Воспоминания о Султане Сосналиеве
Мухамед Кушхов
Я его узнал в тот вечер, когда мы собрались ехать на том первом автобусе. Что я могу о нем рассказать? Во-первых, он исключительно воспитанный был человек, я до сих пор поражаюсь тому, каким уверенным в себе он был. Он не бравировал, он не говорил: «мы их разгромим, мы их победим» и т.д. Никто из нас не знал, чем это все закончится, но он настолько решительный был. Он был исключительно грамотный офицер - об этом не стоит даже отдельно говорить.
Хочу рассказать один эпизод о Сосналиеве: поздно вечером мы услышали большой шум, вышли на балкон и увидели, как толпа избивает здоровенного мужчину в камуфляжной форме. Султан сказал нам вытащить его из этой толпы, пока его не искалечили. Понятно стало, что это грузин. Мы втроем - Анатолий Шихалиев, Александр Тухужев ия - быстро спустились вниз у стали уговаривать ребят-абхазов не делать этого. Мы привели этого грузина к Сосналиеву, это оказался сотрудником военной прокуратуры Закавказского военного округа, кроме того он был чемпионом Европы по борьбе. Султан стал его допрашивать, он говорил с ним очень интеллигентно - не как с пленным, не как с врагом. Это очень ярко для меня характеризует Султана Сосналиева.
Я ни разу не видел, чтобы он вышел из себя, повышал голос. Но в своих указаниях он был тверд, он знал, что он делает. Он очень выдержанный был. Буквально все переживая в себе, не выплескивая этого, он вел себя как достойный офицер.
Руслан Цримов
Я не могу сказать, что встречался с ним много раз, но и в те редкие разы, что я общался с ним, он запомнился мне человеком мягким, немногословным и улыбчивым. Те, кто отправился тогда в Абхазию - и самые первые, и все те, кто впоследствии присоединился, - как мне кажется, поехали туда не потому, что на что-то надеялись или пресловали какие-то цели, а потому что их совесть не позволила им не поехать. Это даже не вопрос национальный был - не противостояние этническое было. Я это замечал и в Сосналиеве - их адыгская честь мужчины и воина не позволила им остаться в стороне. Еще хотел бы сказать, что Сосналиев был человеком, не любившим воевать. Он выходец и адыгских князей, которые всегда были прекрасными воинами и стратегами, и он сам был профессиональными военным, но воевать ему не нравилось.
Когда мы познакомились в Абхазии, было очень сложное время: самое начало войны, оружия не было, полная неопределенность, вчерашние друзья и соседи пришли к тебе с войной. В такой момент необходим кто-то, кто профессионально может подойти к ситуации, кто знает, что нужно делать. Мне кажется, что если бы в тот момент там не оказался Сосналиев, то неизвестно, как бы повернулась история. Владислав Ардзинба был в тот момент для абхазского народа душой, сердцем, глазами - всем, но Сосналиев с большим знанием дела подошел, с умением воевать.
Еще раз повторю, он был противником войны, но, раз она уже началась, сумевший взяться за дело профессионально, и, кроме того, еще обладавший человечностью (ц1ыхугъэ). Очень важно было в тот момент, что он появился среди адыгов, что мы узнали, что среди нас есть такой человек.
Мурадин Думанов
О Султане можно говорить очень много. Я знал о нем еще до начала Грузино-Абхазской войны. Но познакомились мы именно тогда - когда собралась первая группа добровольцев. И с тех пор и до его последнего дня мы дружили, я бывал у него в доме, и он сам часто приходил в театр - это до сих пор греет мне сердце. Мне нравилось с ним беседовать. Я всегда говорил, что это был последний князь Кабарды: помимо его военной жилки, его офицерской выправки, в нем было очень многое от поведения адыгских дворян-уорков. Не повышая голоса, он всегда говорил, хорошо все обдумав, ясно и кратко. Я всегда любил пошутить, особенно в тяжелый момент, он понимал меня, у него было прекрасное чувство юмора. Мы с ним понимали друг друга. Среди нас, ехавших в том первом автобусе, не было больше никого, кто бы видела войну, знал, что это такое. А как только мы пересекли границу, то сразу попали в эпицентр настоящей войны - грузины уже высадили десант, стреляют с разных сторон, трассирующие пули мимо нас летают. А он спокойно пытался нас научить как вести себя: «Ребята! Ребята! Пригнитесь! Пуля дура!». Такое самообладание у него было в любых ситуациях.
Он любил говорить о прошлом, об ушедших временах. Ему было больно, что его род Сосналиевых преследовали. Мы много говорили с ним об этом обо всем. Иногда я смотрел на него и думал: он другой, он не из нашего века, душой он был похож на рыцарей XVII века или XVIII. У адыгов есть такое выражение «шу пашэ», и вот Султан был таким - он мог повести за собой народ, он сам был очень храбрый, умный, он думал о своем народе, о его будущем. Мы сегодня очень любим говорить о том, какими мы были, но никто не говорит, какими мы будем, а он думал и нам говорил: «Кто кичится своим прошлым, не станет достойным человеком. Наше прошлое не мы создали, а они, наши предки. А мы должны стараться все делать так, чтобы те, кто будут жить и расти через 50 лет, гордились нами.»
Заур Хоконов
Даже сейчас, спустя 25 лет, тяжело вспоминается тот водоворот военных и общественно-политических потрясений, происходивших после развала СССР, как вокруг Северного Кавказа, так и внутри его. На фоне этих негативных, тяжёлых, для наших народов, явлений, в январе 1992 года мы, группа студентов, создали молодёжную организацию «Объединённая Черкесия», главной целью которой было культурная интеграция адыгской молодёжи на Северном Кавказе. Буквально в первые месяцы работы, в апреле, пришла тревожная новость из Абхазии: войска Госсовета Грузии подошли к границам республики. Под эгидами КГНК и ККН впервые был сформирован оперативный добровольческий отряд, и мы в срочном порядке выехали в Сухум. Во главе группы находились Юрий ШАНИБОВ со статным и одновременно скромным, отставным полковником Султаном Сусналиевым.
В начале нашей поездки я думал: «чем им может помочь Султан? Ведь это целая республика, и у них должны быть свои полковники, а может даже и генералы». Лишь по ходу менялся взгляд на происходящее: этот отставной полковник-кабардинец стоил нескольких генералов. Ни одна мышца не шевелилась на его лице, на выступлениях по ТВ, встречах с людьми, выдавая волнение, его речи были короткими, но обстоятельными и весомыми. От него исходили строгость, холодный разум и профессионализм.Это я сейчас могу дать ему как личности определённые оценки, а тогда, мне 21-летнему молодому парню приходилось лишь молча восхищаться этим, великим человеком, и я не подозревал, что слава о нём будет только разрастаться, а имя будет вписано в историю наших народов золотыми буквами.
Следующая наша встреча была более тесной. Как и раньше она была связана с событиями в Абхазии. 14 августа армия Эдуарда Шеварднадзэ вторглась на её территорию. Ночью я в числе первых добровольцев, уже на войну, выехал в Апсны. Атмосфера, взаимоотношения добровольцев внутри автобуса напоминали мне обстановку воинов адыгов, идущих в поход, хотя мы надеялись, что и на этот раз война обойдёт стороной и нас, и абхазов.
Увы, наши надежды рухнули, когда подъехали к Псоу. Начиная от границы, весь Гагрский район был уже занят грузинским десантом. Обманным путём, благодаря хитроумным действиям нашего руководителя Султана, мы добрались до Гудауты и нас встретили представители братского абхазского народа.
В городе была паника. Всё мужское население находилось на улице. Изредка можно было увидеть людей с оружием и то в основном с ружьями, а так эта была безоружная масса . В первые часы не было видно представителей власти. Через несколько часов с балкона здания, у которого мы остановились, начал выступать, предположительно, чиновник в белой рубашке и галстуке. По словам переводчиков, он говорил, что не смогут оказать сопротивление. Неожиданно на балконе появился Владимир Сосранов, отодвинул оратора и сам обратился к многотысячной толпе. Он начал с того, что уже прибыли первые добровольцы, за нами через горы идут ещё сотни и сотни таких, как мы с Северного Кавказа, чтобы оказать помощь братскому абхазскому народу и спросил: будем ли воевать? Толпа взорвалась. Отовсюду были слышны возгласы: «Да!», «Будем!».
Пока мы знакомились с абхазами, Султан Сусналиев уже работал над созданием воинских формирований и оперативного штаба. Он за несколько дней сформировал армию добровольце и ополченцев. Эта толпа была разделена на взводы, роты, батальоны, назначены командиры и, наконец, создан штаб. Когда у него спросили: где будем брать оружие? Он ответил: «Оружие будем добывать в бою!». С первого дня войны до последнего Султан ел, пил, спал и работал на своём месте.
Говорят, хорошие люди уходят на тот мир рано и Султан к большому горю тоже ушёл молодым. Большую часть своей взрослой жизни он провёл в разных уголках нашей страны, будучи офицером ВВС МО СССР. Но он душой всегда находился на своей малой родине, любил её, её историю, обычаи. По моему мнению, он представлял себе адыгов героями, как в прошлых веках и, воочию убедился в этом, видя добровольцев. И в народе, и известный люди назвали его самого «Львом Кавказа». Со времён войны в Абхазии, я люблю называть нашего прославленного Героя Абхазии, генерал-лейтенанта Султана Асламбековича Сусналиева, просто - наш Султан!
Я его узнал в тот вечер, когда мы собрались ехать на том первом автобусе. Что я могу о нем рассказать? Во-первых, он исключительно воспитанный был человек, я до сих пор поражаюсь тому, каким уверенным в себе он был. Он не бравировал, он не говорил: «мы их разгромим, мы их победим» и т.д. Никто из нас не знал, чем это все закончится, но он настолько решительный был. Он был исключительно грамотный офицер - об этом не стоит даже отдельно говорить.
Хочу рассказать один эпизод о Сосналиеве: поздно вечером мы услышали большой шум, вышли на балкон и увидели, как толпа избивает здоровенного мужчину в камуфляжной форме. Султан сказал нам вытащить его из этой толпы, пока его не искалечили. Понятно стало, что это грузин. Мы втроем - Анатолий Шихалиев, Александр Тухужев ия - быстро спустились вниз у стали уговаривать ребят-абхазов не делать этого. Мы привели этого грузина к Сосналиеву, это оказался сотрудником военной прокуратуры Закавказского военного округа, кроме того он был чемпионом Европы по борьбе. Султан стал его допрашивать, он говорил с ним очень интеллигентно - не как с пленным, не как с врагом. Это очень ярко для меня характеризует Султана Сосналиева.
Я ни разу не видел, чтобы он вышел из себя, повышал голос. Но в своих указаниях он был тверд, он знал, что он делает. Он очень выдержанный был. Буквально все переживая в себе, не выплескивая этого, он вел себя как достойный офицер.
Руслан Цримов
Я не могу сказать, что встречался с ним много раз, но и в те редкие разы, что я общался с ним, он запомнился мне человеком мягким, немногословным и улыбчивым. Те, кто отправился тогда в Абхазию - и самые первые, и все те, кто впоследствии присоединился, - как мне кажется, поехали туда не потому, что на что-то надеялись или пресловали какие-то цели, а потому что их совесть не позволила им не поехать. Это даже не вопрос национальный был - не противостояние этническое было. Я это замечал и в Сосналиеве - их адыгская честь мужчины и воина не позволила им остаться в стороне. Еще хотел бы сказать, что Сосналиев был человеком, не любившим воевать. Он выходец и адыгских князей, которые всегда были прекрасными воинами и стратегами, и он сам был профессиональными военным, но воевать ему не нравилось.
Когда мы познакомились в Абхазии, было очень сложное время: самое начало войны, оружия не было, полная неопределенность, вчерашние друзья и соседи пришли к тебе с войной. В такой момент необходим кто-то, кто профессионально может подойти к ситуации, кто знает, что нужно делать. Мне кажется, что если бы в тот момент там не оказался Сосналиев, то неизвестно, как бы повернулась история. Владислав Ардзинба был в тот момент для абхазского народа душой, сердцем, глазами - всем, но Сосналиев с большим знанием дела подошел, с умением воевать.
Еще раз повторю, он был противником войны, но, раз она уже началась, сумевший взяться за дело профессионально, и, кроме того, еще обладавший человечностью (ц1ыхугъэ). Очень важно было в тот момент, что он появился среди адыгов, что мы узнали, что среди нас есть такой человек.
Мурадин Думанов
О Султане можно говорить очень много. Я знал о нем еще до начала Грузино-Абхазской войны. Но познакомились мы именно тогда - когда собралась первая группа добровольцев. И с тех пор и до его последнего дня мы дружили, я бывал у него в доме, и он сам часто приходил в театр - это до сих пор греет мне сердце. Мне нравилось с ним беседовать. Я всегда говорил, что это был последний князь Кабарды: помимо его военной жилки, его офицерской выправки, в нем было очень многое от поведения адыгских дворян-уорков. Не повышая голоса, он всегда говорил, хорошо все обдумав, ясно и кратко. Я всегда любил пошутить, особенно в тяжелый момент, он понимал меня, у него было прекрасное чувство юмора. Мы с ним понимали друг друга. Среди нас, ехавших в том первом автобусе, не было больше никого, кто бы видела войну, знал, что это такое. А как только мы пересекли границу, то сразу попали в эпицентр настоящей войны - грузины уже высадили десант, стреляют с разных сторон, трассирующие пули мимо нас летают. А он спокойно пытался нас научить как вести себя: «Ребята! Ребята! Пригнитесь! Пуля дура!». Такое самообладание у него было в любых ситуациях.
Он любил говорить о прошлом, об ушедших временах. Ему было больно, что его род Сосналиевых преследовали. Мы много говорили с ним об этом обо всем. Иногда я смотрел на него и думал: он другой, он не из нашего века, душой он был похож на рыцарей XVII века или XVIII. У адыгов есть такое выражение «шу пашэ», и вот Султан был таким - он мог повести за собой народ, он сам был очень храбрый, умный, он думал о своем народе, о его будущем. Мы сегодня очень любим говорить о том, какими мы были, но никто не говорит, какими мы будем, а он думал и нам говорил: «Кто кичится своим прошлым, не станет достойным человеком. Наше прошлое не мы создали, а они, наши предки. А мы должны стараться все делать так, чтобы те, кто будут жить и расти через 50 лет, гордились нами.»
Заур Хоконов
Даже сейчас, спустя 25 лет, тяжело вспоминается тот водоворот военных и общественно-политических потрясений, происходивших после развала СССР, как вокруг Северного Кавказа, так и внутри его. На фоне этих негативных, тяжёлых, для наших народов, явлений, в январе 1992 года мы, группа студентов, создали молодёжную организацию «Объединённая Черкесия», главной целью которой было культурная интеграция адыгской молодёжи на Северном Кавказе. Буквально в первые месяцы работы, в апреле, пришла тревожная новость из Абхазии: войска Госсовета Грузии подошли к границам республики. Под эгидами КГНК и ККН впервые был сформирован оперативный добровольческий отряд, и мы в срочном порядке выехали в Сухум. Во главе группы находились Юрий ШАНИБОВ со статным и одновременно скромным, отставным полковником Султаном Сусналиевым.
В начале нашей поездки я думал: «чем им может помочь Султан? Ведь это целая республика, и у них должны быть свои полковники, а может даже и генералы». Лишь по ходу менялся взгляд на происходящее: этот отставной полковник-кабардинец стоил нескольких генералов. Ни одна мышца не шевелилась на его лице, на выступлениях по ТВ, встречах с людьми, выдавая волнение, его речи были короткими, но обстоятельными и весомыми. От него исходили строгость, холодный разум и профессионализм.Это я сейчас могу дать ему как личности определённые оценки, а тогда, мне 21-летнему молодому парню приходилось лишь молча восхищаться этим, великим человеком, и я не подозревал, что слава о нём будет только разрастаться, а имя будет вписано в историю наших народов золотыми буквами.
Следующая наша встреча была более тесной. Как и раньше она была связана с событиями в Абхазии. 14 августа армия Эдуарда Шеварднадзэ вторглась на её территорию. Ночью я в числе первых добровольцев, уже на войну, выехал в Апсны. Атмосфера, взаимоотношения добровольцев внутри автобуса напоминали мне обстановку воинов адыгов, идущих в поход, хотя мы надеялись, что и на этот раз война обойдёт стороной и нас, и абхазов.
Увы, наши надежды рухнули, когда подъехали к Псоу. Начиная от границы, весь Гагрский район был уже занят грузинским десантом. Обманным путём, благодаря хитроумным действиям нашего руководителя Султана, мы добрались до Гудауты и нас встретили представители братского абхазского народа.
В городе была паника. Всё мужское население находилось на улице. Изредка можно было увидеть людей с оружием и то в основном с ружьями, а так эта была безоружная масса . В первые часы не было видно представителей власти. Через несколько часов с балкона здания, у которого мы остановились, начал выступать, предположительно, чиновник в белой рубашке и галстуке. По словам переводчиков, он говорил, что не смогут оказать сопротивление. Неожиданно на балконе появился Владимир Сосранов, отодвинул оратора и сам обратился к многотысячной толпе. Он начал с того, что уже прибыли первые добровольцы, за нами через горы идут ещё сотни и сотни таких, как мы с Северного Кавказа, чтобы оказать помощь братскому абхазскому народу и спросил: будем ли воевать? Толпа взорвалась. Отовсюду были слышны возгласы: «Да!», «Будем!».
Пока мы знакомились с абхазами, Султан Сусналиев уже работал над созданием воинских формирований и оперативного штаба. Он за несколько дней сформировал армию добровольце и ополченцев. Эта толпа была разделена на взводы, роты, батальоны, назначены командиры и, наконец, создан штаб. Когда у него спросили: где будем брать оружие? Он ответил: «Оружие будем добывать в бою!». С первого дня войны до последнего Султан ел, пил, спал и работал на своём месте.
Говорят, хорошие люди уходят на тот мир рано и Султан к большому горю тоже ушёл молодым. Большую часть своей взрослой жизни он провёл в разных уголках нашей страны, будучи офицером ВВС МО СССР. Но он душой всегда находился на своей малой родине, любил её, её историю, обычаи. По моему мнению, он представлял себе адыгов героями, как в прошлых веках и, воочию убедился в этом, видя добровольцев. И в народе, и известный люди назвали его самого «Львом Кавказа». Со времён войны в Абхазии, я люблю называть нашего прославленного Героя Абхазии, генерал-лейтенанта Султана Асламбековича Сусналиева, просто - наш Султан!