"Я ищу везде красоту, восторг, физический экстаз, духовный экстаз, любой экстаз"
- Ой-ой-ой… А как же ваша полная свобода от всего?
- Полная свобода от всего не означает полную свободу от самого себя. У меня есть масса пороков. Застенчивость главный из них. Но я принимаю самого себя таким, какой я есть.
- Творение песни для вас настолько интимный процесс, что его можно сравнить с сексом?
- Я никогда в жизни не занимался сексом. Любовь я понимаю, а секс совершенно нет. Мне было бы скучно. Я не стану целоваться с человеком, если я его не люблю. Это физически невозможно. Если я кого-то люблю, то этот человек все время находится со мной. Вплоть до вкуса, до запаха. Селится в моей душе. Это может быть не один человек. Наверное, я могу любить одновременно тысячи, миллионы людей. Если ты любишь кого-то, то этот человек в тебе, он у тебя в крови.
- И тем не менее вы решили осенью исчезнуть. А как же удовольствие от концертов?
- Меня интересует восторг. Меня интересует абсолютное слияние с космосом на бытовом уровне. Если я целуюсь, то меня нет в этот момент. Если я пою песню, меня нет в этот момент. Вот это меня интересует. Я ищу там, где меньше всего отвлечения. Где меньше всего зайчиков вокруг. Я не хочу впустую тратить свои силы. Если опять взять аналогию с поцелуем, есть люди, которые целуются и думают - мне ещё надо сегодня позвонить этому, сделать это, это и это. А так неинтересно. Если я что-то делаю, я хочу быть весь там. Я пришел к той точке зрения, что мне хочется неразбавленного счастья.
- Разве для этого не нужно уходить куда-то подальше от мирской суеты, к тем же ламам?
- От ухода к ламам ничего не меняется. Ты просто надеваешь одежду другого цвета. Но ты сам не меняешься. Мирская суета - в голове. Я сидел в Гималаях и думал про песни в новом альбоме, как они будут лучше совпадать по тональности.
Борис Гребенщиков: «Я никогда в жизни не занимался сексом»
- Полная свобода от всего не означает полную свободу от самого себя. У меня есть масса пороков. Застенчивость главный из них. Но я принимаю самого себя таким, какой я есть.
- Творение песни для вас настолько интимный процесс, что его можно сравнить с сексом?
- Я никогда в жизни не занимался сексом. Любовь я понимаю, а секс совершенно нет. Мне было бы скучно. Я не стану целоваться с человеком, если я его не люблю. Это физически невозможно. Если я кого-то люблю, то этот человек все время находится со мной. Вплоть до вкуса, до запаха. Селится в моей душе. Это может быть не один человек. Наверное, я могу любить одновременно тысячи, миллионы людей. Если ты любишь кого-то, то этот человек в тебе, он у тебя в крови.
- И тем не менее вы решили осенью исчезнуть. А как же удовольствие от концертов?
- Меня интересует восторг. Меня интересует абсолютное слияние с космосом на бытовом уровне. Если я целуюсь, то меня нет в этот момент. Если я пою песню, меня нет в этот момент. Вот это меня интересует. Я ищу там, где меньше всего отвлечения. Где меньше всего зайчиков вокруг. Я не хочу впустую тратить свои силы. Если опять взять аналогию с поцелуем, есть люди, которые целуются и думают - мне ещё надо сегодня позвонить этому, сделать это, это и это. А так неинтересно. Если я что-то делаю, я хочу быть весь там. Я пришел к той точке зрения, что мне хочется неразбавленного счастья.
- Разве для этого не нужно уходить куда-то подальше от мирской суеты, к тем же ламам?
- От ухода к ламам ничего не меняется. Ты просто надеваешь одежду другого цвета. Но ты сам не меняешься. Мирская суета - в голове. Я сидел в Гималаях и думал про песни в новом альбоме, как они будут лучше совпадать по тональности.
Борис Гребенщиков: «Я никогда в жизни не занимался сексом»