БЕССОННИЦА. ГОМЕР...
Так получилось, что последняя моя запись коснулась Троянской войны.
Сейчас любое упоминание любой войны - хоть Троянской, хоть Столетней, хоть Шестидневной - привело бы мои мысли в одну и ту же точку нынешнего дня, это не удивительно. Прошел уже месяц с той записи, а новая никак не вырастала, хотя есть многое, о чем можно написать.
Но вот Троянская война всплыла вновь и вновь потянула за собой размышления о войне и мире. Ведь закончила я тогда на пьесе Жана Жироду «Троянской войны не будет», где появляются два противника назревающей войны: троянец Гектор и ахеец Одиссей. Они сильные и славные воины, но войны не хотят. Только их никто не слушает, и надежда, что Троянскую войну усилиями этих двух воинов, этих двух сильных мужчин можно отвратить (ведь они же уже почти закрыли Ворота Войны!), рушится на глазах зрителей или читателей. Пьеса заканчивается. Дальше читайте Илиаду. Или читайте сегодня вечерние новости.
А с чего, собственно, Жироду взял, что Одиссей войны не хочет? Он ведь там, у Гомера, как раз наоборот, абсолютный сторонник войны, он ведет свои корабли наравне с другими царями, перечисленными в знаменитом «списке кораблей», он заставляет всех вернуться, когда войско хочет домой, он тот еще сторонник Агамемнона и все такое прочее. И где же это он войны не хочет? Я задумалась.
Реплика в сторону. В разные времена у меня были трое друзей, которым почти в любую минуту можно было задать такой вопрос, нисколько не касающийся сиюминутных дел. Вопрос из того подземного течения знания и мысли, где мы все соприкасаемся с мировой мыслью и многовековой человеческой культурой, от которой нам повезло что-то знать. Там же мы соприкасаемся друг с другом. Можно было любому из них позвонить и спросить: «Слушай, а где это сказано, что Одиссей войны не хочет?». И никто не спросил бы «А тебе зачем?». Всех троих уже нет. Но это я так, к слову.
Так вот. Все стало проявляться, но не проясняться. На этом месте я прошу знатоков античной литературы простить мое дилетантское любопытство к тому, что им, возможно, хорошо известно. Мне не было известно. Книга «Легенды и мифы Древней Греции», где про Одиссея-уклониста точно что-то было, сейчас не под рукой, и используя летнее свободное время, я решила покопать. Ну вот же, смотрите (в интернете с нескольких кликов): когда Агамемнон собирается на войну, он прихватывает с собой Менелая, Паламеда и Нестора, и они отправляются уговаривать Одиссея, который недавно женился, родил сына и ВОЕВАТЬ СОВЕРШЕННО НЕ ХОЧЕТ (только не сказано, откуда эта легенда или миф).
Тут я остановилась. Одиссей притворяется безумным (как сказали бы нынешние «косит от армии»). Как он это показывает? Он запрягает ВОЛА и ОСЛА в плуг и сеет в землю СОЛЬ. Но эти, с позволения сказать, военные эксперты кладут на пути вспахивающего землю плуга его новорожденного сына, и Одиссей вынужден остановиться, т.е. признать, что он не безумен. Он просто не хочет воевать. Барельеф с одного из московских домов показывает это событие.
Итак, за двенадцать столетий до явления Христа есть человек, который впрягает в свой плуг вола и осла. С точки зрения мира сего - явное безумие, что он и хочет показать. Ровно этого, буквально, не позволяет Второзаконие (22.10). Друзья-эзотерики, объясните мне, будьте милостивы, что все это значит. А я оставляю здесь вопрос, готова к нему вернуться, и дальше поделюсь небольшими открытиями, совсем не глобальными, но душу мою затронувшими.
Во-первых, я узнала наконец, что все эти описания к Гомеру отношения не имеют. Что помимо Гомера было много разных других описаний троянских событий, что история с Одиссеем, уклоняющимся от войны, описана в другом месте, в сказании, называемом «Киприи», которое относят к 7 веку до н.э. Но для этого мне надо было сначала залезть опять в те же самые старые книжные полки, где стоит «Илиада» Гомера среди самых мне близких книг.
Эта книга не досталась мне от родителей, как раз наоборот: все детство читая «Легенды и мифы…» почти до знания наизусть многих кусков, я чувствовала, что Гомера в доме не хватает. И подросши до собственных решений и неподотчетных денег, т.е. до своих студенческих времен, купила его в букинистическом за два рубля ( =два обеда в профессорской столовой МГУ или три-четыре в студенческой. Из профессорской студентов великодушно не гоняли, только вести себя надо было прилично.) Издательство Academia, 1935 год. Про издательство Academia, его роль и его историю в рамках советской действительности надо писать отдельно. Но любой читающий понимает, что само наличие такого издательства бесконечно и безнадзорно продолжаться не могло. Однако вот, 1935 год: Гомер. ИЛИАДА. Перевод Н.И.Гнедича. Редакция и комментарий И.М.Троцкого при участии И.И.Толстого. Статьи П.Ф.Преображенского, И.М.Троцкого и И.И.Толстого.
Немножко покопавшись в интернете, я узнала, что Иосиф Моисеевич Троцкий, крупнейший филолог-античник, сын учителя древнееврейской словесности из Одессы, в 1938 году по понятным причинам (как многие) сменил фамилию на Тронский, докторскую защитил в блокадном Ленинграде (!) и просто дожил в том же Ленинграде до 1970 года, занимаясь всю жизнь любимым делом, написавши много интересных работ. Дивны дела твои, Господи. Каждый раз, когда я слышу, что кто-то просто мог в этой стране в двадцатом веке прожить, занимаясь любимым делом, воспринимаю это как чудо.
Правда, прежде чем я нашла этого И.М.Троцкого-Тронского, я сначала натолкнулась на Исаака Моисеевича Троцкого, из той же Одессы, историка-источниковеда, тоже автора очень интересных работ. Но этот погиб в 1937 в Сандармохе, что как раз совсем не чудо. Мелькнул еще интересный Илья Маркович Троцкий, активный деятель и журналист родом из г.Ромны: этот уж совсем не из той среды и жил за границей.
Постепенно зарываясь с головой в Троянскую войну и другие кусочки античности, в чувстве благодарности судьбе, дающей мне этот досуг, читая полночи то Гомера, то Иосифа Моисеевича Троцкого, то его же уже под фамилией Тронский, вышла я на тот отрывок из его книги «История античной литературы» (Ленинград, 1946), которым хочу закончить сегодняшний рассказ. И лучше всего, прочтите этот отрывок внимательно - он стоит всего предыдущего.
«…Античная критика высоко ценила воспитательное значение поэм [Гесиода]. Историк Геродот (V в. до н. э.) утверждал, что Гесиод и Гомер «составили для эллинов родословную богов, снабдили имена божеств эпитетами, поделили между ними достоинства и занятия и начертали их образы». Восхваление мирного труда у Гесиода дополняло, в глазах древних, воинскую героику Гомера.
С другой стороны, противопоставление Гомера и Гесиода нашло выражение в легенде о «состязании» между обоими поэтами, на котором присутствовавшие эллины отдали предпочтение Гомеру, а царь Панед, председатель состязания, «увенчал Гесиода, сказавши, что победа по праву принадлежит тому, кто призывает к земледелию и миру, а не тому, кто повествует о войнах и побоищах» (курсив мой). Однако произведения Гесиода не могли соперничать с гомеровским эпосом ни по силе, ни по длительности своего влияния, и легендарный Панед вошел в позднейшую греческую пословицу, как воплощение слабоумия».
Мало что меняется в этом мире. Умные хотят мира. Толпа хочет войны.
До встречи.