Немеркнущие звезды
Очерк радиожурналиста Раисы Афауновой об братьях Кардановых - Кубати и Кабарде, Героях Советсткого союза.
Написан в 2010 году
Вот и опять пришла к нам весна, шестьдесят пятая мирная весна.
Те, кто родились после войны, такого счета времени не ведут: мирная, немирная. И это прекрасно. А ветераны, принесшие нам Победу в войне, матери, не дождавшиеся сыновей с войны и мы, дети войны, каждую весну возвращаемся мыслями к той долгожданной, победной весне 1945 года.
У кабардинцев есть пословица: после войны - всегда слезы. Это правда, тех кого война лишила отцов, сыновей, братьев, у тех слезы не высохли до сих пор. Но это у близких и родных. А как в целом у нас, с памятью о погибших и живых солдатах Отечественной войны 1941-1945гг.? Знают ли молодые их имена?
Когда я села писать эту статью, за окном мальчишки шумно играли в футбол. Я решила поговорить с ними, и вот какой у нас получился разговор:
- Мальчики, скажите, в каких классах вы учитесь? - спрашиваю я их.
- В седьмом…
- В восьмом…
- Скажите, кто из вас знает: какая сейчас весна Победы по счету?
- Шестьдесят пятая.
- А кто из вас сходу смог бы назвать имя хотя бы одного солдата, который не вернулся с войны: из ваших близких, пусть даже чужих, можно даже из книг.
- Не знаю.
- Не знаю.
- Головко, адмирал, он был, кажется из нашей республики.
- Потом еще этот… Тарчоков что ли… не помню.
- Тогда назовите имена ныне живущих ветеранов.
- Дед Леша, мы жили рядом. Он летчиком был, а фамилию не заю.
- Не знаю.
- К нам в школу приходил один старый ветеран, по-моему Иван его зовут, отчества не помню, а фамилия Полищук.
- Что-нибудь говорит вам имя Кубати Карданов?
- Карданов? Тоже, кажется, летчиком был.
- Я думаю, ветеран он.
- Он погиб.
- Он жив, кажется, точно не знаю.
Я была сбита с толку этим разговором. Ведь разговаривала я в общем-то с хорошими мальчиками: озорными, веселыми, они и в школе учатся совсем неплохо.
Я где-то читала, есть русская пословица, которая гласит, что война начинается тогда, когда люди забывают о предыдущей войне.
Сегодня, когда минуло более 65 лет после нашей Великой Победы в Великой Отечественной войне, я хочу предложить вам, дорогие читатели, перелистать со мною вместе страницы жизни двух солдат минувшей войны, двух братьев, двух героев Советского Союза, Кубати и Кабарда Кардановых.
Итак...
Страница первая: Семья
Генерал-майор в отставке Кубати Локманович Карданов живет в Москве. Ему уже за 90 лет. Я поддерживаю с ним связь. В одном из своих писем я попросила его ответить на ряд моих вопросов. Расскажите, попросила я его, немного о семье, которая воспитала двух героев.
Ответ пришел звуковой. И вот, что он рассказал:
«Семья наша ничем не отличалась от многих семей нашего села. В Аушигере таких бедняцких семей было не мало. Нам особенно тяжело, потому что работал один отец, а семья не маленькая: трое детей. К тому же мы рано потеряли мать, она умерла в рода. Смерть матери унесла из дому все хорошее, что было и остались одни невзгоды. Отец еле-еле своди концы с концами, а все его имущество составляли два вола и арба.
Вскоре после смерти моей матери отца женили на Нальжан Османовой, она была балкаркой по национальности, но разговаривала чисто по-кабардински. Она родила нам трех мальчиков подряд: Кабард, Артаг и Жабаги. Последние два моих братика умерли маленькими, двух и трех лет. А потом в 1928 году родился еще один брат, Хабала и самая младшая, Гашакара родилась в 1932 году. После этого отец прожил всего год, он скоропостижно скончался 20 августа 1933 года. Тогда нас постигла настоящая беда!
Отец наш жил бедно, но был гордым человеком. Он никогда не жаловался, не сетовал на судьбу: никого не просил о помощи, даже родных братьев. Трудно было ему, но он с завидным упорством все тянул сам. Но как бы он не старался из нужды выбраться не мог. Его первым помощником по хозяйству был я, его старший сын. Когда в селе открыли школу, он отправил меня учиться.
Детей своих он любил, разговаривал с нами, как со взрослыми. Никогда не наказывал нас, не кричал, не ругал. Разъяснил, объяснил очень терпеливо, убеждал. И мы старались поступать так, чтобы отец был доволен нами. Вечерами после трудного дня семья собиралась у дымного очага пить чай. Отец любил в эти часы рассказывать нам какие-нибудь истории старены, а потом, помолчав, он добавлял мечтательно: «Ничего, ребятки, ничего, еще немного времени и у вас все будет хорошо».
Но не суждено было ему увидеть нас взрослыми. И, конечно же, не мог отец и предположить, какой тернистый путь предстояло одолеть его детям, прежде чем они достигнут его мечты. В доме оставались: я шестнадцатилетний, Кабард - тринадцати лет, пятилетний Хабала и годовалая Гашакара. Как дальше жить?.. Братья отца, соседи, родственники считали, что я должен оставить учебу и помогать мачехе. Я с 1930 года уже учился в Нальчике Ленинском учебном городке. Такого же мнения была и Нальжан, которой действительно было не легко, к тому же она часто болела. Но я не мог предать надежды отца. Он все время твердил, чтобы я учился, как бы не было трудно.
Тогда я обратился в правление колхоза, объяснил в каком положении семья. Меня поняли, сказали мне самые добрые слова об отце, он проработал бригадиром в колхозе со дня его создания. Правление обещало помогать нашей семье, пока я не окончу учебу: обеспечат корову сеном, семью кукурузой и дровами. Я по-настоящему был счастлив и тоже обещал все каникулы работать в колхозе. И я работал на трудодни, за которые получал еще хлеб и сыр. Все это было подспорьем для семьи. Но детей надо было не только кормить, но еще и одевать во что-то. И только после окончания педагогического техникума, с осени 1935 года я мог взять семью на свое иждивение.
Но в 1939 году круто изменилась моя жизнь. С нивы просвещения я ушел в авиацию. В феврале 1940 года я окончил авиационное училище в звании лейтенанта. Но первые радости полета, первые мои успехи в службе были омрачены смертью мачехи осенью этого же года. Но Армия - не школа, ее не бросишь и не побежишь домой. У меня единственная возможность поддержать младших братишек и сестру, - это посылать им деньги.
Теперь в доме за старшего оставался Кабард. Сказать, что Кабарду в тот период было тяжело, это ничего не сказать. Мне и сейчас не понять, как он выдержал такое испытание. Ему наверное помогало, что о унаследовал характер отца: мягкий обходительный и в то же время упорный. По доброте души, обходительности Кабард и Хабала были в отца, а вот Гашакара - в мать: более жесткая, смелая, прямолинейная.
Когда я приезжал в отпуск, мне тяжело было смотреть в большее, открытые глаза детей, они со страхом неуверенно смотрели в завтрашний день…»
Не знаю, как вы, уважаемые читатели, а я затаив дыхание, слушала эти воспоминания: чуть скрипучий, хрипловатый голос старого генерала, его неторопливый разговор. Кто только не писал (в том числе и я) о братьях Кардановых, как много красок мы находили в этих писаниях о боевых подвигах героев, и как мало, оказывается, мы не знали о них самих.
И вот сегодня у нас с вами есть возможность из первых уст узнать поближе.
Страница вторая: Боевое Крещение
Я включила запись и в точности перевожу на бумагу его слова:
«Ну теперь о другом. Вы попросили вспомнить какой-нибудь боевой эпизод начала войны.
Первые 10 дней войны я вообще опускаю, где несколько раз в день я мог погибнуть по своей неопытности и слабой подготовки к ведению воздушного боя. Кстати, я должен сказать, что первые десять дней и наш полк, и соседние полки несли самые большие потери. Но они для нас даром не прошли, мы многому научились на собственных ошибках
По-настоящему боевые крещения я получил в первых числа июля 1941 года над городом Фастово на Украине. После разведывательного полета я на обратном пути встретил девять бомбардировщиков под прикрытием восьми истребителей МЕ-109. Я как шел на попутно пересекающем курсе, так и решил атаковать. И уже пристроился к одному из бомбардировщиков, но закон боя таков: прежде чем открыть огонь, посмотри назад. Я посмотрел назад и вижу: пара аккуратно присоединилась ко мне и вот-вот откроет огонь. Я резким движением влево вышел из-под удара, очередь немецких пуль прошла мимо.
Только что вывернулся из-под атаки, вторая пара атакует меня. А чтобы самому атаковать бомбардировщики, об этом уже и мыслей у меня нет. Немецкие самолеты явно шли для бомбардировки железнодорожной станции Фастово, где как раз в это время разгружались несколько наших воинских эшелонов с боевой техникой, снаряжением и людьми. Немецкие летчики стремятся взять меня в клещи и уничтожить. Но ясное дело, я остаюсь не попадаться под прицельный огонь. Так мы крутились минут, наверное, пять, если не больше, но без успеха с обеих сторон. А когда бомбардировщики отбомбились и развернулись на Запад, от общей группы откололась еще одна пара. Теперь мне не только сверху и сзади, но и снизу стали атаковать три пары. Видя такое дело, я резко начал тянуть вниз и на Юг. Немцы поняли, что я их тяну в ту сторону, откуда мне могут прийти на помощь.
Конечно, здесь не эффекта от боя: ни сбитых, ни подбитых самолетов противника, но понимающий авиатор, летчик знает что значит драться с превосходящей силой. Сколько нервов, энергии и умений нужно затратить летчику, особенно когда противник имеет преимущество в скорости, в вооружении и в маневре. Этот краткий и жаркий бой заставил меня призадуматься, сделать выводы, как и что надо делать, чтобы преимущество противника в бою свести к нулю, а свое оружие свой И-16 использовать против скоростных и сильных МЕ-109 с максимальной отдачей. Это в тех условиях было сверхзадачей. В бою не думаешь о смерти, а думаешь о другом - а сложной обстановки и о том как выйти из нее не победителем, то хотя бы не побежденным. В жизни мне приходилось драться один против двух, четырех, шести, даже восьми. Я их не забыл, я их помню, и сегодня перед глазами как это все происходило.
Сказать, что это не просто и легко, это будет неверно. Это далеко не просто и нелегко. В таких боях, если не сбил никого, а сам вернулся на свою базу - это не поражение, а скорее победа.
Были случаи, когда мы вели бои против 50 самолетов противника вшестером. Не скажу, что и тогда было легко, не-ет! Но здесь чувствуешь локоть боевого собрата. А это имеет большое моральное значение: ты не одинок, рядом твой боевой друг, который может во имя спасения товарища поставить под себя удар…
Вы спрашиваете: какой день для меня был самым памятным. На этот вопрос можно ответить очень коротко. Но можно и назвать самый памятный день. Таким для меня стал один из дней первой половины ноября 43 года, когда прямо на полевом аэродроме нам, четырем летчикам нашего полка вручили орден Ленина и золотую звезду героя, торопясь, буквально на ходу прикрепили награды к груди и тут же мы полетели на выполнение боевого задания. Кто бы мог поручиться тогда, что мы вернемся живыми с здания. Должны вернуться - это да. Но война имеет свои законы, где случайность уносит жизнь человека или спасает его. А таких случаев очень много на войне…»
Случайность ли, или судьба помогла, но Кубати вышел из ада войны живым и здоровым.
Потом он учился, женился, растил своих детей и учил будущих летчиков. О своей службе в рядах Советской Армии в послевоенное время генерал Карданов на этот раз не стал рассказывать.
Страница третья: Кабард
Иначе сложилось судьба младшего брата, Кабарда Карданова. Обратите внимание: тоже случайность или судьба, но и Кабарду самые жаркие бои пришлось вести тоже на земле Украинской. Будучи командиром взвода танков Т-34 лейтенант Кабард Карданов учувствовал в знаменитом карпатском прорыве. Доживи Кабард до наших дней, он, наверное, рассказал бы нам не только о количестве подбитых им вражеских танков и нанесенных им потерях в живой силе проводника. Он рассказал бы и о том, что передумал и пережил в тех боях. Но Кабарда нет. Он погиб при освобождении города Чорткова на Тернопольщине в Украине. О боевых его действиях нам оставались лишь скупые строчки наградного листа и воспоминания старшего брата о нем самом.
Из наградного листа, где описываются последние его ратные подвиги в последние три дня его жизни, явствует, что: «Гвардии лейтенант командир взвода танков Т-34 2-го танкового батальона I-ой гвардейской танковой бригады Карданов Кабард Локманович в боях за Родину проявил мужество и героизм… Взвод Карданова действовал в отряде обеспечения движения. Он всегда смело вырывался вперед, громя тылы противника, сея среди гитлеровцев страх и панику. Так 21 марта 1944 года он, ворвавшись в д. Козувка разгромил обоз противника до 20 повозок с грузами. В этом бою он уничтожил 1 пушку, 3 миномета, истребил до 30 солдат и офицеров противника…»
Я подсчитала, в последующие два дня: 22 и 23 марта (в местечке Трембовля Тернопольской области, в районе сел Сухостав и Яблунов) в общей сложности он уничтожил в бою еще 9 танков, 6 пушек, 1 зенитную установку, 80 солдат и офицеров, а также отрезал пути отхода вражеской автоколонне в 100 автомашин.
Но, к сожалению, не уцелел и сам. «Стоявший в засаде немецкий танк Т-5 зажег машину Карданова, - читаем далее в наградном листе, - он был ранен, танк горел, но обнаружив стаявший в засаде вражеский танк он последним выстрелом уничтожил его. В этом бою боевой офицер Карданов погиб смертью героя…»
За героизм и мужество, проявленных в боях против немецких оккупантов Кабард Карданов командованием представлен к званию Героя Советского Союза посмертно.
Я много лет занималась изучением короткой жизни и беспримерных подвигов лейтенанта Кабарда Карданова. И каждый раз, когда я пишу или говорю о нем, я волнуюсь вновь и вновь.
Вначале мне было досадно и больно, что он не узнал, как высоко оценила его Родина его подвиг.
Потом я испытала стыд перед памятью героя и горечь, что нам, живым, пришлось еще долгих 46 лет ждать звания героя ему.
Теперь смешалось все: стыд и боль, горечь и досада, что нет больше Советского Союза за свободу и независимость которого не пожалел своей жизни юноша из Аушигера с чистыми помыслами и светлыми идеалами
Украинская земля стала его могилой.
И вновь из воспоминаний Кубати Локмановича:
«Вы обратились ко мне с просьбой рассказать все, что я помню о брате. Я все помню из его детства вплоть до мелких деталей.
Брата моего зовут Кабарт, но в документах записан он Кабард. Родился он фактически в начале января 1921 года, но регистрировал его единственный среди нашей родни Даут Карданов и он перепутал старый и новый стиль исчисления лет, записал его день рождения 25 декабря 1920 года.
Мальчик рос на моих глазах. Был он исключительно подвижным, крепким и здоровым. К 18 годам он вырос до 180 см., широкий в плечах, стройный, смуглолицый с бледноватым оттенком; с густой, черной копной волос на голове. Словом - красивый молодой человек.
После смерти Нальжан, когда все заботы о младших легли на его плечи, ему стало трудно учиться. Когда я приезжал в отпуск я помогал ему по алгебре, геометрии, физике и химии. У него была прекрасная память, и он все хватал на лету.
Меня, как старшего брата он слушался беспрекословно. После школы он тоже хотел идти в летное училище, но я уже знал, насколько это опасная профессия, и отговорил его, посоветовал поступать в автотехническое училище.
Война застала его прямо на вокзале г. Полтавы, куда он приехал поступать. Вскоре это училище переформировали в танковое, в Кабард успешно учился там.
Последний раз мы виделись с ним в июле 1942 года в г. Пятигорске, куда было эвакуировано его училище. Находясь в действующей армии, держали связь. Осенью 1943 года он поздравил меня с присвоением мне звания Героя и написал, что мне как старшему брату никогда не придется краснеть за него. Веной 1943 года оборвалась наша переписка. Я не сразу узнал о его гибели. Похоронка пришла в Аушигер, а я в то время находился в госпитали на излечении. Наверное, пожалели - не написали.
К сожалению, и после войны я долго не знал обстоятельств гибели Кабарда: где он похоронен и похоронен ли вообще. Благодаря вашим с Анатолием поискам, из вашего письма тогда в 1962 году, я узнал, что он посмертно представлен к званию Героя Советского Союза. И я стал искать материалы о нем. А когда я узнал, что он похоронен в г. Черткове, в 1965 году я поехал туда, побывал на его могиле. Потом много лет подряд я ездил туда на 9 мая, встречался с его однополчанами. Последний раз я там был в 1890 году, после того как к 50-летию Победы ему так запоздало присвоили звание Героя Советского Союза посмертно.
Последние годы ездить не могу - здоровье не позволяет. И не только здоровье. Обстоятельства изменились: ведь Украина теперь не наша, другое государство. А я и мой братишка считали ее своей родной…»
Да, в мире изменилось многое, а поколение Кубати Карданова продолжает жить теми же мерками и критериями, что и в войну, когда без оглядки шли они в бой за Родину. А Родина была всюду, где жил советский человек: болотные леса Белоруссии, гнилое море Сиваша, снежные склоны Кавказских гор и маленькие хутора Прибалтики. И вот прошло 65 лет после войны, а отечество взяли и острием лезвия поделили на куски, оставив кровавый след в сердцах старых солдат.
Сегодня мы перелистали страницы жизни Кубати и Кабарда Кардановых, двух отважных солдат Великой Отечественной, двух сыновей одного отца, сыновей народа Кабардино-Балкарии.
И я вновь обращаюсь к моим юным собеседникам, беззаботно гоняющим мяч на весеннем травяном поле. Если вы прочитали эту статью, вы узнали имя еще одного защитника Отечества, который мог бы быть дедушкой таким же мальчишкам, как вы. Но он не стал им, потому что война оборвала его жизнь в самом начале, в 24 года. Запомните, мальчики, эти имена - Кубати и Кабард. Они сделали все, что могли, чтобы вы жили счастливо.
Написан в 2010 году
Вот и опять пришла к нам весна, шестьдесят пятая мирная весна.
Те, кто родились после войны, такого счета времени не ведут: мирная, немирная. И это прекрасно. А ветераны, принесшие нам Победу в войне, матери, не дождавшиеся сыновей с войны и мы, дети войны, каждую весну возвращаемся мыслями к той долгожданной, победной весне 1945 года.
У кабардинцев есть пословица: после войны - всегда слезы. Это правда, тех кого война лишила отцов, сыновей, братьев, у тех слезы не высохли до сих пор. Но это у близких и родных. А как в целом у нас, с памятью о погибших и живых солдатах Отечественной войны 1941-1945гг.? Знают ли молодые их имена?
Когда я села писать эту статью, за окном мальчишки шумно играли в футбол. Я решила поговорить с ними, и вот какой у нас получился разговор:
- Мальчики, скажите, в каких классах вы учитесь? - спрашиваю я их.
- В седьмом…
- В восьмом…
- Скажите, кто из вас знает: какая сейчас весна Победы по счету?
- Шестьдесят пятая.
- А кто из вас сходу смог бы назвать имя хотя бы одного солдата, который не вернулся с войны: из ваших близких, пусть даже чужих, можно даже из книг.
- Не знаю.
- Не знаю.
- Головко, адмирал, он был, кажется из нашей республики.
- Потом еще этот… Тарчоков что ли… не помню.
- Тогда назовите имена ныне живущих ветеранов.
- Дед Леша, мы жили рядом. Он летчиком был, а фамилию не заю.
- Не знаю.
- К нам в школу приходил один старый ветеран, по-моему Иван его зовут, отчества не помню, а фамилия Полищук.
- Что-нибудь говорит вам имя Кубати Карданов?
- Карданов? Тоже, кажется, летчиком был.
- Я думаю, ветеран он.
- Он погиб.
- Он жив, кажется, точно не знаю.
Я была сбита с толку этим разговором. Ведь разговаривала я в общем-то с хорошими мальчиками: озорными, веселыми, они и в школе учатся совсем неплохо.
Я где-то читала, есть русская пословица, которая гласит, что война начинается тогда, когда люди забывают о предыдущей войне.
Сегодня, когда минуло более 65 лет после нашей Великой Победы в Великой Отечественной войне, я хочу предложить вам, дорогие читатели, перелистать со мною вместе страницы жизни двух солдат минувшей войны, двух братьев, двух героев Советского Союза, Кубати и Кабарда Кардановых.
Итак...
Страница первая: Семья
Генерал-майор в отставке Кубати Локманович Карданов живет в Москве. Ему уже за 90 лет. Я поддерживаю с ним связь. В одном из своих писем я попросила его ответить на ряд моих вопросов. Расскажите, попросила я его, немного о семье, которая воспитала двух героев.
Ответ пришел звуковой. И вот, что он рассказал:
«Семья наша ничем не отличалась от многих семей нашего села. В Аушигере таких бедняцких семей было не мало. Нам особенно тяжело, потому что работал один отец, а семья не маленькая: трое детей. К тому же мы рано потеряли мать, она умерла в рода. Смерть матери унесла из дому все хорошее, что было и остались одни невзгоды. Отец еле-еле своди концы с концами, а все его имущество составляли два вола и арба.
Вскоре после смерти моей матери отца женили на Нальжан Османовой, она была балкаркой по национальности, но разговаривала чисто по-кабардински. Она родила нам трех мальчиков подряд: Кабард, Артаг и Жабаги. Последние два моих братика умерли маленькими, двух и трех лет. А потом в 1928 году родился еще один брат, Хабала и самая младшая, Гашакара родилась в 1932 году. После этого отец прожил всего год, он скоропостижно скончался 20 августа 1933 года. Тогда нас постигла настоящая беда!
Отец наш жил бедно, но был гордым человеком. Он никогда не жаловался, не сетовал на судьбу: никого не просил о помощи, даже родных братьев. Трудно было ему, но он с завидным упорством все тянул сам. Но как бы он не старался из нужды выбраться не мог. Его первым помощником по хозяйству был я, его старший сын. Когда в селе открыли школу, он отправил меня учиться.
Детей своих он любил, разговаривал с нами, как со взрослыми. Никогда не наказывал нас, не кричал, не ругал. Разъяснил, объяснил очень терпеливо, убеждал. И мы старались поступать так, чтобы отец был доволен нами. Вечерами после трудного дня семья собиралась у дымного очага пить чай. Отец любил в эти часы рассказывать нам какие-нибудь истории старены, а потом, помолчав, он добавлял мечтательно: «Ничего, ребятки, ничего, еще немного времени и у вас все будет хорошо».
Но не суждено было ему увидеть нас взрослыми. И, конечно же, не мог отец и предположить, какой тернистый путь предстояло одолеть его детям, прежде чем они достигнут его мечты. В доме оставались: я шестнадцатилетний, Кабард - тринадцати лет, пятилетний Хабала и годовалая Гашакара. Как дальше жить?.. Братья отца, соседи, родственники считали, что я должен оставить учебу и помогать мачехе. Я с 1930 года уже учился в Нальчике Ленинском учебном городке. Такого же мнения была и Нальжан, которой действительно было не легко, к тому же она часто болела. Но я не мог предать надежды отца. Он все время твердил, чтобы я учился, как бы не было трудно.
Тогда я обратился в правление колхоза, объяснил в каком положении семья. Меня поняли, сказали мне самые добрые слова об отце, он проработал бригадиром в колхозе со дня его создания. Правление обещало помогать нашей семье, пока я не окончу учебу: обеспечат корову сеном, семью кукурузой и дровами. Я по-настоящему был счастлив и тоже обещал все каникулы работать в колхозе. И я работал на трудодни, за которые получал еще хлеб и сыр. Все это было подспорьем для семьи. Но детей надо было не только кормить, но еще и одевать во что-то. И только после окончания педагогического техникума, с осени 1935 года я мог взять семью на свое иждивение.
Но в 1939 году круто изменилась моя жизнь. С нивы просвещения я ушел в авиацию. В феврале 1940 года я окончил авиационное училище в звании лейтенанта. Но первые радости полета, первые мои успехи в службе были омрачены смертью мачехи осенью этого же года. Но Армия - не школа, ее не бросишь и не побежишь домой. У меня единственная возможность поддержать младших братишек и сестру, - это посылать им деньги.
Теперь в доме за старшего оставался Кабард. Сказать, что Кабарду в тот период было тяжело, это ничего не сказать. Мне и сейчас не понять, как он выдержал такое испытание. Ему наверное помогало, что о унаследовал характер отца: мягкий обходительный и в то же время упорный. По доброте души, обходительности Кабард и Хабала были в отца, а вот Гашакара - в мать: более жесткая, смелая, прямолинейная.
Когда я приезжал в отпуск, мне тяжело было смотреть в большее, открытые глаза детей, они со страхом неуверенно смотрели в завтрашний день…»
Не знаю, как вы, уважаемые читатели, а я затаив дыхание, слушала эти воспоминания: чуть скрипучий, хрипловатый голос старого генерала, его неторопливый разговор. Кто только не писал (в том числе и я) о братьях Кардановых, как много красок мы находили в этих писаниях о боевых подвигах героев, и как мало, оказывается, мы не знали о них самих.
И вот сегодня у нас с вами есть возможность из первых уст узнать поближе.
Страница вторая: Боевое Крещение
Я включила запись и в точности перевожу на бумагу его слова:
«Ну теперь о другом. Вы попросили вспомнить какой-нибудь боевой эпизод начала войны.
Первые 10 дней войны я вообще опускаю, где несколько раз в день я мог погибнуть по своей неопытности и слабой подготовки к ведению воздушного боя. Кстати, я должен сказать, что первые десять дней и наш полк, и соседние полки несли самые большие потери. Но они для нас даром не прошли, мы многому научились на собственных ошибках
По-настоящему боевые крещения я получил в первых числа июля 1941 года над городом Фастово на Украине. После разведывательного полета я на обратном пути встретил девять бомбардировщиков под прикрытием восьми истребителей МЕ-109. Я как шел на попутно пересекающем курсе, так и решил атаковать. И уже пристроился к одному из бомбардировщиков, но закон боя таков: прежде чем открыть огонь, посмотри назад. Я посмотрел назад и вижу: пара аккуратно присоединилась ко мне и вот-вот откроет огонь. Я резким движением влево вышел из-под удара, очередь немецких пуль прошла мимо.
Только что вывернулся из-под атаки, вторая пара атакует меня. А чтобы самому атаковать бомбардировщики, об этом уже и мыслей у меня нет. Немецкие самолеты явно шли для бомбардировки железнодорожной станции Фастово, где как раз в это время разгружались несколько наших воинских эшелонов с боевой техникой, снаряжением и людьми. Немецкие летчики стремятся взять меня в клещи и уничтожить. Но ясное дело, я остаюсь не попадаться под прицельный огонь. Так мы крутились минут, наверное, пять, если не больше, но без успеха с обеих сторон. А когда бомбардировщики отбомбились и развернулись на Запад, от общей группы откололась еще одна пара. Теперь мне не только сверху и сзади, но и снизу стали атаковать три пары. Видя такое дело, я резко начал тянуть вниз и на Юг. Немцы поняли, что я их тяну в ту сторону, откуда мне могут прийти на помощь.
Конечно, здесь не эффекта от боя: ни сбитых, ни подбитых самолетов противника, но понимающий авиатор, летчик знает что значит драться с превосходящей силой. Сколько нервов, энергии и умений нужно затратить летчику, особенно когда противник имеет преимущество в скорости, в вооружении и в маневре. Этот краткий и жаркий бой заставил меня призадуматься, сделать выводы, как и что надо делать, чтобы преимущество противника в бою свести к нулю, а свое оружие свой И-16 использовать против скоростных и сильных МЕ-109 с максимальной отдачей. Это в тех условиях было сверхзадачей. В бою не думаешь о смерти, а думаешь о другом - а сложной обстановки и о том как выйти из нее не победителем, то хотя бы не побежденным. В жизни мне приходилось драться один против двух, четырех, шести, даже восьми. Я их не забыл, я их помню, и сегодня перед глазами как это все происходило.
Сказать, что это не просто и легко, это будет неверно. Это далеко не просто и нелегко. В таких боях, если не сбил никого, а сам вернулся на свою базу - это не поражение, а скорее победа.
Были случаи, когда мы вели бои против 50 самолетов противника вшестером. Не скажу, что и тогда было легко, не-ет! Но здесь чувствуешь локоть боевого собрата. А это имеет большое моральное значение: ты не одинок, рядом твой боевой друг, который может во имя спасения товарища поставить под себя удар…
Вы спрашиваете: какой день для меня был самым памятным. На этот вопрос можно ответить очень коротко. Но можно и назвать самый памятный день. Таким для меня стал один из дней первой половины ноября 43 года, когда прямо на полевом аэродроме нам, четырем летчикам нашего полка вручили орден Ленина и золотую звезду героя, торопясь, буквально на ходу прикрепили награды к груди и тут же мы полетели на выполнение боевого задания. Кто бы мог поручиться тогда, что мы вернемся живыми с здания. Должны вернуться - это да. Но война имеет свои законы, где случайность уносит жизнь человека или спасает его. А таких случаев очень много на войне…»
Случайность ли, или судьба помогла, но Кубати вышел из ада войны живым и здоровым.
Потом он учился, женился, растил своих детей и учил будущих летчиков. О своей службе в рядах Советской Армии в послевоенное время генерал Карданов на этот раз не стал рассказывать.
Страница третья: Кабард
Иначе сложилось судьба младшего брата, Кабарда Карданова. Обратите внимание: тоже случайность или судьба, но и Кабарду самые жаркие бои пришлось вести тоже на земле Украинской. Будучи командиром взвода танков Т-34 лейтенант Кабард Карданов учувствовал в знаменитом карпатском прорыве. Доживи Кабард до наших дней, он, наверное, рассказал бы нам не только о количестве подбитых им вражеских танков и нанесенных им потерях в живой силе проводника. Он рассказал бы и о том, что передумал и пережил в тех боях. Но Кабарда нет. Он погиб при освобождении города Чорткова на Тернопольщине в Украине. О боевых его действиях нам оставались лишь скупые строчки наградного листа и воспоминания старшего брата о нем самом.
Из наградного листа, где описываются последние его ратные подвиги в последние три дня его жизни, явствует, что: «Гвардии лейтенант командир взвода танков Т-34 2-го танкового батальона I-ой гвардейской танковой бригады Карданов Кабард Локманович в боях за Родину проявил мужество и героизм… Взвод Карданова действовал в отряде обеспечения движения. Он всегда смело вырывался вперед, громя тылы противника, сея среди гитлеровцев страх и панику. Так 21 марта 1944 года он, ворвавшись в д. Козувка разгромил обоз противника до 20 повозок с грузами. В этом бою он уничтожил 1 пушку, 3 миномета, истребил до 30 солдат и офицеров противника…»
Я подсчитала, в последующие два дня: 22 и 23 марта (в местечке Трембовля Тернопольской области, в районе сел Сухостав и Яблунов) в общей сложности он уничтожил в бою еще 9 танков, 6 пушек, 1 зенитную установку, 80 солдат и офицеров, а также отрезал пути отхода вражеской автоколонне в 100 автомашин.
Но, к сожалению, не уцелел и сам. «Стоявший в засаде немецкий танк Т-5 зажег машину Карданова, - читаем далее в наградном листе, - он был ранен, танк горел, но обнаружив стаявший в засаде вражеский танк он последним выстрелом уничтожил его. В этом бою боевой офицер Карданов погиб смертью героя…»
За героизм и мужество, проявленных в боях против немецких оккупантов Кабард Карданов командованием представлен к званию Героя Советского Союза посмертно.
Я много лет занималась изучением короткой жизни и беспримерных подвигов лейтенанта Кабарда Карданова. И каждый раз, когда я пишу или говорю о нем, я волнуюсь вновь и вновь.
Вначале мне было досадно и больно, что он не узнал, как высоко оценила его Родина его подвиг.
Потом я испытала стыд перед памятью героя и горечь, что нам, живым, пришлось еще долгих 46 лет ждать звания героя ему.
Теперь смешалось все: стыд и боль, горечь и досада, что нет больше Советского Союза за свободу и независимость которого не пожалел своей жизни юноша из Аушигера с чистыми помыслами и светлыми идеалами
Украинская земля стала его могилой.
И вновь из воспоминаний Кубати Локмановича:
«Вы обратились ко мне с просьбой рассказать все, что я помню о брате. Я все помню из его детства вплоть до мелких деталей.
Брата моего зовут Кабарт, но в документах записан он Кабард. Родился он фактически в начале января 1921 года, но регистрировал его единственный среди нашей родни Даут Карданов и он перепутал старый и новый стиль исчисления лет, записал его день рождения 25 декабря 1920 года.
Мальчик рос на моих глазах. Был он исключительно подвижным, крепким и здоровым. К 18 годам он вырос до 180 см., широкий в плечах, стройный, смуглолицый с бледноватым оттенком; с густой, черной копной волос на голове. Словом - красивый молодой человек.
После смерти Нальжан, когда все заботы о младших легли на его плечи, ему стало трудно учиться. Когда я приезжал в отпуск я помогал ему по алгебре, геометрии, физике и химии. У него была прекрасная память, и он все хватал на лету.
Меня, как старшего брата он слушался беспрекословно. После школы он тоже хотел идти в летное училище, но я уже знал, насколько это опасная профессия, и отговорил его, посоветовал поступать в автотехническое училище.
Война застала его прямо на вокзале г. Полтавы, куда он приехал поступать. Вскоре это училище переформировали в танковое, в Кабард успешно учился там.
Последний раз мы виделись с ним в июле 1942 года в г. Пятигорске, куда было эвакуировано его училище. Находясь в действующей армии, держали связь. Осенью 1943 года он поздравил меня с присвоением мне звания Героя и написал, что мне как старшему брату никогда не придется краснеть за него. Веной 1943 года оборвалась наша переписка. Я не сразу узнал о его гибели. Похоронка пришла в Аушигер, а я в то время находился в госпитали на излечении. Наверное, пожалели - не написали.
К сожалению, и после войны я долго не знал обстоятельств гибели Кабарда: где он похоронен и похоронен ли вообще. Благодаря вашим с Анатолием поискам, из вашего письма тогда в 1962 году, я узнал, что он посмертно представлен к званию Героя Советского Союза. И я стал искать материалы о нем. А когда я узнал, что он похоронен в г. Черткове, в 1965 году я поехал туда, побывал на его могиле. Потом много лет подряд я ездил туда на 9 мая, встречался с его однополчанами. Последний раз я там был в 1890 году, после того как к 50-летию Победы ему так запоздало присвоили звание Героя Советского Союза посмертно.
Последние годы ездить не могу - здоровье не позволяет. И не только здоровье. Обстоятельства изменились: ведь Украина теперь не наша, другое государство. А я и мой братишка считали ее своей родной…»
Да, в мире изменилось многое, а поколение Кубати Карданова продолжает жить теми же мерками и критериями, что и в войну, когда без оглядки шли они в бой за Родину. А Родина была всюду, где жил советский человек: болотные леса Белоруссии, гнилое море Сиваша, снежные склоны Кавказских гор и маленькие хутора Прибалтики. И вот прошло 65 лет после войны, а отечество взяли и острием лезвия поделили на куски, оставив кровавый след в сердцах старых солдат.
Сегодня мы перелистали страницы жизни Кубати и Кабарда Кардановых, двух отважных солдат Великой Отечественной, двух сыновей одного отца, сыновей народа Кабардино-Балкарии.
И я вновь обращаюсь к моим юным собеседникам, беззаботно гоняющим мяч на весеннем травяном поле. Если вы прочитали эту статью, вы узнали имя еще одного защитника Отечества, который мог бы быть дедушкой таким же мальчишкам, как вы. Но он не стал им, потому что война оборвала его жизнь в самом начале, в 24 года. Запомните, мальчики, эти имена - Кубати и Кабард. Они сделали все, что могли, чтобы вы жили счастливо.