Котики и трубы.
Читать эти два рассказа надо, конечно, вместе. Самое удивительное - все это чистая правда.
Рисунок Оксаны Гумеровой
РАССКАЗ ПЕРВЫЙ (Оксана Гумерова).
После смерти Гусли о собаках не могло быть и речи, а котики все как-то не приживались. Рыжий, достигнув подросткового возраста, утек обратно на помойку, где некогда был подобран котенком. Черненькая умерла от почечной недостаточности, прожив дома всего полгода. Серенькая Эта, метис русской голубой, выглядела здоровой и на момент событий отпраздновала первый день рождения.
И все немного расслабились, а не следовало...
Эта была оставлена на выходные на попечении старшего сына, который обещал кормить и внимательно следить.
В воскресенье он позвонил мне в деревню и признался, что со вчера не может найти Эту, что уже везде искал и звал под окнами.
Вечером, вернувшись, я проделала все то же и чуть больше и к полночи, не достигнув результата, села в тишине на кухне грустить.
И тут я услышала звук. Сперва не было понятно что это. Потом отчетливо прозвучал голос Эты откуда-то из под плиты. Интересно, как она там оказалась? В следующие полчаса я панически отдирала панели и ящики от кухни, но скоро выдохлась и вызвала МЧС.
Приехали серьезные парни, доломали кухню, выкорчевали с куском стены вытяжку. На их вопрос «как она там оказалась?» у меня ответа не было. Через полтора часа возни бригада МЧС заявила, что разобрать стену для спасения кошки они не могут, нет разрешения ДЭЗ.
Этой же ночью на моей кухне побывали дворник, Лизкин брат и несколько соседей из моего подъезда которые слушали вопли моей бедной Эты с субботнего утра. А утром еще две бригады МЧС с космическим оборудованием поразводили руками и ни с чем уехали.
Начальник участковых категорически отказался дать разрешение на взлом квартиры этажом выше. Позднее, раздобыв в ДЭЗ план вентиляций я поняла, что из той квартиры доступа в трубу нет.
Представители ДЭЗ сделали мне экскурсию на чердак, где я послушала голос отчаявшейся Эты с другой стороны трубы. Каждый, разумеется, задал вопрос: «а как она там оказалась?».
Следующие сутки мы пытались достать до Эты пластиковой трубкой, чтобы немного напоить ее из губки. Камерой на гибком проводе записали несколько душераздирающих видео.
Нервы сдавали.
Ночью в понедельник, не в силах больше слушать плач в трубе, я обратилась к тем ребяткам, которые всегда меня берегут от необдуманных шагов. Надо было что-то им предложить.
Рисовать каждый день?
А вдруг я разок не успею или не смогу? И потом с ужасом ждать исхода? Нужна другая жертва.
Отказ. От алкоголя!
Во вторник уже с утра начали происходить чудеса.
На моей кухне встретились представители ДЭЗ и начальник участковых. Последний проявил недовольство происходящим и выразил надежду на скорейшее решение проблемы. Дэзовцы убежали, оставив мне крупную тетеньку, которая еще с полчаса разговаривала с Этой, плаксиво крича в трубу.
В середине дня я нашла в интернете несколько служб, которые снимают котиков с деревьев и других коммуникаций. Только они предупредили, что с трубами не работают. Лишь один перезвонил и сообщил, что всегда добивается успеха. Услуга дорогая, но выбора не было. Оставалось ждать 1.5 часа, пока он доедет из области.
Но он не успел.
Дэзовцы разобрали по кирпичам вентиляционную трубу и достали Эту из короба между 4м и 5м этажами.
Эточка выпила миску воды, немного поела, удивленно поглядела на раздолбанную кухну и принялась играться.
На вопрос, как она попала в трубу - не отвечала.
Начальника участковых поблагодарили коньяком, дэзовцы от вознаграждения скромно отказались.
А я уже почти год не притрагиваюсь к алкоголю.
РАССКАЗ ВТОРОЙ. КОТ ЗА СТЕНКОЙ (Мария Шаскольская)
Непрошенные и неустранимые звуки бывают в любом городском жилище, и с ними приходится мириться. Новый звук порой уже и не воспринимается. Так и получилось, что никто не реагировал на заунывное кошачье мявканье, глухо раздававшееся в квартире примерно двое суток. Все твердо знали, что в нашей квартире кошек нет, потому что бабушка-профессор их не любит.
На третьи сутки этот хриплый мяв, возникавший через ровные промежутки времени, дошел до маминого сознания. Еще сутки ушли на то, чтобы определить местонахождение источника звука. По слуху получалось, что кот сидит у бабушки в платяном шкафу. Опасливое обследование шкафа подтвердило, что звук идет оттуда, но кот при этом не обнаружился. Звук был, а кота не было. Во всех остальных комнатах тоже было слышно, но хуже. Отмахнуться не удавалось, кот не замолкал и вместе с разбуженной совестью требовал каких-то действий.
Пришлось искать дотошнее. Передвигаясь вдоль стены и замирая от взвыва до взвыва, удалось установить, что в соседней комнате, через стенку от бабушкиной, в том самом месте, которое соответствует прислонению платяного шкафа, тоже слышно очень хорошо. Особенно если лечь на пол. Там вообще, как будто в самое ухо. Оказалось, что если к этой стенке прижаться и сказать “кис-кис”, то кот орет сразу, не выжидая паузы. Только неизвестно откуда.
Дети восприняли ситуацию серьезно. Поочередно прижимаясь к стене и произнося “кис-кис”, они вступили с этим бесплотным котом в какие-то загадочные отношения. Лица у них были как у шаманов во время камлания.
Время шло. Кот орал, не ослабляя накала, по-прежнему хрипло и регулярно. Тайные желания, чтобы он куда-нибудь провалился, ничего не дали. Он провалился уже давно - это сообразили на третьи сутки, с ужасом поняв, что кот сидит где-то в вентиляционной трубе, идущей вертикально сквозь все пять этажей нашего довоенного дома вплоть до чердака.
Соседи с аханьем включились в ситуацию. Произнеся каждый у заветной стены заветное междометие, получив неизменный хриплый отклик и покачав головой, они оставили нас с котом наедине. Кота было ужасно жалко. Да и прагматические соображения, что будет, если он скончается в вентиляционной трубе, настроения не улучшали. Папа и бабушка ушли на работу. Четвертые сутки приходились на пятницу, и мысль о надвигающихся выходных сделала маму решительной. По поводу любых неполадок в доме надо звонить в ЖЭК. Кот в стене - это неполадка в доме. Мама решила в ЖЭК не звонить, а отправиться лично. Благо недалеко.
В течение часа система коммунального хозяйства стойко отражала натиск, гоняя маму из кабинета в кабинет и ссылаясь на то, что такими делами занимается нечто под названием РЭУ. Получив бумажку с телефоном РЭУ и став умнее после похода в контору, под завывания кота и комментарии детей мама набрала номер телефона, но не РЭУ, а непосредственно районного совета депутатов трудящихся (в просторечии, райсовета), смутно помня из школьного курса правоведения, что это и есть наша власть. В середине дня в пятницу власти могло уже и не быть, но она была.
“У меня в стене сидит кот”, - сказала мама железным голосом без предисловия. Дети стояли вокруг, серьезные и внимательные. “Минуточку”, - деловито ответили на том конце. Через мгновение ответил некто, видимо ответственный по котам в пятницу. Второй раз железный голос маме не удался, и некто, почувствовав слабину, сообщил удовлетворенно: “Вам надо в РЭУ”. Круг замкнулся.
Разжав кулак с бумажкой, мама набрала номер. “У меня в стене сидит кот”, - заученно сообщила она, втайне ожидая той же деловитости. - “А мы уже зна-аем, - радостно и задушевно пропело РЭУ. - В ЖЭК звоните”. До конца рабочего дня оставался час.
Отослав детей подальше и подавляя внутреннюю дрожь, мама слушала гудки в трубке. “Начальника”, - сказала она коротко. В памяти плавали какие-то обрывки рассказов про гражданскую войну. “Значит так, - объявила мама, заслышав голос начальницы, - я сейчас буду ломать стену. Сама. Надо мной еще четыре этажа. Если они рухнут - вам отвечать. Райсовет знает”.
Через пять минут пришел кавказский человек средних лет. Рядом с ним радостно хлопотала интеллигентная соседка с верхнего этажа, любившая всех котов и собак бескорыстной любовью вне зависимости от их местонахождения. Кавказский человек был знакомый - он жил где-то неподалеку, в ЖЭКе работал за квартиру, а в свободное время гулял в нашем же дворе со своими детьми.
Цокая языком и покачивая в руке какой-то внушительный инструмент, рабочий обошел выступ, соответствующий воздуходуву, сначала в одну сторону, затем в другую. Вздохнул и начал долбить. Кирка отваливала штукатурку толщиной сантиметров пять (строили - не жалели). Штукатурка превращалась в крупнозернистую пыль и оседала на всем, что было в комнате, в том числе и на детских постелях, которые мама не сообразила закрыть.
Выбив в стене профиль, похожий на перевернутую Африку размером примерно метр на метр, жэковский рабочий задумался. За пятисантиметровым слоем штукатурки виднелась монолитная бетонная стена. Мама пала духом. Кота не спасти. Все напрасно - звонки, переживания, долбежка, шум и белые клубы в воздухе как на картине про русско-турецкую войну. Все напрасно. Теперь надо… даже страшно думать, что теперь надо. На стене дыра, в комнате ужас, в душе вообще пустота. Все.
Кавказский человек несколько секунд молчал и смотрел внимательно на стену. Потом он еще несколько секунд молчал и смотрел внимательно на маму. Потом поднял свою кирку, передвинулся вокруг выступа к другой его грани и сказал задушевно: «А давай, дэвочка, еще тут попробуем».
После первого же удара инструмент пробил стену. Другая грань оказалась просто штукатуркой, намазанной на железную арматуру с какими-то опилками. Стены как таковой под штукатуркой не было. Секунд через тридцать в плоскости, невысоко над полом, образовалось отверстие размером со среднюю книжку. За отверстием была темная дыра, откуда вылетала струя холодного воздуха. Мявканье прекратилось полностью. Если там и был когда-то кот, то он, по-видимому, уже умер от разрыва сердца из-за мер по его спасению. Большего сделать было нельзя. Человек с киркой заглянул в отверстие, покачал головой, ничего не сказал, только попрощался и ушел. Рабочий день кончился. Добрая соседка долго нагибалась, вперяясь в дыру с грустным видом. Затем ушла и она. Дело шло к вечеру. Вернулась с работы бабушка. На полу поставили блюдце с молоком и накидали колбасы. Дверь закрыли и открывали каждые пять минут, чтобы посмотреть, не вылезет ли кот. Кот не вылез. Из дыры несся ветер.
Самым умным оказался папа, который вообще не пришел.
Уложив детей в другой комнате вповалку, мама долго сидела на полу перед дырой, как Аленушка у пруда. К моменту папиного звонка уже удалось рассмотреть, что темнота там внутри неоднородная - на уровне пола там тоже пол, а в самом дальнем углу дыры есть еще одна дыра, уже ведущая вниз. Если кот где-то и находился, то, видимо, там. На папин вопрос, как дома дела, мама ответила, что кот не вылез. Больше ничто в мире ее в этот момент не интересовало. Папа сообщил, что сегодня ночевать поедет к своим родителям, а для кота надо засунуть в дыру мокрую тряпку на веревке, потому что он уже четвертый день не пил и, наверное, пить хочет. А по веревке он может вылезти, сказал имеющий разряд по туризму папа. Еще час ушел на то, чтобы с помощью папиной же лыжной палки всунуть рекомендованную тряпку в дыру в дыре. Затем мама закрыла дверь, легла, не раздеваясь, рядом с детьми, и все погрузилось в тишину впервые за четверо суток.
Утро началось скорбно. Еще с порога было видно, что молоко с колбасой не тронуто. Ветер продолжал нестись, жизнь шла своим чередом, надо было начинать новый день. Словно стоя на погосте, мама склонила голову перед отверстием и в последний раз произнесла прощальное «кис-кис».
В ответ раздалось хорошо знакомое хриплое мявканье - только из другого угла комнаты. Под батареей неподвижно сидел совершенно мерзкого вида, отнюдь не исхудалый, но очень злобный зверь. Вылез он, видимо, по веревке.
С час квартира ликовала. Потом начались попытки кота куда-то пристроить (об этом, естественно, до сего момента, никто и не думал). Через полдня сердечная соседка ухитрилась завернуть злобно шипящую знаменитость в одеяло и приткнуть в красном уголке того же самого ЖЭКа. Оттуда он, впрочем, довольно быстро сбежал и потом еще несколько дней шлялся по двору, не выражая ни малейшей благодарности миру.
Дыру в стене заложили фанеркой, а через некоторое время, когда поблизости шел ремонт, попросили девушек-штукатуров замазать штукатуркой. Африку заставили шкафом. Все остальное тоже постепенно пришло в порядок. Только двухгодовалый младший сын еще довольно долго подходил к стене, стучал в нее и, внимательно вслушиваясь, говорил «кис-кис». Да порой мама, когда случалось ей в жизни уткнуться в нерешаемую проблему, загадочно говорила: «А давай, дэвочка, еще вот так попробуем». И улыбалась.