стала ведущей для писателя… В качестве иллюстрации можно привести такой пример: в «Зоне» литература становится первичной по отношению к реальности - «В лагере без нажима и принуждения торжествует метод социалистического реализма». Одно вторгается в другое, а писатель - связующий узел. Вот и в этом году Довлатов мог бы повторить вслед за своим героем: «еще один день рождения! Какая приятная неожиданность - семьдесят лет!"
О Довлатове писали много и хорошо - Александр Генис, Евгений Рейн, Лев Лосев, Валерий Попов и другие. У каждого из них был свой Сергей Довлатов - совершенно определенный человек, благо, они все были знакомы с ним лично. Читать о Довлатове в их исполнении, не менее увлекательно, нежели его произведения. Как хорошо заметил кто-то об этом писателе: он сам превратил свою жизнь в литературное произведение. И эта жизнь, вписывающаяся в контекст эпохи, воспринимается читателем как анекдотическая притча. «Мир, в который я попал, был ужасен. И все-таки улыбался я не реже, чем сейчас. Грустил - не чаще». Мне кажется, что для читателя важен опыт иронического осмысления действительности. Но, на самом деле, внешне сохраняя реалистические черты в своей прозе, Довлатов обнаруживает литературность самой жизни, тема соотношения литературы и реальности вообще стала ведущей для писателя… В качестве иллюстрации можно привести такой пример: в «Зоне» литература становится первичной по отношению к реальности - «В лагере без нажима и принуждения торжествует метод социалистического реализма». Одно вторгается в другое, а писатель - связующий узел. Вот и в этом году Довлатов мог бы повторить вслед за своим героем: «еще один день рождения! Какая приятная неожиданность - семьдесят лет!"